26 мая 2017 года из жизни ушел патриарх американской политической мысли, советник по национальной безопасности 39-го президента США Джимми Картера Збигнев Бжезинский. Влиятельный соавтор американской победы в холодной войне, гуру расширения НАТО на Восток и сдерживания России — влияние и заслуги Бжезинского признавали как сторонники, так и противники.
Система разработки и принятия внешнеполитических решений в США такова, что предполагает участие представителей экспертного сообщества — видных политологов и экономистов. Иногда это участие имеет опосредованный характер, но зачастую лидеры интеллектуального сообщества напрямую занимают государственные посты. Европейская в целом и российская в частности практика таких прецедентов практически не знает. Исключением во внешнеполитической сфере был только академик Примаков. Все-таки в континентальной Европе дипломатия — это дело профессиональных дипломатов. Для самих же американцев вторжение «мыслителей» в политику — дело привычное. Хотя результаты этого вторжения всегда имели смешанный характер.
Мы все были наблюдателями последствий узколобой и идеологически мотивированных действий государственных секретарей Мадлен Олбрайт и Кондолизы Райс, которые в «предыдущей жизни» были университетскими профессорами. Показательны и менее значительные примеры вроде бывшего представителя США в ООН Сьюзан Райс, также в прошлом гарвардского профессора.
Но были в новейшей американской истории и два случая, когда «академики» вписали свои имена в летопись внешнеполитических побед своей страны. Это Генри Киссинджер, занимавший должность главы американского внешнеполитического ведомства, и помощник президента по национальной безопасности Збигнев Бжезинский. Оба представляют противоположные концепции внешней политики — реалистическую и агрессивно либеральную. Збигнев Бжезинский сегодня покинул этот мир. Мир стал намного беднее.
Сопоставление приведенных в прошлом абзаце примеров доказывает, что к значительным достижениям участие экспертов во внешней политике может привести тогда, когда на кону выживание страны. В условиях, делающих неизбежной постановку действительно главных вопросов. А вот комфорт и наслаждение собственной властью, напротив, создают условия, в которых «умники» получают возможность реализовать на практике свои химеры. С соответствующими для национальной внешней политики последствиями.
С начала 1990-х годов во внешней политике США господствовало убеждение, что любую проблему можно словно гвоздь забить в доску молотком военной силы, залив сверху потоками информационной лжи. Это убеждение сохраняется у многих и сейчас, хотя мир изменился и силовое доминирование Запада — как и его монополия на нарушение любых норм международного права — уже далеко не абсолютны.
В совершенно других, по сравнению с последними 30 годами, условиях ковался успех в противостоянии с Советским Союзом. Интеллектуальное возмужание целой плеяды американских политиков и ученых пришлось на один из самых непростых в истории их великой страны периодов — 1960-1970-е годы. Тогда СССР смог установить со Штатами военный паритет и уверенно теснил стратегического антагониста практически на всех направлениях. Апофеозом стала военная победа над американцами в главной «войне по доверенности» того времени — во Вьетнаме.
Изучение электронных «подшивок» крупнейших журналов о международных отношениях того времени представляет собой действительно интеллектуальное пиршество, иначе и не скажешь. Опасность и чувство угрозы со стороны напирающего противника заставляла политическую мысль на Западе работать как никогда интенсивно. Создавались концепции, возникали новые идеи. Последовавшие победы в противостоянии с нами стали результатом этой напряженной работы мысли. Киссинджер брал пример с отцов великой стабильности XIX века и тщательно выстраивал систему всеобщего баланса сил, не нацеливаясь, в общем, на завершение холодной войны.
А вот пришедший ему на смену Бжезинский хотел уже большего — полного разгрома России. Именно России, поскольку как польский дворянин он не мог, конечно, воспринимать противостояние с СССР в отрыве от трагической в прошлом судьбы своей исторической родины. Особое место Россия на ментальной карте Бжезинского занимала всегда, что видно и по его последним произведениям. Может быть даже слишком особое. И это не позволило ему сравняться с Киссинджером по своему значению на «великой шахматной доске» всемирной истории политической науки.
С помощью последовательной работы и при поддержке своих политических лидеров американские интеллектуалы в 1972 году смогли заключить стратегическую сделку с Китаем. Это был, выражаясь шахматной терминологией, шах, после которого стареющие советские вожди захотели гарантий неприкосновенности своих владений. Был подписан Хельсинкский акт. СССР сделал ставку на стабильность — и это было началом его конца как важнейшей мировой державы. Не излете 1970-х США сумели заманить Советский Союз в афганские горы — и это был уже мат.
Автором первого достижения стал великий мудрец Киссинджер, решающая роль во втором отводится традиционно Бжезинскому. К середине следующего десятилетия политическая воля советской элиты была сломлена. Советская геронтократия, прошедшая в молодости кошмар Великой Отечественной войны, органически не могла принять, что в жизни государства есть вещи поважнее мира. Сменивший ее Михаил Горбачев и его соратники, хотя и хотели, возможно, лучшего, уничтожили страну, которую столетия строили поколения наших соотечественников.
И тогда Бжезинский стал одним из тех, кто возглавил поход за то, чтобы захватить все «советское наследство», а саму Россию загнать в «медвежий угол» Евразии, подержать там и затем принять на правах младшего. В последующие десятилетия Бжезинский — гуру сторонников расширения НАТО на Восток, которое три года назад стало причиной страшной украинской трагедии.
Святая убежденность в своей правоте, которая была нужна для победы в войне, в мирной жизни оказалась совершенно избыточной. Символично, что на обложке первого российского издания «Великой шахматной доски» земной шар был увенчан звездно-полосатым флагом США. Только вот в реальности на дне Арктического океана в географической точке Северного полюса был в 2007 году установлен не американский, а российский флаг.
Бжезинского больше нет. Для России уход со сцены тех американцев, которые — признаем мы это или нет — выиграли холодную войну, — это и хорошо и плохо. Хорошо, потому что государство, высшие должностные лица которого называют Россию врагом, теряет свои интеллектуальные ресурсы. Заряд, полученный Штатами от Европы в середине XX века постепенно, но безвозвратно иссякает. И в будущем научно окормлять внешнюю политику США будут деятели гораздо меньшего масштаба.
Без совета таких мыслителей, как покойный Бжезинский, политикам в Вашингтоне будет труднее придумывать хитроумные внешнеполитические комбинации. А это с учетом растущего популизма сделает их, конечно, слабее. Притом что для России и Китая вопрос о стратегическом выживании в их нынешнем виде никто не снимал, и это мысль все-таки стимулирует.
Но негативные последствия того, что влияющих на власть интеллектуалов в Америке становится меньше, Россия все-таки ощутит. Важнейшее умение по-настоящему умных людей — способность критически взглянуть на себя и переосмыслить свои собственные идеи. Сейчас, увы, есть все основания считать, что в будущем нам придется иметь дело с куда менее продвинутыми партнерами, в распоряжении которых все равно останется самая могущественная военная машина и равный российскому ядерный потенциал.