Представление о том, что человеку можно навредить с помощью колдовства, существовало во многих странах. В местных культурах бытовали поверья, связанные с потусторонними способами воздействия на людей. Дела о магическом вмешательстве в жизнь граждан рассматривались в европейских судах вплоть до конца XIX века. В статье, опубликованной в журнале Midland History, историк Томас Уотерс рассказывает, почему зловещие легенды о ведьмах благополучно пережили мрачные времена Средневековья.
В деревушке Лонг Комптон, расположенной на границе графств Оксфордшир и Уорвикшир, батрак Джеймс Хэйвуд напал на свою соседку, престарелую Энн Теннант, которая от нанесенных ей ран скончалась. В свое оправдание Хэйвуд заявил, что старуха наводила на него болезни и призывала несчастья, из-за чего он не мог работать. Как оказалось, в эти способности госпожи Теннант верили и другие жители деревни.
Дело Энн Теннант оказалось резонансным, газеты о нем активно писали. Судебные репортажи внесли неоценимый вклад в изучение местных поверий и заставили специалистов изменить свой взгляд на отношение к колдовству в викторианской Англии.
В викторианскую эпоху газеты Оксфордшира и Уорвикшира нередко обозревали происшествия и судебные слушания, связанные с колдовством. Большая их часть была посвящена происходящему в других регионах страны и за рубежом, но случались и местные события.
Так, в июне 1863 года в Уорвике рассматривалось дело пожилого гражданина Томаса Дрэйпера, который напал на женщину и ударил ее по лбу, чтобы пустить ей кровь, в надежде, что таким образом «снимет с себя проклятье». Подобный случай произошел в деревеньке Тайсо, где некая Сара Диксон, «будучи ослабленной болезнью», считала, что на нее навела порчу ее соседка Агнес Дарем. Вместе с подругой Диксон ворвалась в дом к Дарем и сильно расцарапала ей руку в надежде вызвать у «ведьмы» кровотечение и снять проклятье.
Рассказывалось и о других происшествиях в этом роде. Многие в то время были уверены, что для снятия порчи, наложенной колдуном или ведьмой, достаточно пустить злодейскую кровь. Такой же была мотивация Джеймса Хэйвуда, убившего Энн Теннант, — просто он немного не рассчитал силу, с которой вонзил в нее вилы.
Из свидетельских показаний смотрителя местного сумасшедшего дома по делу Хэйвуда становится понятно, что это были не единичные случаи: «В южном Уорвикшире вера в колдовство чрезвычайно распространена». Местный фермер, у которого работал батрак, говорил: «Треть жителей Лонг Комптона верят в ведьм и волшебников и называют нескольких человек, которых они считают таковыми». Это же подтверждала и дочь Хэйвуда, заявлявшая, что «часто слышала, как народ говорит о ведьмах» (хотя, возможно, она давала такие показания из чувства семейной солидарности). Более того, стало известно, что батрак часто посещал «специалиста» по ведьмовству, который якобы умел диагностировать и снимать чары.
Как и для местной прессы, для суда дело Хэйвуда было неординарным, ведь речь шла об убийстве. В ходе слушаний судья опросил девять свидетелей, давших показания о том, во что верил батрак. Этих людей спросили, верят ли они сами в ведьм, и попросили оценить поведение Хэйвуда. Интерес суда к этой информации не был праздным: на основании этого оценивались действия подсудимого — может ли он отвечать за смерть Энн Теннант по закону, является ли он вменяемым.
Историки часто связывают тенденцию английских судов признавать веру в колдовство психическим расстройством с интеллектуальными тенденциями XIX века и в особенности с развитием психиатрии. Вера в ведьм уже в XVIII веке могла стать причиной для того, чтобы признать ответчика невменяемым.
После показаний смотрителя сумасшедшего дома Хэйвуд был оправдан как невменяемый. Суд окончательно убедился в этом после слов мужа Энн Теннант, который сказал, что подсудимый «никаких странностей не имел, кроме как постоянно твердил о ведьмах». Тем не менее другой свидетель, фермер Джеймс Тейлор, говорил о таких верованиях как «распространенных в деревне» и подчеркивал, что местные жители не считали Хэйвуда чудаком.
Вероятно, наиболее явным свидетельством сумасшествия батрака было то, что он все же убил Теннант, ведь несмотря на то, что вера в ведьм была распространена, убивали людей, подозреваемых в колдовстве, чрезвычайно редко. При этом многие свидетели показывали, что Хэйвуд любил выпить и мог совершить преступление в состоянии алкогольного опьянения, но это суд почему-то не учел. Так или иначе, его дело было громким, хорошо задокументированным в прессе и оставило фольклористам много материалов для размышления.
Журналисты и историки викторианской эпохи считали веру в колдовство языческой, или «альтернативной» — вступающей в противоречие с протестантизмом. Люди черпали свои сведения о сверхъестественном из Библии короля Якова — перевода Священного Писания, выполненного под патронажем монарха.
Два свидетеля по делу Хэйвуда рассказывали, что он был впечатлен тем, как описывалось колдовство в библейском тексте. (Имеется в виду Левит, порицание ведьмовства в Книге пророка Михея и описание Симона Волхва в Деяниях апостолов.) Подсудимый действительно взял с собой Библию короля Якова, когда сидел в тюремной камере, ожидая суда.
Автобиографические и фольклорные источники региона подтверждают, что местные жители черпали сведения о колдовстве прежде всего из Священного Писания. Даже неграмотные заучивали тематические отрывки из Библии наизусть. В одном из описаний повседневной жизни графств есть фраза, которую произносит мать на вопрос дочери о колдовстве: «Конечно, ведьмы существуют. Мы читали о них в Писании». То есть люди, верившие в колдовство, не считали свои взгляды «альтернативными» или языческими: их религия четко указывала им, что ведьмы — это реальность, что они действительно делают то, в чем их обвиняют.
Впрочем, знание о том, кто ведьма, а кто — нет, местные жители получали не из Библии, а за счет слухов и сплетен. Плодили их обычно так называемые «знающие люди», изучившие Писание досконально и, с точки зрения общества, имеющие право выявлять зловредных колдуний. Именно они рассказывали селянам о том, как бороться с магией и ее последствиями.
По сути, это были обычные шарлатаны. Они помогали не только снять «злые чары», но и искать воров, занимались астрологией, предсказанием будущего и травничеством. Свои услуги они рекламировали в газетах и получали за них немалые деньги. «Знающие люди» выезжали к клиентам по вызову — в основном их работа заключалась в том, чтобы повесить над дверями очередного «проклятого» крестики из соломы.
К одному из таких «знающих людей», мистеру Мэннингу, ходил и Хэйвуд. Мистер Мэннинг был «водяным доктором», то есть человеком, который определяет болезни по моче страдальца. Именно так он выяснил, что в страданиях его пациента виноват сглаз, то есть ведьма буквально «плохо посмотрела» на него.
Среди селян бытовало поверье о том, что ведьмы склонны объединять силы. Так, они верили, что в Лонг Комптоне живет шестнадцать колдуний, общающихся между собой. Молодым девушкам строго-настрого запрещали приближаться к таким старухам, чтобы они не заманили их в свои ведьмовские сети.
Практики, которые Хэйвуд по совету мистера Мэннинга применял по отношению к Энн Теннант (за исключением нападения на нее), были направлены против всех ведьм деревни. Он рассказывал ее мужу, что «все они у него в бутылке». Хэйвуд имел в виду так называемую «ведьмину бутылку», в которую собирались моча, ногти и волосы проклятого, а потом поджаривались над огнем. Это, по идее, должно было причинять всем ведьмам, зачаровавшим его, нестерпимую боль.
* * *
Несмотря на то что за пример взят инцидент, случившийся в деревне, в ведьм верили не только сельские жители. В прессе Уорвикшира и Оксфордшира есть немало упоминаний о нападениях на предполагаемых колдуний в крупных городах. Похоже, только в Лондоне англичане в то время не обвиняли в своих бедах злобных старух, владеющих черной магией.
Жители Лонг Комптона продолжали верить в колдовство даже в ХХ веке, о чем свидетельствуют автобиографические материалы времен Первой мировой войны. Один из селян вспоминал: «В те дни народ очень интересовался ведьмами. Стоило кому-то заболеть, горшку упасть и разбиться или еще какой-нибудь неприятности случиться, во всем винили колдуний».