Сибиряк Леван Горозия некогда серьезно занимался баскетболом, но травма заставила его искать иные, не менее трудные пути в жизни. Сегодня он — популярный рэпер L’One, владелец собственной линии одежды Cosmokot и счастливый отец двоих детей. С «Лентой.ру» он откровенно поговорил о трудностях взросления и бремени славы.
Чтобы полноценно превратиться из мальчика в мужчину, конечно, нужно пройти улицу. Драться, убегать от ментов, сорваться по звонку друга в два часа ночи и вписаться в движуху, не разбираясь кто прав, а кто виноват. У меня все это было. Мы накрывали, нас накрывали. Случалось, что я выходил выбрасывать мусор в папиных ботинках и в них же сваливал с толпой ребят помогать друзьям. Часто были конфликты из-за девчонок. Потанцевал на дискотеке с кем-то из другой школы, а потом стрелка район на район. Бывало, так увлекались, что приходилось останавливать друг друга, дабы не случилось фатального исхода.
Улица — это школа, в которой проходят то, чему нельзя больше нигде научиться. В том числе она учит быть мужчиной. Отвечать за поступки. Мне приятно вспоминать юность. Сейчас таких вещей очень мало. Все сидят в интернете, на улице мало тусуются.
Я вырос в Якутске. В школе общался с ребятами, которые были на два года меня старше. Когда был в девятом классе, они уже учились в одиннадцатом. Поэтому все замесы всегда были рядом со мной. Хочешь не хочешь — втягиваешься. К 16 годам я чувствовал себя очень взрослым. Уверен, что у всех примерно к этому возрасту формируется личность, закладываются жизненные ценности. Ты уже полон сил, чтобы дать отпор, и достаточно начитан, чтобы грамотно обосновать свою позицию.
Окончательно превращаешься из мальчика в мужчину тогда, когда у тебя появляется ребенок. Не могу сказать, что с рождением сына у меня сильно поменялись взгляды на жизнь, но молодецкой спеси точно стало меньше. Стал лучше понимать, зачем все вокруг. Лишний раз уже в драку не полезу.
Моему сыну три с половиной года, он поет песни и может зачитать какую-нибудь похабную тему, которую услышал от меня. И я хочу видеть, как он растет. Выбор между тусовкой и семейным вечером для меня очевиден. Я всегда стремлюсь домой.
Я не сторонник того, чтобы ограждать ребенка от внешнего мира. Да, я могу запретить ему смотреть ролик на Youtube, после которого он ведет себя странно. Но я не собираюсь водить его в школу за ручку. Это неправильно. Когда он сам будет находить неприятности, тогда у него и будет нескучная жизнь. И пусть то, к чему он придет, будет его заслугой. Да и, честно говоря, на улицах сейчас стало спокойнее, чем в девяностые и двухтысячные. Дойдет сам на соседнюю улицу.
Если мой сын сейчас вдруг спросит меня, в чем сила, я скажу: сила в том, чтобы не красоваться тем, что имеешь. Можно спокойно жить вне зависимости от социального статуса. Недавно я совершил большой мужской поступок — собрал комод. Это оказалось сложнее, чем заработать миллион. И именно этим, а не деньгами гораздо приятнее хвастаться.
Главная ценность в жизни — это семья. Не только папа с мамой, а целое сообщество, объединенное родством. Это мое грузинское воспитание. А еще сила в умении резко поменять свою жизнь, если в ней что-то идет не так. Я работал на радио в Якутске и в трудный момент понял, что это мне не нужно. Собрался и уехал в Москву в 2005 году. Предлогом было поступление в институт.
На самом деле я ехал за «русской мечтой», хотел стать артистом. Ехал в никуда. У меня не было друзей или родственников в Москве. Вся тусовка осталась в Якутске. Мне никто не помогал устроиться, родители не присылали мне передачки. Меня это не испугало, потому что я все детство находился вне дома. Занимался баскетболом, часто ездил на сборы. Сам себе готовил, сам стирал вещи. Короче, в бытовом плане давно самостоятельный.
Отсутствие денег заставляет иногда заниматься незаконными вещами. Да, такое было. И бессмысленно это отрицать. Это моя история. Самая черная сторона медали. Когда ищешь любые способы быстро заработать — тебя находят в том числе и неприятности. Я толкал наркотики и перепродавал контрафакт.
В начале двухтысячных в Москве была популярна такая штука, как таможенный конфискат. Можно было, например, выцепить партию «черных телефонов» и удачно ее загнать. Приезжаешь в какое-нибудь Видное, туда подтягиваются мужики на фурах с контейнерами. Покупаешь по прейскуранту контейнер и перепродаешь. Эти финансовые игрища, конечно, приносили деньги, но машину тогда я себе так и не купил. Легальным трудом я зарабатываю гораздо больше. Быстрые бабки появляются и исчезают. Хотя много ли надо студенту поначалу: на съемную комнату, на цветы девушкам, на еду да на какую-то одежду.
Мы с другом снимали однокомнатную квартиру. Спали вдвоем на надувном матрасе, купленном на «Горбушке». Приходилось поддувать его каждую ночь по пять раз. В 2007 году мы создали группу «Марсель», и появились проблески в конце туннеля. Наша музыка стала звучать за пределами нашего жилища. Мы сидели работали, писали, а потом раз — это все вылилось через динамики, через выступления, через внимание прессы. Сразу система ценностей меняется.
Когда появляются честно заработанные деньги на кармане, уже потихоньку перестаешь заниматься вещами, которые могут навредить. Если, конечно, тебя не затянула эта блатная романтика.
В Москве многие вещи стал воспринимать по-другому. Более осознанно стал подходить не только к деньгам. Я увидел, что здесь другие люди, другие порядки и правила. Даже конфликты другие. С тобой уже разговаривают взрослые дяди. С ними можно вести спокойный диалог, и ты понимаешь, что нет смысла растрачивать свои силы. Все можно решить общением. Спокойное слово гораздо сильнее грубого.
Вообще, конфликты стали редко случаться. Если с кем-то цеплялись, то из-за того, что кто-то на кого-то не так посмотрел, кто-то что-то лишнее сказал. И это уж точно было не на национальной почве. Я же достаточно демократичный кавказец. Родился в Красноярске, детство провел в Якутске. Мама у меня русская, отец грузин. Так или иначе произошло смешение. Я не могу назвать себя грузинским ортодоксом.
В России я грузин, а вот когда я ходил по Тбилиси с проколотым ухом, ко мне были вопросы. Такое считается дикостью. Там я «грузин понахватавшийся». За татуировки, правда, никогда нигде не спрашивали. Но у меня и нет ничего такого, за что надо отвечать. С меня взятки гладки, я свободолюбивый человек, чтящий принципы.
Только однажды я ощущал себя в Москве чужим среди своих — когда разгорелся конфликт с Грузией в августе 2008 года. Даже на мой российский паспорт всем было плевать. Я как будто оказался не в том месте, не в то время.
Очень не люблю людей, которые хотят всем понравиться. Я последнее время постоянно встречаю у многих такое желание. Но не нужно стараться всем угодить. Полная глупость. Ребятам, которые приезжают в незнакомый жестокий город, могу совершенно точно сказать: это не приведет ни к чему хорошему. Во-первых, никто этого не поймет. Во-вторых, личность от такого теряется.
Мне важно нравиться только своей любимой. Все, этого достаточно. Ей все равно — читаю я рэп, работаю на телевидении или в шахте. Она появилась в моей жизни, когда у меня ничего не было. Я был студентом-первокурсником. При этом я не считаю себя подкаблучником. У нас в семье патриархат. Кстати, ни разу не встречал грузина подкаблучника. Конечно, такое я допускаю, но не представляю.
Я еще в самом начале обучения в школе жизни. Классе в пятом. Труднее всего даются обществознание и ОБЖ. Ну, и математика подводит — всегда были проблемы с подсчетом и пересчетом процентов. А вот с русским языком и литературой вроде неплохо.
Я не пошел в армию по здоровью. Но я, честно, не хотел бы служить. К этому нужно быть расположенным, то есть профессионалом. А в том, что молодого пацана бреют и отправляют в казарму на год, нет ничего хорошего. Мой отец военный, и он может очень много историй рассказать.
Сейчас на мне завязано много процессов, вокруг работает много людей. И это та самая ответственность, которая тоже заставляет быть взрослее. Хотя, честно, хочется оставаться беззаботным пацаном, который катается на тачках, целуется с девчонками, просыпается без похмелья и ощущает эрекцию по двадцать раз в день.