На фоне продолжающегося скандала вокруг возможных репрессий в отношении геев в Чечне и активности профессиональных борцов с гей-пропагандой вроде Виталия Милонова в российском обществе все чаще звучат предложения вернуть гомосексуализм в официальный список болезней. С одной стороны, уверены сторонники идеи, это избавит геев от клейма содомитов-извращенцев. С другой стороны, если это «болезнь», то ее придется лечить. Споры о том, излечим ли гомосексуализм, начались в XIX веке и с переменной интенсивностью продолжаются по сей день. «Лента.ру» отправилась в Нижний Новгород, к психиатру Яну Голанду, который считает гомосексуализм излечимым и утверждает, что вернул «правильную» ориентацию 70 мужчинам.
Ян Голанд занимается этой сферой психотерапии с 1964 года и до сих пор, хотя в большинстве развитых стран гомосексуализм уже не считают патологическим состоянием. Голанд — ученик советского психиатра Николая Иванова, ученика еще одного психиатра, Игоря Сумбаева, который до революции прошел курс тренировочного психоанализа у Зигмунда Фрейда и всю жизнь оставался ортодоксальным фрейдистом.
«Я это заметил в глубоком детстве. Меня привлекали лица моего пола. Было желание прикоснуться, общаться побольше, искать в них своего героя, кумира», — стыдливо и чуть манерно рассказывает с экрана мужчина в нелепом парике и огромных очках, скрывающих половину лица. Прежде чем начать разговор, доктор Голанд показывает запись разговора с одним из пациентов под псевдонимом Финансист. Задавая повелительным тоном уточняющие вопросы, психиатр ведет его по первой половине его жизни, которую тот явно вспоминает неохотно: рос среди пяти женщин, рано располнел, стал свидетелем однополого анального секса в 13 лет, испытал от этого сильнейший оргазм. В школе больше играл с девочками; когда они начали влюбляться в мальчиков — влюблялся вместе с ними, читал их любовные послания и советовал, как лучше на них отвечать. Наконец, первый секс с девушкой, удавшийся лишь наполовину: возбудить его подруге удалось только с помощью оральных ласк и лишь потому, что он представлял себя на ее месте, а на своем месте — очередного «кумира».
В возрасте 25 лет Финансист решил, что надо лечиться. Последовали неудачные походы к сексопатологам, возникли суицидальные мысли. «Были слезы, угнетение. Я хочу быть нормальным мужиком, а если у меня это не получится, будет проще, если я уйду из жизни», — вспоминает Финансист свои настроения. Дойдя в своем рассказе до первого визита к профессору Голанду, пациент заметно расслабляется и оживляется. Даже о первом, неоднозначном этапе терапии — обретении безразличного отношения ко всем мужчинам — он вспоминает с воодушевлением. «Я был окрылен. Я не имел права не поверить, но засомневался, и вы ответили: стань мужиком прямо сейчас!» — говорит пациент.
С рассказом о каждом новом этапе терапии Финансист меняется на глазах: речь становится увереннее, улыбка шире. Аутотренинг (самовнушение — прим. «Ленты.ру»), изучение пособий по сексу, эротических фотографий, походы на пляж с разглядыванием женщин, перестройка эротических фантазий... Когда речь заходит о регулярных знакомствах и контактах со «слониками» (так Голанд разрешил Финансисту называть нравящихся ему женщин), манерность в голосе почти исчезает, сменяясь густым кавказским акцентом (как поясняет Голанд, этот пациент азербайджанец из Баку — прим. «Ленты.ру»). «Сколько слоников уже было у тебя?» — мягко спрашивает Голанд. «Более 10, — отвечает довольный Финансист. — Ян Генрихович, вы к нам ко всем относитесь как отец».
Голанд проводит меня в заваленный психиатрической литературой кабинет с плюшевой игрушкой Зигмунда Фрейда на столе, садится рядом с огромной кассетной видеокамерой (на которую, видимо, снимал Финансиста) и приглашает сесть на стул напротив объектива.
«Лента.ру»: Кто ваши пациенты?
Ян Голанд: Моими пациентами становятся только те, у кого есть мотив, желание и потребность стать гетеросексуалом. Не надо думать, что все гомосексуалисты — гей-активисты, которые ходят на парады и пикеты. Есть группа, которая больше, я считаю, чем группа, которая собирается в гей-клубах: те, кто страдают от этого. Они рассматривают свое влечение как патологическое, принижающее их человеческое достоинство, достоинство мужчины. Как хотите называйте это, но они говорят именно так: «Мне это [быть геем] тяжело». Они беспокоятся, что об их переживаниях могут узнать близкие, они от них всячески скрывают, заводят девушку, которая не вызывает у них никаких сексуальных желаний, чтобы показать ее родителям. Как сказал один пациент: «Я глажу ее — как будто глажу кожаное кресло». Поглаживает стоящее рядом кресло.
В советское время они ко мне приезжали со всех концов СССР, по линии Центра сексологии РСФСР. Наиболее активно работали сексопатологи Прибалтики. Дело в том, что в 1967 году в Риге при республиканской психиатрической больнице был проведен семинар врачей, которые хотели бы заниматься сексопатологией. На этом семинаре я читал доклады «Психотерапия гомосексуализма» и «Психотерапия половых извращений». После этого врачи стали направлять ко мне таких пациентов — из Латвии, Эстонии, Литвы.
В Советском Союзе гомосексуализм считался уголовным преступлением. Гей мог прийти на лечение, не опасаясь преследования?
Да, но я не всех брал. Были такие, кто спрашивал: «Скажите, если я пройду ваш курс лечения, будет это смягчающим обстоятельством в суде?». Я задавал ему провоцирующий вопрос: «Представьте, что завтра гомосексуализм прекращают преследовать, вы бы пришли ко мне?» — «Нет, конечно». И зачем мне было с ним работать? Я потрачу на него целый год, а он будет меня обманывать?
Привожу пример, кого я брал. Киевлянин — пациент из Киева, молодой ученый-химик. Он пришел к директору института, держа в руке цианистый калий, и сказал: «Если вы не найдете специалиста, который лечит гомосексуализм, я покончу жизнь самоубийством». Директор позвонил в Москву и связался с профессором Павлом Посвянским, он возглавлял Центр сексологии, а тот уже дал мой адрес и телефон. Пациент рассказал мне, почему он хочет себя убить. Он сказал, что не может себя чувствовать «этим»: «Я сдерживаю себя, чтобы не начать каких-то гомосексуальных отношений».
С такой-то мотивацией лечение успешно проходит?
Да, но везде есть свои риски. Уже в процессе лечения он и другой пациент — Грек — полюбили одну женщину, тоже пациентку. Она страдала маниакально-депрессивным психозом. Была очень красивой, в нее даже психиатры влюблялись. Из двух геев она предпочла Грека, и Киевлянин очень тяжело это переживал. Я устроил его на работу в нашу больницу. Он упаковывал коробочки, которые делали пациенты, перевязывал их бумажными веревками и отгружал заказчикам. Однажды он взял и повесился на этих веревках. К счастью, в этот момент вошел завхоз и спас его.
Трагичный случай, но когда у моих пациентов появляется ревность по отношению к женщинам — я это только приветствую. Психиатрам такие ревнивцы обычно не нравятся — они убивают женщин, себя, детей. А в случае гомосексуалистов это фактор успешного лечения. После у Киевлянина все наладилось.
Гомосексуальное влечение человек осознает постепенно, как это было у Финансиста, или это понимание может прийти вдруг?
По-разному. Одним из последних пациентов учителя моего учителя Сумбаева был некий Вацлав Казимирович. В 1939 году, когда ему было 11 лет, он увидел немецких солдат (дело было после раздела Польши между СССР и Германией по пакту Молотова-Риббентропа — прим. «Ленты.ру»). Один из них был перебинтован. У Вацлава впервые в жизни при виде этого солдата возникла сильная эрекция с эякуляцией. В тот же вечер он пробрался в полевой госпиталь и наблюдал перевязанных немцев. Это неизменно вызывало у него сексуальное возбуждение. Позже Сумбаев выяснил, что тот первый немец был в очках и с большим носом, и в последствии возбуждение у Вацлава вызывали мужчины с большими носами, мужчины в очках, с повязками и без них.
Какой запущенный случай...
Да... Сумбаев смог убрать у него влечение к мужчинам с большим носом и в очках, но не к повязкам. Вацлав Казимирович получал оргазм тогда и только тогда, когда ему накладывали повязку. Доходило порой до того, что он наносил себе травмы, чтобы вызвать врача, который его перевязывал. Так из гомосексуалиста он стал ситуационным фетишистом.
С чего вы начинаете лечение?
Важны сновидения. Если гетеросексуалам снятся голые женщины, гомосексуалистам — голые мужчины, сексуальные акты с ними, «кумиры» из их числа. Поэтому на первом этапе моей терапии посредством гипноза гасится влечение к лицам своего пола. Пациент вводится в состояние сексуально-психологического вакуума. Когда это влечение погашено, а влечения к женщинам еще не возникло, он становится бесполым.
Как пациенты реагируют на это?
У кого-то в этот момент возникает страх: появится ли у него гетеросексуальное влечение? Другие, наоборот, радуются, особенно в советское время радовались: «Ой, как хорошо, я теперь не попаду в КГБ и милицию, не буду ходить по ‘’плешкам’’». На этом этапе, если мимо пациента идет гомосексуалист и делает определенные знаки, он не обращает на него внимания. Появляется безразличное отношение к мужчинам. Эта команда идет в гипнозе, дублируется в аутотренинге. На первом этапе я запрещаю им ходить на пляж, в спортзал, в общие бани. И в какой-то момент им начинают сниться девушки. Сначала одетые, потом полураздетые, затем голые.
Ни с того ни с сего?
Нет, я их учу программировать сновидения. Но сны — только одна сторона. Параллельно идет и гипноз, и аутотренинг, и занятия физическим совершенствованием. Пациенты ходят в секции, их учат карате, джиу-джитсу, самбо, они поднимают штангу.
Такие занятия не провоцируют рецидив? Кругом так много спортивных мужчин...
Нет, они начинают тренироваться, уже когда вошли в вакуум. А секция наша здесь, на территории больницы. Из вакуума просто так не выйти, а главное — пациент хочет идти дальше, он не останавливается. Второй этап — обучение общению. Они у меня записываются в школу бальных танцев, латиноамериканских танцев, знакомятся там с девушками.
Как вы понимаете, что вакуум уже образовался?
Пациент сам говорит, что мужчины ему безразличны. Ему нужно добиться этого состояния — и он добивается. Вы можете понять, что люди приезжают сюда, бросая свою работу? У меня был пациент — замминистра РСФСР! Талантливый парень, но с гомосексуальными тенденциями. Он наплевал на свою должность, приехал и работал в универсаме рубщиком мяса. Правда, и там он зарабатывал неплохие деньги.
Все ваши пациенты переживали свой гомосексуализм так драматично, как Киевлянин — вплоть до суицидальных мыслей?
Нет, у всех по-разному. Большинство приходило к осознанию того, что жизнь гомосексуалиста им опостылела. Они скрывались от знакомых, не показывались родным, ощущали себя недолюдьми, особенно в советское время. У Финансиста в Баку сейчас все прекрасно, двое детей. Сейчас мои пациенты даже если попадают в тюрьму, им не просверливают ложек, они не спят возле параши, как прочие педерасты.
Много ли у вас пациентов с Кавказа?
Немного. Там до сих пор это все жестко преследуется. У них всегда гей в семье считался позором. Сейчас, говорят, в Чечне сто человек поймали, кому-то убийством угрожали...
Такие преследования могут стать дополнительным побудительным фактором?
Я против столь радикальных мер. В крайнем случае — домашний арест, символический. Но сейчас у нас нет закона, который запрещает гомосексуальные отношения.
В Чечне, похоже, думают иначе. У вас были клиенты из Чечни?
Были двое, но я им отказал. Они богатые люди, и у них есть любовники, они их сделали своими водителями и живут с ними. Я дал им задание: приезжайте ко мне тогда, когда прекратите гомосексуальные отношения с мужчинами. Один так и пропал, а второй приехал и сказал, что прекратил. Мы разговариваем, и вдруг ему звонит некто, кого он называет Анзор. Я вспоминаю, что так зовут его водителя. Он мне сказал, что уволил Анзора, не видит его, не слышит и не желает встречаться. А тут он ему звонит, и они любезно общаются. Я понял, что он меня за нос будет водить, мне это не нужно.
Вы придерживаетесь классического фрейдистского взгляда, что гомосексуализм сопряжен с психическими расстройствами?
Нет. Есть случаи, когда гомосексуалист абсолютно здоров во всем остальном. А есть гомосексуалисты с самым разнообразным комплексом невротических переживаний. Я радуюсь, когда у пациента так называемые панические атаки, когда он хватается за сердце, вызывает скорую помощь. Однажды ко мне приехал такой пациент, из кремлевской больницы, куда его положил папа — старейший член партии. Он ходил с карманами, полными лекарств, но с ним ничего не могли сделать. Я быстро это все снял и вырос в его глазах как специалист. Но куда важней эти кассеты — «пациент-зеркало». Я ставлю каждому новому пациенту кассету с историей — вроде той, что вы смотрели про Финансиста. Подбираю похожую на его историю болезни. Это важно — видеть, как меняется человек, похожий на тебя.
Вашу работу осложнило то, что гомосексуализм больше не считается болезнью?
Нисколько. Сохраняется та же группа, тот же процент людей, которые становятся моими пациентами: те, кто не может смириться со своей гомосексуальностью. Часто это те, у кого она проявляется в результате импринтинга. Например, Финансист стал в детстве свидетелем гомосексуальной сцены. А у нас теперь идут фильмы с гомосексуальным содержанием!
Полагаете, среда имеет ключевое значение в формировании ориентации?
Трагедия в том, что в 16-17 лет развитие юноши зависит от того, в какие руки он попадет. Если попадет в руки хорошей женщины — станет гетеросексуалом, попадет в руки гомосексуалиста — станет гомосексуалистом. Все эти хоры мальчиков, все эти хореографические училища, полузакрытые и закрытые суворовские и кадетские училища — там плодотворная среда для гомосексуалистов.
Такого гомосексуалиста из хора мальчиков проще вылечить.
Гомосексуализм излечим, если человек желает лечиться. Если же такого желания нет — нет и эффекта. Для психиатра важен мотив. Большинство малограмотных врачей-психиатров не знает, что гомосексуализм излечим, если у пациента имеется мотив. Приходит к такому врачу больной с мамой, с папой. Вот, сынок хочет лечиться. А врач говорит, что он неизлечим — просто потому, что не умеет и не знает, как лечить. А мальчик потом идет в гей-клуб. Еще виноваты малокультурные и малограмотные журналисты. Они тоже пишут, что гомосексуализм неизлечим. Напишите, что я готов учить врачей, которые желают учиться. Если кого-то направят ко мне — пожалуйста.
У вас не было провалов? Все становились гетеросексуалами?
Не было, потому что я выбирал их. Вначале я пробовал брать даже геев-алкоголиков, но быстро понял, что они отпадают: нет мотивации. Отпадают также эпилептики, больные биполярным расстройством и шизофренией. И слабоумные тоже. Бывает, что олигофрен изнасиловал мальчика, его тащат ко мне лечить. А как его лечить, на что опираться? Я опираюсь на мозг, на осознание, на понимание. А там...
Вы бы поддержали общественную инициативу о возвращении гомосексуализма в список болезней? Готовы были бы вновь на государственной основе заниматься терапией?
Да, но не принудительно, а исключительно по желанию пациента, иначе это не даст никакого результата. Между прочим, в советское время ко мне обратился Минздрав СССР и МВД, мне дали возможность описать свою методику психотерапии. Я не знал зачем, а потом выяснил: они хотели лечить их в лагерях. Это чушь собачья.
Цены для всех пациентов у вас одинаковые?
Нет, они зависят от материального положения человека. Если он бизнесмен и у него фирма — он платит больше.
Можете назвать примерную цену для бизнесмена?
В Москве лечение банального невроза стоит 1,5 миллиона рублей.
А у вас?
Не 1,5 миллиона, конечно. Меньше.
Голанд ставит запись с отрывком из документальной передачи на российском телевидении, где рассказывается о важном принципе Фрейда, согласно которому плата за терапию должна быть ощутимой для пациента, иначе лечебный процесс идет плохо. Когда на экране появляются «говорящие головы» московских дорогих психотерапевтов, объявляющих верность этому принципу и называющих свои цены, Голанд с улыбкой говорит: «Это единственное, чему они у Фрейда научились».
Как лечили геев
Одну из первых попыток «научного» лечения гомосексуализма предпринял венский эндокринолог Эуген Стейнах, живший на рубеже XIX-XX веков. Он был убежден в органических причинах гомосексуальности, поэтому вырезал у пациентов «дефектные» яички и пересаживал им тестикулы гетеросексуальных мужчин. Терапия оказалась неэффективной.
Его коллега и современник из Германии Альберт Молл отправлял пациентов-геев по борделям. Он считал, что гомосексуальные наклонности возникают из-за неуверенности в общении с противоположным полом. До него то же рекомендовал гомосексуалистам барон Альберт фон Шренк Нотцинг и советовал перед этим заряжаться большим количеством выпивки.
В Великобритании в середине XX века практиковали лечение геев электрошоком, но исключительно добровольное. Волонтерам демонстрировали гомоэротические фотографии и посылали разряд электричества при сексуальном возбуждении. После этого им показывали эротические фотографии женщин, за которые не наказывали.
В Китае такая методика применяется до сих пор: в 2014 году молодой человек, скрывающийся под псевдонимом Сяо Чжэнь, подал в суд на клинику, где его лечили от гомосексуальности. Он утверждает, что электрошоковая терапия, которой его подвергли в этом учреждении, была крайне болезненной и травмировала его.
Во второй половине XX века в США массово появлялись христианские сообщества «бывших геев» — например, Exodus International. Они лечили своих подопечных изучением Библии, пасторскими наставлениями, индивидуальными и групповыми сеансами психотерапии с участием «излечившихся» геев и аверсивных практик (вызывающих отвращение к мужчинам). Некоторые такие сообщества действуют по сей день. В 2009 году в одной из протестантских церквей в США прошел обряд экзорцизма: из мальчика изгоняли «гомодемона».
В то же время американский психотерапевт Джон Маркис в середине ХХ века предлагал геям лечиться интенсивной мастурбацией — с условием того, что в момент оргазма надо представлять исключительно женский образ. По словам Маркиса, так ему удалось вылечить как минимум одного гомосексуалиста.
Куда менее гуманную терапию разработал современник Маркиса британец Айан Освальд. Он накачивал геев наркотическими препаратами, вызывающими головную боль и изжогу, сажал их в комнату, заполненную бокалами с мочой, и включал аудиозаписи гомосексуального сношения. По его задумке, это должно было вызывать такое отчаяние, после которого пациенты не могли не обратиться за утешением к женщинам.
Были и те, кто сосредоточил свою врачебную практику на женщинах. Смесью кокаина, стрихнина и женского обрезания британский врач Денслоу Льюис в XIX веке лечил женщин с лесбийскими наклонностями. Одна из его пациенток сошла с ума и умерла в психбольнице.