Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Виталий Иванович Попков был великим асом Второй мировой войны, одним из десяти лучших летчиков-истребителей СССР и всей антигитлеровской коалиции. На его официальном счету 47 сбитых самолетов противника, еще 13 были сбиты в групповых боях с его участием. 47+13! Читайте окончание рассказа об удивительной судьбе великого летчика.
Второй он или седьмой в первой десятке асов антигитлеровской коалиции — для Виталия Ивановича было не так уж и важно.
— И раньше никому ничего доказывать не собирался, а уж теперь, когда из моих ребят никого в живых не осталось, тем более, — не считал себя обиженным Попков, — у каждого из нас были сбитые немцы, которых мы не смогли подтвердить. Это у них, сколько назвал, столько и записали, а у нас нужны были объективные доказательства, подтверждения с земли. А откуда они при боях над территорией противника?
Однако доказательства попковских побед были разбросаны обломками по лесам и полям от Москвы и до Берлина. Встречались среди них и редчайшие экземпляры.
Под Харьковом против пятого гвардейского авиаполка стояла знаменитая 52-я истребительная эскадра люфтваффе (JG 52). Та самая, в которой были собраны лучшие «эксперты»: Хартман, Баркхорн, Ралль, Батц, Граф. Пятеро из первых девяти лучших истребителей рейха, и у каждого на личном счету больше двухсот побед. Наши их тоже хорошо знали. По специальной раскраске самолетов: оранжевые кончики крыльев, сердца, тузы, кораблики на фюзеляжах. И специально за ними охотились. Особенно за Вилли Батцем (шестой ас люфтваффе, командир Хартмана), сбившим около десяти машин из 5-го ГИАПа и любившим покрасоваться, как никто.
Однажды Батц со своим ведомым подлетел прямо к аэродрому, где стояли наши истребители, и бросил на летное поле банку из-под бобов с запиской: «Господа! Поднимайтесь драться двое на двое. На взлете бить не будем». Поднялись командир эскадрильи Игорь Шардаков (Герой Советского Союза, 20+6 побед), а с ним молодой ведомый. Не успели наши набрать высоту, Батц зашел в хвост молодому и сбил. Потом издевательски покачал крыльями и улетел.
Вечером, похоронив погибшего летчика, Виталий Попков и Александр Пчелкин (Герой Советского Союза, 14+2 победы) поклялись проучить Вилли Батца. Попросили разрешения у командования и стали дежурить. День караулили, два, на третий Батц прилетел. Не дожидаясь вызова, Попков и Пчелкин взлетели с разных сторон аэродрома. Этого немцы совсем не ждали и пока разбирались что к чему, Попков уже повис на хвосте ведущего Bf 109. Батц попытался оторваться, стал маневрировать, перевернул самолет и резко нырнул вниз. Попков не отставал, а когда до земли оставалось всего метров тридцать, дал очередь, перебив «мессеру» бензопровод. Грохнулся «эксперт» в четырех километрах от нашего аэродрома, попав в плен к местным колхозникам. Вот только жаль, на следующий день Батц от них сбежал и еще полтора года воевал против нас, но уже без прежней наглости.
Уже в 80-х годах Виталий Иванович встретил Вильгельма Батца в Германии. Изменился Батц мало. Расхвастался так, что если его послушать, то это именно он войну выиграл, да еще и на три года раньше самого Гитлера в нацистскую партию вступил. Скорее всего, и с количеством личных побед (237 в 445 боевых вылетах), он тоже сильно преувеличил. А когда Виталий Иванович напомнил бывшему «эксперту» совхоз «Динамо» под Харьковом, где они дрались в августе 1943-го, Батц распсиховался и убежал. Уже позже, когда немецкие газеты написали, о том как знаменитый ас шарахнулся от своего русского «крестника», Батц пришел к Попкову, извинился и подарил ему свою книжку о войне. Кстати, в книжке, про тот бой под Харьковом, оказалось тоже порядком наврано.
А под Сталинградом Попкову удалось сбить самого Херманна Графа (девятый ас люфтваффе, 221 объявленная победа, в том числе 202 на Восточном фронте), кавалера Рыцарского Креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Это что-то вроде четырежды Героя Советского Союза получается. Кроме него такую награду в люфтваффе имели только четверо: Хартман, Новотны, Марсель и Галланд.
После войны Граф провел несколько лет в наших лагерях. А вернувшись, стал убежденным антифашистом и даже баллотировался в бундестаг от восточных областей ФРГ. Виталий Иванович и Германн Граф не раз встречались в Германии и говорили о войне, в том числе и о личных победах.
— Я ему как профессионал профессионалу доказал, — рассказывает Попков, — что не смог бы он по-честному за полтора года больше двухсот наших завалить. Вранье это. И он, между прочим, с моими доводами согласился. Неплохой мужик Граф, хоть и правнук самого Бисмарка. Не то что зазнайка Вилли Батц!
Виталий Иванович Попков был потрясающе интересным рассказчиком, его можно было слушать часами. Вот как он сам описывал один из эпизодов войны:
— Возвращается на аэродром Петя Сибиркин (Герой Советского Союза), живого места на его ЛаГГ-3 не осталось — решето. Вылезает из кабины злющий, ругается: «До чего, — говорит, — фашисты дошли. Лечу домой пустой, а он гад в хвост вцепился. До самого аэродрома не отпускал, пока весь боезапас в меня не всадил. Думал, что я вот-вот грохнусь, а я лечу. Так он уже на подлете к нашему аэродрому поравнялся и кулаком мне грозит: мол, еще увидимся. И где, почти у самого дома». Ну, меня это просто возмутило. Чтоб какой-то фриц другу моему Пете Сибиркину кулаком грозил. Через тридцать минут повел группу на Харьков. Встречаем немецкие бомбардировщики с прикрытием. Отлавливаю Ju 87, захожу на него и думаю: сейчас я с тобой за Петю рассчитаюсь. Дал очередь по кабинке стрелка. Вижу у того пулемет вверх задрался — значит готов. Стал с немцем вровень и показываю пилоту жестами, мол, сейчас я тебя завалю, а сам потом домой вернусь и вечером за упокой твоей души выпью. Немец бестолковый попался, пантомиму мою не понимает, глаза стеклянные, на морде ужас. Я ему опять все сначала показываю. На этот раз понял фриц, закивал: «Ферштей, ферштейн». И я его с чистой совестью четырьмя снарядами на землю отправил. Ну, а вечером, как и обещал, мы его с Петей помянули и ребят наших, что не вернулись.
Попков был великим асом-истребителем. Одним из лучших стрелков и пилотажников мира. К концу войны для того чтобы один в один разобраться с «мессером» или «фоккером», ему хватало и трех выстрелов. Как-то в одном бою он сбил подряд четыре вражеских самолета, истратив, как потом подсчитали на земле, всего двенадцать снарядов. По три на каждого. Но и его сбивали. И он выбрасывался на парашюте из своих разбитых горящих машин. В Румынии, у дунайских переправ, зенитный снаряд разорвался в кабине его истребителя, перебив левую ногу и правую руку. Несколько раз теряя сознание, Попков «на честном слове и на одном крыле» дотянул-таки до родного аэродрома, посадив разбитую машину на брюхо. В память о том бое Попков многие годы «звенел» во всех аэропортах мира двумя застрявшими в голове стальными осколками.
Были в его боевой судьбе и другие удивительные спасения. Одно произошло в августе 1942-го под городом Холм Калининской области. Спасая своего командира гвардии майора Ефремова (19 побед, из них 7 в Финскую войну), Попков подставил свой ЛаГГ-3 под очередь «мессершмитта». Пули пробили бензобак, и машина вспыхнула как факел. Выбираться из кабины было поздно. Попков перевернул в воздухе самолет и просто вывалился из кабины. Загоревшийся шелк парашюта лишь немного задержал падение с высоты трех тысяч метров.
Попков упал в родное русское болото, уйдя на несколько метров в глубь его древней топи? и остался жив, выбравшись наверх по запутавшимся в кустах стропам. А в 1944-м, под Львовом, сбив двух «хенкелей», Виталий Иванович попал под прицельную стрельбу «эксперта». Первой очередью разнесло двигатель, спасаясь от второй, Попков ушел в штопор. Вылетевший аккумулятор летел впереди самолета, а немец провожал, методично всаживая в падающего противника снаряд за снарядом. Парашютом Попков воспользоваться не смог, но у самой земли его истребитель наткнулся на провода высоковольтной линии, спружинившие удар.
— Самолет рассыпался, а я так и остался в кресле сидеть, — описывает ощущения Виталий Иванович. — Все внутренности от удара на пять сантиметров вниз опустились. Из носа, ушей… изо всех отверстий кровь шла. Потом внутренности на место стали, кроме сердца, оно с тех пор так в горизонтальном положении и лежит, прямо на диафрагме.
Но всего десять дней спустя запеленатый в бинты, как египетская мумия, он снова вел в бой свою эскадрилью. Ведь если первым взлетает Попков, значит, будет в бою удача — считали истребители 5-го ГИАПа.
Уже весной 1945-го, под Берлином, Попков таранил немецкий бомбардировщик. Таранил глупо, из озорства, на спор. Но ведь ему тогда не было еще и 23-х. К таранам как к «русской форме боя» в 5 ГИАПе относились отрицательно. Считали, что побеждать врага нужно чисто. Ведь не для того конструкторы создавали боевой самолет, чтобы его об другой самолет разбивать. Но был в полку летчик, имевший на своем счету сразу два тарана. С ним-то и поспорил Виталий Иванович, доказывая, что таранил тот герой немцев не из храбрости, а потому, что скорость вовремя сбросить не сумел. А чтобы доказать, что таран — дело несложное, пообещал в первом же бою это продемонстрировать.
И уже на следующий день у всех на глазах, почти над самым аэродромом, поймал Ju 88. Зашел сзади и рубанул ему хвост. «Юнкерс» упал, а Попков весь в крови и с разбитой головой сел кое-как на аэродром и доложил комполка, так, мол, и так, сбил Ju 88 тараном. Немца этого ему, кстати, так и не засчитали. В воспитательных целях, так сказать.
В день Победы, 9 мая 1945 года, в немецком городе Берлине дважды Герой СССР капитан-лейтенант Попков женился. Свидетелем на его свадьбе был друг детства Вася Сталин. Он же и привез Виталику за полтора года до этого будущую невесту. Знал ведь, что неровно дышит Попков к фельдшеру Рае Волковой, собравшей его в госпитале из кусочков. Подрулил Василий Сталин на самолете к зданию госпиталя, посадил девушку в чем была в кабину и увез на другой фронт в подарок другу. Задним числом оформили приказ о переводе. 56 счастливых лет прожил Виталий Иванович с подарком Васи Сталина. А когда Раиса Ивановна умерла, переживал так сильно, что почти целый год болел депрессией. Выходила его другая женщина, Нина Михайловна, любившая Виталия Ивановича многие годы и ставшая его второй женой.
В последний раз дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В.И. Попков поднял в воздух боевой самолет, когда ему уже исполнилось 75 лет. Был это F-16 на военной базе недалеко от Вашингтона. Взлетел, сделал круг и аккуратненько сел в ту самую точку, с которой только что взлетал. На следующий день американские газеты с восторгом писали о российском ветеране. «Там один секрет был, — раскрыл мне тайну высшего пилотажа F-16 Виталий Иванович. — Я к тому времени уже девять лет как за штурвалом не сидел, поэтому, поднявшись в воздух, рисковать не стал, а отыскал кнопку включения автопилота в режиме посадки, и самолет все сам сделал. Ну, а их журналистам об этом знать было вовсе не обязательно».
В Москве, в сквере на Самотеке есть памятник. Красивый бронзовый бюст. В конце 70-х, прогуливая военную кафедру третьего меда, мы любили выпить пива, удобно устроившись на скамеечке напротив. Бывало чего и покрепче выпивали. Там, как раз через улицу, был маленький магазинчик «Вино». На памятник я тогда особого внимания не обращал. Ну, какой-то там дважды Герой Советского Союза гвардии-капитан Попков В.И., увековечен бронзовым бюстом на своей исторической родине. Не очень-то нас тогда герои интересовали. Да и все, что с войной связано, мы не любили, включая институтскую военную кафедру. А вот посидеть в скверике было приятно. Разок даже в милицию попали за распитие в неположенном месте. Чуть из института потом не выгнали.
— А знаешь, ведь я тоже у этого бюста на Самотёке выпивал, — услышав мои раскаяния заметил Виталий Иванович. — И нас с Левой Кербелем, скульптором, чуть в милицию не забрали. Пришли мы с ним вечером после открытия памятник обмыть. Бутылку шампанского об него на счастье разбили, а потом по сто грамм разлили в соленый огурец с пустой сердцевинкой, который в бочке около рынка нашли. И тут милиционер: вы что, мол, порядок нарушаете, бутылки бьете? В милицию захотели? А Лева ему: «Посмотри внимательно, с кем разговариваешь». Посмотрел милиционер на меня, потом на памятник, потом опять на меня и... взял половинку огурца. Хороший все-таки скульптор Левка Кербель.
Когда прощались, я обратил внимание на задвинутый под самый потолок бронзовый бюст. Копия того, что на Самотеке, только чуть поменьше.
— Ну так, — виновато пожал плечами Виталий Иванович, — он же никуда у меня не влезал, вот я и попросил скульптора его укоротить, отрезать снизу все эти ордена и медали. Теперь вот на шкаф влезает...