В начале апреля Госдума приняла закон об упрощенном получении гражданства России представителями реабилитированных народов Крыма. Возможно, еще одной проблемой в межэтнических отношениях на полуострове станет меньше. При этом Киев регулярно обвиняет российские власти в преследовании национальных меньшинств в регионе, в частности, крымских татар. В правоохранительных органах РФ со своей стороны напоминают, что задержания проводятся за экстремистскую деятельность, а не по национальному признаку. «Лента.ру» разбиралась, какие еще межнациональные сложности достались властям Республики Крым (РК) и города федерального значения Севастополя в наследство от Киева.
5 апреля депутат Госдумы от РК Руслан Бальбек написал на своей странице в Facebook: «Внимание и чуткость российского правительства, председателя Госдумы, депутатов нашего парламента позволили принять Закон об упрощенном принятии гражданства для реабилитированных (...) Этот день мы приближали как могли!» Бальбек напомнил, что «за 24 года украинского периода никто из парламентариев Верховной Рады даже не поднимал вопрос о подобном законопроекте».
Чтобы понять радость депутата, надо совершить экскурс в этническую историю Крыма. За минувшие сто лет в ней накопилось немало проблем, которые приходится сейчас решать федеральным и местным властям. Согласно статистике, на полуострове (в Республике Крым и Севастополе по данным за 2014-й) проживают три основные национальные группы: русские — около 67 процентов, украинцы — 15 процентов и крымские татары — 10 процентов. Еще около двух процентов составляют татары, остальные этносы — около одного процента или менее того. Однако полуостров считается многонациональным регионом: здесь представлены такие уникальные этнические группы, как караимы и крымчаки. Их в Крыму буквально несколько сотен. Караимы и крымчаки — одни из самых малочисленных народов мира, с трагической историей, — для них полуостров традиционное место проживания.
У Крыма на редкость богатая этническая история. Греческие названия городов полуострова напоминают об эллинской культуре, которая существовала здесь в древности. Греческая община, впрочем, довольно малочисленная, и по сей день живет в регионе. Одна из достопримечательностей Крыма — Чуфут-кале — в переводе означает «Иудейская крепость», там жили караимы и крымчаки. В начале XIX века на полуострове массово селились немецкие колонисты. Свой след в истории Крыма оставили болгары и итальянцы. Всего на полуострове сегодня представлены около 170 национальностей. Однако понятно, что узел межнациональных проблем, который в XX веке пытались завязать политики, касался основных этнических групп.
В 1990-х в Крыму, как и во всем разваливающемся Советском Союзе, обострились межнациональные проблемы. В годы Великой Отечественной войны с полуострова были депортированы крымские татары, немцы, греки, болгары и армяне. В 1989-м, когда Верховный Совет СССР признал незаконными и преступными репрессии против выселенных народов, началось массовое возвращение крымских татар на родину из Средней Азии.
То ли по недопониманию — в условиях уже дающей сбои административной системы, то ли по в политических целях, но процесс возвращения сопровождался конфликтами. Вернувшимся крымским татарам было просто негде жить, и многие захватывали земли сами. Проблема приняла такой размах, что на захваченных землях разместилось около 300 поселков, в которых буквально на птичьих правах жили несколько десятков тысяч человек. Захватами занимались и представители других этносов, однако в случае с крымскими татарами недовольство условиями жизни по известным причинам было острее. Киев эту проблему решать не спешил: слишком хорошие политические дивиденды можно было получить, перенаправляя социальные проблемы в национальное русло.
В те времена Киев использовал национальный вопрос на полуострове, чтобы купировать проявления чрезмерной, по мнению украинских властей, крымской самостоятельности. То, что жители региона скептически относятся к пребыванию полуострова в составе Украины, в Киеве прекрасно понимали. Крымчане требовали себе особых прав уже в начале 1990-х. Первый крымский референдум прошел еще до роспуска СССР — в 1991 году. Тогда большинство жителей полуострова проголосовали за повышение статуса Крыма до уровня союзной республики, иными словами, регион потребовал себе таких же прав, как и у УССР, в состав которой он входил. С 1994 по 1995 год у Автономной республики Крым даже был собственный президент. Потом украинские власти, само собой, эту вольность отменили, а в 1998-м полуострову «приняли» новую Конституцию.
В то же время Украина умеренно поощряла активность деятелей теперь уже запрещенной в России экстремистской организации «Меджлис крымско-татарского народа». Киев был щедрым на словах, оказывал поддержку лидерам меджлиса, но на практике фактически ничего не делал для крымских татар. Лидеры меджлиса пытались, например, протащить через Раду в 2010-м законопроект о выдвижении кандидатов в депутаты всех уровней от нацменьшинств — безуспешно. В Киеве со всеми демагогическими заходами мягко, но непреклонно блокировали попытки меджлиса получить хоть какой-то политический или государственный статус. Даже ОБСЕ в 2013-м, незадолго до победы Евромайдана, констатировала «недостаточный прогресс в деле восстановления и обеспечения» крымских татар. Да и Совет Европы в 2000-х несколько раз требовал от Украины интегрировать представителей этноса в общественную и экономическую жизнь государства. Меджлис, впрочем, платил Киеву той же монетой — его лидеры контактировали с турецкой разведкой, и, как заявляла СБУ, сознательно вредили имиджу Украины и исповедовали сепаратистские идеи.
Помимо всего прочего, украинские политики обещали решить болезненный вопрос самозахвата земель, чтобы обнадежить избирателей и собрать потом их голоса. Исполнять обещания, судя по всему, никто не собирался — подвешенная ситуация Киев устраивала полностью. Меджлис же служил всего лишь политическим инструментом. То, что стратегической целью Киева была украинизация, никто не скрывал. Заигрывания с лидерами меджлиса были тактической уступкой, чтобы выполнить главную задачу — тотально пересмотреть этническую историю полуострова.
Вот одна из характерных историй образца 2004 года, опубликованная в украинских СМИ. Крымская татарка, воспитательница детского сада, 35-летняя Фашхие Меджмеддинова оканчивает курсы государственного языка, чтобы разговаривать со своими подопечными только по-украински. Меджмеддинова за десять лет до референдума 2014-го демонстрирует уверенность в будущем — украинский, по ее мнению, пригодится маленьким крымчанам в жизни. В той же публикации учитель средней школы жалуется: даже ученики профильных украиноязычных классов на переменах говорят по-русски. На что при таких раскладах надеялись лидеры меджлиса — вопрос риторический.
В 2014 году вместе с украинской администрацией на полуострове была свернута и украинизация. Одним из первых нормативных актов Москвы был указ президента России Владимира Путина о реабилитации крымско-татарского и других народов, проживающих на полуострове и пострадавших от репрессий. В принятой в апреле 2014-го Конституции РК государственными были признаны русский, украинский и крымско-татарский языки. В том же году крымские власти занялись вопросом самозахвата земель — были приняты меры к тому, чтобы нуждающиеся могли получить участки в законном порядке.
Отдельная история — во всех смыслах — с межнациональными отношениями в Севастополе. То ли аура города русской воинской славы сказалась, то ли усилия местной администрации принесли свои плоды, однако при тех же проблемах, что и на всей территории полуострова, вспышки недовольства на национальной почве в Севастополе были крайне редкими. В городе был собственный региональный меджлис, который после вхождения Крыма в состав России не бросился в раскол и экстремизм, а трансформировался в региональную общественную организацию «Ак-Яр» и начал совместную работу с местными властями. В отличие от руководства общекрымского меджлиса, которое негативно отнеслось к референдуму 2014-го, в меджлисе Севастополя заявили, что воссоединение с Россией — их давняя мечта. Крымско-татарская община и сейчас активно участвует в жизни города, все ее члены могут полноценно реализовать свои гражданские и политические права. Так что опыт национальной политики в Севастополе достоин внимательного изучения.
«В Севастополе традиционно всегда был порядок, это база Черноморского флота, город военных моряков, это отразилось на культуре и поведении людей. В городе не было такого количества радикалов, как в Крыму. А ранее Киев подыгрывал меджлису, хотя этот орган не был зарегистрирован как структура при украинских властях. Россия привнесла межнациональный и межконфессиональный мир на полуостров, Россия избавила и Крым, и Севастополь от радикалов, которые пытались разыгрывать национальную карту. Сегодня у всех национальных меньшинств те же права, что и у коренного, русского, населения Севастополя. А крымско-татарская община в большинстве своем поддержала Русскую весну», — пояснил в беседе с «Лентой.ру» депутат Госдумы от Севастополя Дмитрий Белик.
С меджлисом в республике все было иначе. Часть его лидеров агитировала за бойкот крымского референдума, а после провала этого мероприятия уехала в Киев. Украинские власти продолжили привычную политику: делая щедрые авансы на словах и даже поставив меджлис в 2016-м на довольствие, они тем не менее благоразумно не подписывали никаких юридически обязывающих бумаг. Так, президент Украины Петр Порошенко в 2016-м обещал законодательно оформить крымско-татарскую автономию (в том виртуальном Крыму, который до сих пор существует в головах украинских политиков), но по каким-то причинам изменения в Конституцию страны никто вносить не спешит по сей день.
«Киев неофициально, но открыто поощрял мнение, что принадлежность к самоназначенному руководящему органу, якобы представляющему весь народ, служит надежным иммунитетом от судебных преследований. А когда в 2014-м закончилось выборочное правосудие, тем же лидерам меджлиса это не понравилось, и они покинули Крым», — прокомментировал события трехлетней давности «Ленте.ру» вице-премьер, министр внутренней политики, информации и связи Республики Крым Дмитрий Полонский.
Как подчеркивает собеседник, именно поведение лидеров меджлиса показало: они имеют мало общего с крымскими татарами. «Они не остались со своим народом решать накопившиеся проблемы, попытаться наладить контакт с органами власти, помочь представителям своего этноса успешнее интегрироваться в общество. Нет, они сбежали и показали, что они обычные пропагандисты, агенты влияния, чьи хозяева находятся за пределами полуострова. У них даже личных интересов нет, есть только приказы хозяина», — объяснил он.
Меджлис давно уехал, сочувствующих ему в Крыму практически не осталось. И все же тема межнационального согласия требует к себе постоянного внимания. Как отмечает Полонский, руководство республики сегодня делает все, чтобы сохранить межэтнический мир на полуострове. «Ключ к этому — решение социальных проблем и равенство всех перед законом. Если люди видят, что власти решают даже застарелые проблемы, они понимают, что их представителями являются власти, а не рупор пропаганды из Киева. Хорошие дороги, образование, здравоохранение, гарантия прав на собственность — в этом заинтересованы все, вне зависимости от национальности», — подытоживает крымский вице-премьер.
Поэтому можно понять и радость депутата Бальбека: для многих крымских татар решилась давняя проблема. «Наша страна подтвердила всем известную истину, что Россия своих не бросает», — эмоционально прокомментировал он в соцсетях долгожданный законопроект.
Его коллега, депутат Госдумы от Севастополя Дмитрий Белик также приветствует принятие закона об упрощенном получении гражданства для реабилитированных народов Крыма. Однако, указывает он, «вместе с тем нужен контроль со стороны правоохранительных органов, чтобы под видом добропорядочных граждан не проникли деструктивные элементы на территорию полуострова». «Речь идет о безопасности всех граждан: крымских татар, русских, украинцев — вне зависимости от национальности», — заключил парламентарий.