Программы приобретения квартир в лизинг — когда кредит предоставляется не деньгами, а собственно жильем — в России мало распространены. Большинству они и не нужны, ведь есть куда более понятная обывателю ипотека. Но некоторые все-таки оказываются участниками лизинговых сделок, причем неофициальных — по устной договоренности с владельцами недвижимости.
Очень часто полноценно реализовать подобные схемы не удается, как правило — из-за изменения жизненных обстоятельств одной из сторон сделки. Андрей и Елена, супружеская пара из Твери, рассказали «Дому», почему стоит тысячу раз подумать, прежде чем ввязываться в так называемую аренду с выкупом:
В Москву мы приехали в 2010 году, в сознательном возрасте. До этого оба окончили приличные тверские вузы, но с работой не слишком везло — по местным меркам зарабатывали неплохо, по меркам собственных желаний и стремлений — откровенно мало. И главное, морально убивала перспектива провести в Твери всю оставшуюся жизнь. Это хороший город, с рекой, красивым центром, у нас и музеев полно, и театры есть — но расти было некуда. Почти все знакомые, учившиеся с нами в институтах, к тому времени разъехались, большинство — сразу после получения дипломов. А мы «зависли» почти на пять лет. Была надежда, что город изменится, что к нам вдруг приедет большой бизнес — ведь расположение выгодное, между Москвой и Петербургом. Но подвижек никаких не было. Решили попробовать начать с нуля в столице.
Москва приняла нормально — мы все же не из глуши прибыли, сто раз здесь бывали, культурного шока не было. На работу оба устроились заранее, собеседования проходили, еще живя в Твери, квартиру тоже нашли хорошую с отличной хозяйкой — так нам тогда казалось. В общем, «Фросями Бурлаковыми» мы не были. Не тот случай, когда человек с чемоданами прибывает на вокзал и не знает, куда идти и что делать.
Поселились в центре города, это было обязательное для нас условие, потому что больше всего боялись оказаться зажатыми где-нибудь в «спальнике», когда на работу приходится добираться полтора часа — примерно как из той же Твери.
Квартира располагалась в старом доме, построенном в 1920-х. Плюс — высокие потолки и пять минут пешком до Садового кольца, минус — состояние здания и собственно нашего жилища. Подъезд был очень обшарпанным, правда, вскоре после нашего переезда его кое-как отремонтировали. Квартиру же «украшали» ржавые разводы на потолке (последствие неоднократных заливов), облезшие обои, вздувшиеся во многих местах полы. В общем — полное «ретро»: двери и окна не меняли с момента постройки дома, мебель — почти антиквариат, соседи — тоже. Зато ценник был отличным — по крайней мере, для квартиры в центре.
В общем, кое-что подкрутив и подкрасив, стали жить. Хозяйка, 60-летняя Ирина Сергеевна, жила прямо под нами. Квартиры ей достались по наследству, сама она когда-то якобы работала юристом, но, судя по всему, не слишком успешно, и обеспечивала себя, сдавая жилье в аренду. Отношения с ней сложились нормальные и даже хорошие — мы работали, не буянили, она не навязывалась, с проверками особо не приходила.
Жить бы и радоваться, но через год, когда прошла эйфория от переезда в столицу, не замечать недостатки квартиры стало невозможно. Жуткие потолки, щели в оконных рамах, древняя сантехника… Постоянно что-нибудь отваливалось и ломалось, мы чинили, но тогда ломалось следующее. «Спусковым крючком» стал упавший Андрею прямо на голову кусок довоенной лепнины.
Рассмотрев варианты жилья поблизости, мы поняли, что «ловить» особо нечего: более-менее нормальные квартиры сдавались по цене от 60 тысяч рублей в месяц, а такую же ненормальную, понятно, снимать не имело никакого смысла. Решили, что будем решать проблему на месте, а именно — делать ремонт.
Идеи выкупать отремонтированное жилье тогда не было. Хотели, чтобы хозяйка дала арендные каникулы, то есть согласилась на схему — мы приводим квартиру в порядок за счет собственных средств, но не платим за аренду в течение, к примеру, года.
Ирина Сергеевна нас внимательно выслушала, но от этого варианта отказалась сразу. Взамен же сама предложила: «Делайте ремонт. А через три года выкупите квартиру целиком. Я вычту из цены ваши расходы плюс все арендные платежи».
Стоимость назвала более чем адекватную — восемь миллионов рублей. Для «двушки» в 50 метров в получасе ходьбы от Кремля, да еще до начала кризиса, это было «золотое» предложение.
Три года устраивали и нас, и хозяйку — у нее в Германии училась дочь, Алина, и часть арендных денег шла ей на найм студенческого жилья. После того, как дочь окончит вуз, Ирина Сергеевна как раз планировала продать одну квартиру в Москве, а деньги отдать ей на покупку недвижимости за границей.
Мы воспряли: ремонт можно делать «под себя», скоро станем полноценными собственниками, с ипотекой связываться не надо… К слову, письменно наше соглашение не оформили. И это было большой ошибкой.
Ремонт сделали по-настоящему классный — объединили санузел, окна поменяли, пол сняли целиком, положили новый с шумоизоляцией, потому что перекрытия деревянные. Обошлись без дизайнера, супердорогих материалов не покупали, но и не экономили. Подружились с соседями из числа молодых, спрашивали у них совета, как лучше делать, с учетом особенностей дома. Проводку пришлось менять. Старую мебель, естественно, всю отдали Ирине Сергеевне, что разрешила — выбросили. Кухню делали на заказ, потому что там нестандартное помещение было — узкое и длинное. В общем, всего не перечесть.
Работы шли почти восемь месяцев. Хозяйке новый вид квартиры понравился. Похвалила нас, вместе отметили «новоселье». Но счастливо прожили в обновленной и почти своей квартире мы недолго — всего около полугода. В конце августа 2013-го к Ирине Сергеевне приехала дочь — думали, что навестить перед началом нового учебного года, но, как оказалось, навсегда.
Германия ей надоела — учиться тяжело, живет в скучном пригороде, друзей нет. Она решила вернуться в Москву. К нам заявилась через две недели. Осмотрелась, поцокала языком, отметила, что мы убрали «шикарную» чугунную ванну (на самом деле, облезлую и полупрогнившую). И сообщила, что мы должны освободить квартиру через месяц — мол, «у вас и контракта нет арендного, но мы же все люди, завтра вас выезжать никто не заставляет».
Мы впали в состояние полного шока. А Ирина Сергеевна уехала на дачу — молча, ни разу не поговорив с нами. Звонили ей, конечно. На звонки не отвечала.
Поразмыслив, поняли, что выход у нас один — уезжать. И ремонт, увы, придется оставить наглой московской девице — не забирать же с собой полы и встроенную мебель. Две недели искали новую квартиру, потом стали потихоньку вещи перевозить. Были надежды, что хозяйка одумается, вернется, хотя бы позволит нам и дальше снимать жилье. Но они не оправдались. Юридически мы никак защищены не были.
Друзья нам советовали попортить отделку при отъезде — чтобы как-то отомстить. Но мы делать этого не стали. Жаль уничтожать то, что делалось с любовью.
Кто живет в квартире сейчас, не знаем и знать не хотим. Если дочь, то наверняка от ремонта и следа не осталось уже, с таким-то потребительским отношением. Мы в прошлом году купили в ипотеку квартиру в ближнем Подмосковье, в готовом доме. Ремонт быстро сделали, благо опыт был уже. Так что арендные наши скитания закончились.
О жизни в центре больше не мечтаем, сейчас планируем завести детей, им незачем дышать выхлопными газами. У нас рядом парк, детский сад, школа — все есть. До работы, правда, приходится добираться в переполненной электричке и потом еще на метро. Зато больше никто не выкинет нас на улицу.