Подмосковные следователи направили в суд уголовное дело 40-летней медсестры Елены Спаховой, обвиняемой в похищении младенца, известного теперь на всю страну под двойным именем «Матвей–Егор». Матвеем мальчика назвала родившая его женщина перед тем, как отказаться от малыша, и именно под этим именем его разыскивали 2,5 года. А имя Егор в честь своего погибшего в Афганистане командира мальчику дал муж Спаховой, убежденный, что это его родной сын. Но он не знал, с каким чудовищным обманом столкнулся. С материалами этого неординарного дела удалось познакомиться «Ленте.ру».
Исчезновение новорожденного ребенка из палаты Дедовской городской больницы 17 июня 2014 года обнаружили медсестры. Как выяснится во время следствия, они вошли в палату через 10-15 минут после похищения. Уже на следующий день о краже мальчика сообщили все средства массовой информации. Розыск Матвея не прекращался более 2,5 лет. Проверялись сотни версий, было сделано несколько десятков генетических экспертиз — но найти мальчика не удавалось. Вплоть до 17 января 2017 года, когда оперативники пришли в семью Спаховых и вежливо попросили предъявить документы на ребенка. Елена Спахова сразу же призналась в том, что выкрала Егора из больницы. И все эти два с половиной года воспитывала как родного.
О том, как удалось выйти на след Матвея-Егора, не сообщается. В материалах уголовного дела фигурирует традиционная фраза: «по сообщению источника, который не желает раскрывать свои персональные данные». Вот как выглядит произошедшее с точки зрения следствия.
Елена Рожнова родилась в 1975 году в Истринском районе Подмосковья. Через 12 лет, в 1987 году, у нее родилась младшая сестра Мария. Они вместе росли и даже выбрали одну профессию — медсестры. Елена всегда хотела большую семью, много детей, но личная жизнь как-то не складывалась. А вот Мария уже в 19 лет, в 2006 году, познакомилась с воином-десантником из того же Истринского района — и они зажили вместе. Этот десантник познакомил Елену и родителей сестер со своим другом-однополчанином, земляком Сергеем Спаховым и его женой. Они дружили семьями: 40-летний ветеран-афганец очень понравился родителям Марии и Елены, да и жили все неподалеку. В мае 2013 года жена Сергея Спахова внезапно скончалась от инсульта. А к концу августа того же года 37-летняя Елена переехала к 41-летнему Сергею.
Как следует из материалов уголовного дела, летом 2013 года Елена забеременела от Сергея, о чем ему сообщила. Однако не стала вставать на учет по беременности в медицинское учреждение. В конце августа у нее случился выкидыш, о чем она не сообщила никому — ни мужу, ни родным, ни близким. К врачам тоже не обратилась, вместо этого начав симулировать беременность. В ход шли подушки и прочие подручные средства.
В мае 2014 года у Елены обострилось хроническое гинекологическое заболевание с сильными болями внизу живота. Недолго думая, она выдала эти симптомы за признаки приближающихся родов. Обратилась за медицинской помощью в гинекологическое отделение Дедовской городской больницы, где и находилась на стационарном лечении с 16 по 21 мая 2014 года. Само собой, лечащий врач не обнаружил у пациентки никаких следов беременности. А Елена сообщила своему супругу, что 20 мая 2014 года у них родился мальчик.
27 мая 2014 года Елена была выписана из больницы. Ситуация вроде бы безвыходная: муж в любом случае узнал бы, что никакой беременности не было. Но Елена и тут выкрутилась: она умолчала о настоящем диагнозе, а отсутствие сына объяснила удивленному Сергею тем, что малыша якобы на некоторое время оставили на лечении в больнице в связи с инфекцией ушной раковины. Три недели Елена делала вид, что звонит в больницу и разговаривает с доктором. И даже ездила туда — посмотреть на несуществующего сына. Но никого из родственников не брала с собой — мол, жесткий режим, нельзя. А родные очень хотели увидеть сына, племянника и внука.
17 июня Елена наконец-то объявила близким, что сегодня забирает сына домой. Около десяти часов утра они вместе с супругом поехали к Дедовской больнице. Взяв вещи для новорожденного, Елена вошла внутрь. Сама она утверждает, что никакого плана у нее не было, и она действовала по наитию.
— В своих показаниях Спахова настаивала на том, что не готовилась к преступлению, — рассказывает полковник юстиции Ильгар Алиев, руководитель третьего отдела первого управления по расследованию особо важных дел ГСУ СК РФ по Московской области. — Она все делала, не задумываясь о том, как впоследствии будет выходить из этой ситуации. И даже чуть ли не готовилась к самоубийству, во всяком случае — уже в больнице написала предсмертную записку. Но в последний момент у нее возникла мысль зайти в любую палату и забрать оттуда первого попавшегося новорожденного. Неважно, отказались от него родители или нет.
Вот как в своих показаниях описывает происходившее сама Елена Спахова:
«Терпение у мужа подходило к концу, тот был уверен, что врачи поступают неправомерно, ограничивают общение отца и матери с ребенком. Я постоянно сообщала ему, что созваниваюсь с лечащим врачом. Но муж намеревался самостоятельно обратиться в больницу за разъяснениями. Я не знала, что делать, была растеряна, с каждым днем ситуация обострялась. Я боялась признаться мужу в обмане. Ведь мы уже купили детскую кроватку и прочие предметы, необходимые ребенку. 17 июня 2014 года я сообщила мужу, что ребенка можно забрать. Мы с Сергеем и [сестрой] Марией на машине направились в Дедовскую больницу. Муж и сестра остались ожидать меня за территорией больницы, у калитки».
«Я направилась в один из корпусов дедовской больницы — пятиэтажный. Зайдя туда, вызвала лифт, доехала до последнего этажа, спустилась вниз по лестнице, опять поднялась — и так пять-шесть раз. Я тянула время. В какой-то момент я просто села на ступени между этажами и сидела, не зная, как быть. У меня с собой был блокнот и ручка. Я вырвала один из листов и написала записку: «Больше не могу врать, ухожу из жизни добровольно, прошу меня понять и простить, если сможете». Написав это, я решила выйти из больницы через другой выход, не там, где меня ждали муж и сестра. Мне хотелось уйти подальше незамеченной и покончить жизнь самоубийством: либо броситься под машину, либо утопиться в речке, либо лечь на рельсы», — вспоминает Елена Спахова.
По ее словам, в полусознательном состоянии она случайно зашла на один из этажей и присела на банкетку у входа. В этот момент ее осенило: надо зайти в одну из палат и забрать ребенка. Елена встала с банкетки, зашла в одну из палат, что называется, на удачу. Слева и справа стояли две детские кроватки. Та, что слева, была пуста, а в кроватке справа спал ребенок. Он был одет в распашонку, штанишки и шапочку белого цвета.
«Я ощупала его паховую область, чтобы убедиться, что это мальчик, а затем аккуратно извлекла его из кроватки и вынесла к банкетке, где закутала в одеяло. Как в тумане, я покинула детское отделение, спокойно миновала пост охраны. Внимания на меня никто не обращал. Я обошла территорию больницы с другого выхода и вернулась к супругу с сестрой. Они ждали меня примерно час, но когда я появилась с ребенком, вопросов никаких не возникло. Предсмертную записку, которую я написала в больнице, я неожиданно для себя обнаружила в кармане джинсов часа через три. И сразу же ее сожгла. Ребенку мы с мужем дали имя Егор, причем до того, как я выкрала мальчика из больницы. В честь погибшего в Афганистане боевого товарища супруга», — рассказывает обвиняемая.
Через две недели после этого, 25 июля 2014 года, Елена и Сергей официально оформили свои отношения в ЗАГСе.
Поскольку Елена имитировала беременность почти девять месяцев, появление ребенка в доме Спаховых никого не удивило: он был долгожданным. Однако у родных то и дело возникали вопросы — почему не оформлено свидетельство о рождении, почему мальчик не зарегистрирован в квартире, почему его не поставили на учет в поликлинике. Елена отнекивалась и всячески оттягивала неизбежное — но родные не особо и торопили.
— Накануне Нового года на работе у обвиняемой настоятельно попросили свидетельство о рождении ребенка — к празднику всем детям вручали подарки, но надо было показать документы. А ведь все в больнице знали, что она родила. Ей пришлось взять у знакомых свидетельство о рождении их сына, снять с него ксерокопию — и в эту копию внести изменения: указать свою фамилию, фамилию мужа и имя их сына. Вот эту копию она предоставила в бухгалтерию, — рассказывает Ильгар Алиев, — Но в этих действиях нет состава преступления: закон предусматривает ответственность за подделку документов, а не их копий.
Спаховы души не чаяли в Егоре — у него была своя комната, много игрушек. Сразу после задержания Елены комиссия, обследовавшая ребенка и условия его жизни, пришла к выводу, что малыш ни в чем недостатка не испытывал. Более того — для своих неполных трех лет он был отлично развит: знал почти все буквы алфавита, счет до десяти, различал цвета, хорошо говорил. Не всякий родной ребенок окружен такой заботой.
Тем не менее фактически и формально Елена Спахова совершила преступление. Развязка, наступившая 11 января 2017 года, вызвала шок у всей ее родни. В подобных ситуациях поступают по-разному, но семья поддержала Елену.
— За время следствия никто с ней не порвал отношения, никто от нее не отвернулся, — говорит Ильгар Алиев, — С человеческой точки зрения все ей оказывали поддержку. И это тоже показатель. В принципе, понять ее поступок может быть и можно, но закон суров, на то он и закон.
В деле дедовского мальчика с двойным именем много неоднозначного. Биологические родители не только отказались от него в роддоме, но сразу после похищения стали указывать друг на друга как на похитителей, чтобы отвести от себя любое подозрение. Много времени прошло, прежде чем следствие убедилось: эти обвинения не имеют под собой никакого основания.
Да, Спахова пошла на обман и преступление. Но в ее семье малыш был окружен любовью и заботой. А забрать его у тех, кого он считал своими папой и мамой, чтобы организовать новое усыновление — разве это не жестокость? Ни у следствия, ни у обвиняемой нет ответа на этот вопрос.
Санкция части второй статьи 126 УК РФ («Похищение человека, совершенное в отношении несовершеннолетнего») предусматривает до 12 лет лишения свободы. Но у Спаховой много оснований для смягчения наказания. Это и отсутствие тяжких последствий для ребенка, и добровольное раскаяние, и сотрудничество со следствием. Она все время следствия находилась под подпиской о невыезде, под стражу ее не брали.
И все же Егор никогда уже к ней не вернется. У него другое имя и новая семья. И винить в этом некого: нельзя начинать жизнь человека со лжи. И нет в Уголовном кодексе более сурового наказания.