Документальная хроника оккупации Варшавы и Парижа во время Второй мировой и эксперименты доктора Йозефа Менгеле, описанные его пациентами, в обзоре книжных новинок.
Диана Акерман «Жена смотрителя зоопарка» (перевод Е. Королевой, изд-во «Азбука»)
Антонина Жабинская, жена организатора и первого директора Варшавского зоопарка Яна Жабинского могла бы войти в историю литературы кем-то вроде польского Джеральда Даррелла. Во всяком случае у нее было для этого все: любовь к животным, наблюдательность, чувство юмора и литературный талант.
По ее гостиной бегали одомашненые детеныши рыси, которых она собственноручно выкормила из бутылочки, барсук жил в ее доме на правах кота, она умело принимала роды у жирафини и слонихи и ловко улаживала конфликты в семействе макак. И даже семейным прозвищем ее старшего сына Рышарда было имя Рысь. А муж Ян отмечал, что Антонина обладает «поразительным и весьма специфичным даром, редчайшей способностью наблюдать и понимать животных, это какое-то шестое чувство». Все увиденное Антонина Жабинская аккуратно заносила в дневник.
Но обстоятельства сложились таким образом, что ее дневник стал не столько занимательным чтением для любителей животных, сколько основой для документального романа о том, как жила семья Жабинских, подведомственный им зоопарк и шире — Варшава во время оккупации нацистами. Как зоопарк был разрушен бомбардировками, а потом редких животных под предлогом спасения перевезли в зоопарки Германии, а более распространенных расстреляли пьяные гитлеровские офицеры в качестве развлечения.
Как Жабинские сначала превратили руины зоопарка в свиноферму, а потом в огород, не потому что им так уж хотелось снабжать продовольствием оккупантов, а потому что таким образом они могли дать кров и пищу своим знакомым евреям. Как Ян Жабинский выводил из гетто взрослых и детей и спас в общей сложности порядка 300 евреев, за что после войны (как и его жена) получил титул Праведника мира.
Обо всем этом американка Диана Акерман написала биографический роман «Жена смотрителя зоопарка». Скорее известная как популяризатор, чем как оригинальный прозаик, Акерман, выдала не столько художественное произведение с ярко выраженным авторским стилем, сколько разношерстную сбивку фактов, основанную на дневниковых записях четы Жабинских и других документах. Но это тот случай, когда красноречивость поступков героев повествования искупает невыразительность авторского голоса.
Элен Берр «Дневник. 1942-1944» (перевод Н.Мавлевич, изд-во «Albus corvus / Белая ворона»)
Уже невозможно каждое новое свидетельство о холокосте называть «дневником Анны Франк», но они неизбежно близки. Элен Берр родилась в 1921 году в Париже в старинной французской семье еврейского происхождения. Прадед Элен, Морис Леви, президент Академии наук, был сотрудником кабинета премьер-министра Франции Леона Гамбета, а прабабка, Анриетта Сэ была сестрой Жермена Сэ, врача императора Наполеона III.
В 1942 году, когда девушка начинает вести свой дневник, она посещает лекции в Сорбонне, пишет диплом по английскому языку и литературе и радуется тому, что поэт Поль Валери подарил ей сборник своих стихов с дарственной надписью. Также, разумеется, Элен влюблена, но кажется, не так сильно, как ее воздыхатель. И она, конечно, много размышляет и даже несколько страдает по этому поводу. Иными словами, она обычная образованная девушка. Но очень скоро дневник заполнится совсем другими свидетельствами и размышлениями.
О том, носить ли желтую звезду или нет. Лишь прикалывать ее к одежде или пришивать накрепко. Как носить этот знак: с высоко поднятой головой или избегая смотреть в глаза прохожим. Что такое слышать за спиной: «Смотрите — еврейка!» Как это — ездить в отдельном вагоне не для всех, а сугубо для евреев. Не иметь возможности сходить в магазин, потому что евреям это теперь запрещено.
В ноябре 1942 года обстановка в Париже становится настолько невыносимой, что Элен бросает вести дневник. Но спустя 10 месяцев начинает снова ровно по той же причине, почему перестала. Чтобы рассказывать о том, что происходит вокруг: «Каждый день, каждый час творится все то же: одни люди страдают, а другие не знают и даже не представляют себе этих страданий, даже не могут вообразить, какое страшное зло человек способен причинить другому человеку. И вот я берусь за этот тяжкий труд — рассказать».
Она рассказывает, как арестовывают отца, как спасает еврейских детей, чьи родители были депортированы, как круг сжимается и они больше не свободные граждане в свободном городе. Элен и ее родители не переживут войну. Отец попадет в лагерь Аушвиц-III — Моновиц, где будет убит врачом-антисемитом. Мать погибнет в газовой камере. Сама Элен в апреле 1945 года да пять дней до освобождения лагеря англичанами будет до смерти забита охранницей из-того, что не смогла выйти на перекличку (у девушки был тиф).
Останется только дневник, который она по частям отдавала на хранение кухарке, работавшей в их семье. Та после смерти Элен передала записи ее жениху. На французском текст будет опубликован в 2008 году с предисловием классика французской литературы, а с 2014 года еще и лауреата Нобелевской премии Патрика Модиано. Это же предисловие открывает и русскоязычное издание.
Аффинити Конар «Mischling. Чужекровка» (перевод Е.Петровой, изд-во «Азбука»)
В той части книги Дианы Акерман «Жена смотрителя зоопарка», где рассказывается об экспериментах нацистов по восстановлению расовой чистоты, есть обширное примечание, сообщающее о деятельности Йозефа Менгеле, прозванного «Ангел Смерти из Освенцима». В частности, там приводится такое свидетельство: «Когда прибывали новые узники, охранники ходили вдоль рядов, выкрикивая "Zwillinge, zwillinge!", выискивая близнецов для изуверских опытов Менгеле. Любимой темой его исследований было изменение цвета глаз, и на одной из стен его кабинета была выставлена коллекция глаз, извлеченных хирургическим путем, нанизанных на булавки, словно коллекция бабочек».
Собственно, 12-летние Перль и Стася, героини «Чужекровки», и станут подопытными zwillinge доктора Менгеле. Им пообещают, что за хорошее поведение и разрешение проводить над собой опыты их матери разрешат рисовать, а деду плавать в бассейне (надо говорить, что обещания будут выполнены в особой извращенной форме?). И девочки, конечно, согласятся. Перль в отчужденной манере, а младшая Стася решит пойти на некоторую хитрость и сделать вид, что она очень увлечена экспериментами доктора, тоже хочет стать врачом и готова начать учиться прямо сейчас (в результате наблюдательность и сноровка девочки поможет ей позже спасти новорожденного младенца).
Роман — художественный дневник лагерных будней, рассказанный от лица двух девочек. Рассказанный по-детски отстраненно спокойно. Без слез, без истерик, почти без осознания того, что происходящее с ними по-настоящему ужасно. Равно как спокойная доброжелательная манера, с которой, по свидетельствам очевидцев, Менгеле общался с теми, над кем производил опыты, вступает в диссонанс с тем, что он делал, так повествовательная манера девочек усиливает впечатление от производимых ежечасно зверств: выколотых глаз, проколотых барабанных перепонок, разрезанных без наркоза животов. Перль и Стася — Гензель и Гретель в пряничном домике ведьмы. Разница только в том, что домик и ведьма — настоящие.
Не менее страшно выглядят искаженные эмоциональные связи, которые возникают между медицинским персоналом и пациентами (до формулировки «стокгольмский синдром» еще несколько десятков лет, но это он), между детьми, потерявшими свою пару, между разными парами близнецов за место в лагерной иерархии, детское желание убить своих мучителей. И когда война уже останется позади, выжившие еще долго будут лечить не только физические, но и душевные раны.