Джулиан Феллоуз — английский аристократ, кинорежиссер, актер, писатель, сценарист, автор сценария к фильму «Госфорд-парк» (получил «Оскара» за лучший оригинальный сценарий) и сериалу «Аббатство Даунтон» (получил премию «Эмми»). Впервые на русском языке вышел его роман «Белгравия». В Белгравии, модном аристократическом районе Лондона, покупает дом Джеймс Тренчард, в прошлом армейский интендант, а теперь состоятельный человек, близкий к аристократическим кругам. У Тренчардов есть свои тайны: когда-то юная дочь главы семьи влюбилась в молодого аристократа. Юноша погиб в битве при Ватерлоо, молодая женщина умерла при родах, а незаконнорожденного младенца отдали в приемную семью. Однако спустя и четверть века эти события продолжают влиять на жизнь семьи. Роман вышел в издательстве «Азбука». «Лента.ру» публикует отрывок из романа.
Сьюзен Тренчард лежала в постели и прислушивалась к звону колоколов церкви Всех Святых в Айзелуорте. То и дело из-за стены пробивались звуки реки: плеск весел, крики лодочников. Сьюзен оглядела комнату. Она была отделана как спальня в аристократическом доме, а не в съемном жилище: тяжелые парчовые гардины, камин в классическом стиле и изысканная кровать с пологом, которая оказалась такой удобной. Другая женщина встревожилась бы, обнаружив, что Джон Белласис держит в Айзелуорте домик: маленькая столовая и просторная, роскошно обставленная спальня — вот, в общем-то, и все, не считая служебных помещений и, вероятно, каморки для единственного, на редкость молчаливого человека, который им прислуживал. Кстати, слуга не задавал никаких вопросов, когда они с Джоном приехали, а просто подал им аппетитный обед и провел в спальню, где уже были задернуты гардины и зажжен свет. И это опять-таки могло бы навести на размышления, что малый подозрительно хорошо знаком с привычками хозяина и подобные визиты ему не в новинку. Но Сьюзен была слишком довольна, чтобы выискивать недостатки во внезапно свалившемся на нее счастье. Давно уже ей не было так хорошо. Она потянулась.
— Тебе, пожалуй, надо одеваться, — сказал Джон, стоя в изножье кровати и застегивая брюки. — Я ужинаю в городе, а тебе надо вернуться, так чтобы успеть переодеться.
— Нам обязательно уходить прямо сейчас?
Сьюзен села на кровати. Каштановые кудри змеились по ее гладким белым плечам. Она подняла глаза на Джона и прикусила пухлую нижнюю губку. В таком настроении она была неотразима и знала об этом. Джон подошел, сел рядом, провел пальцем по ее шее, по изгибу ключицы, и Сьюзен прикрыла глаза. Он взял ее за подбородок и поцеловал.
Как удачно все сложилось! Отправляясь на званый вечер к тетушке, Джон вовсе не планировал заводить очередную интрижку. Их встреча со Сьюзен Тренчард была неожиданной, но за весь светский сезон эта находка оказалась для него самой удачной. Белласис не сомневался, что Сьюзен развлечет его еще не на одну неделю.
Их отношения развивались быстро, за что следовало благодарить Спир, камеристку Сьюзен. Эта костлявая невзрачная женщина на удивление легко взялась помогать ему в соблазнении своей госпожи. Правда, и саму Сьюзен не пришлось долго уговаривать: трудно устоять перед человеком столь опытным в альковном искусстве, как Джон Белласис. Он всегда безошибочно выделял в толпе женщину, способную на адюльтер. Откровенная скука и нелюбовь миссис Тренчард к мужу стали очевидны, как только Джон подошел к ней в тот вечер в Брокенхёрст-Хаусе. Оставалось только сделать пару комплиментов, сказать, как она красива, с интересом нахмуриться, выслушивая ее болтовню, — и через некоторое время уже можно будет спокойно забрать свой трофей у рыхлого и безвольного Оливера Тренчарда. И сейчас, глядя в голубые глаза Сьюзен, Джон думал о том, что женщины, в сущности, очень примитивные существа. Они будут трепетать от нерешительности, делать вид, что одна только мысль о супружеской измене ввергает их в смятение и наводит ужас. Однако все это были лишь хорошо известные Джону стадии, через которые женщины чувствовали себя обязанными пройти. Как только Сьюзен начала смеяться его шуткам, он уже знал, что она будет принадлежать ему.
После той первой встречи на Белгрейв-сквер Белласис отправил Сьюзен письмо. Из осторожности послал его по почте, наклеив на конверт «красный пенни» — так называлась новая почтовая марка. В письме он в самых цветистых и романтических выражениях описал, как ему приятен был их разговор и какая миссис Тренчард редкая красавица. Он вспоминает о ней с восторгом и никак не может забыть ту встречу. Джон удовлетворенно улыбался, представляя, как она читает всю эту чушь.
Далее Белласис предлагал встретиться: он приглашал Сьюзен на чашку чая в отеле «Морли» на Трафальгарской площади. Это было популярное заведение, куда тем не менее не заходили знакомые Джона. Приглашение служило своего рода пробой. Если Сьюзен принадлежит к тем женщинам, которые в состоянии изобрести предлог проехаться по Лондону и встретиться с ним в середине дня, значит она готова вольно обращаться с правдой, способна на изворотливость, и, следовательно, стоит продолжать ее добиваться. Когда Сьюзен в сопровождении Спир прошла через вращающуюся дверь отеля, Джон едва смог сдержать ликование.
Однако следует сказать, что во многом молодой человек ошибался. Он так высоко ставил свои способности к обольщению, что ему совершенно не приходило в голову: соблазнять Сьюзен вовсе не было необходимости. На самом деле та затеяла собственную игру. Да, миссис Тренчард с первой встречи почувствовала к Джону искреннюю симпатию, но вполне возможно, что этим бы дело и ограничилось, не узнай она в тот же вечер о блестящих перспективах молодого Белласиса. Именно тогда Сьюзен и решила, что сперва станет его любовницей, а там уже посмотрит, как далеко все может зайти. Джону следовало насторожиться: с какой стати в тайну посвящена камеристка? А иначе просто и быть не могло, поскольку Спир сопровождала госпожу в отель. Однако он ничего не заподозрил и не понял, что миссис Тренчард во всей этой истории — активная, а отнюдь не пассивная участница.
Сьюзен прекрасно знала, что никто не заподозрит ни в чем предосудительном замужнюю женщину, выходящую из дому с камеристкой. Есть масса законных причин передвигаться по Лондону, да и не только по городу: магазины, обед, визиты — при условии, что госпожу сопровождает служанка. Сделав Спир доверенным лицом, Сьюзен обеспечила успех своим планам. Джону она, разумеется, позволит считать, что это он вскружил ей голову и вовлек в грех — все мужчины любят чувствовать, что ведут в танце, — однако на самом деле Сьюзен вполне осознанно приняла решение сойти с прямой дороги.
В назначенный день она сказала Оливеру, что встречается со старой школьной подругой, приехавшей из провинции, а потом заглянет на выставку в Национальную галерею. Оливер даже не дал себе труда спросить, как зовут женщину, с которой она встречается. Кажется, он только обрадовался, что супруга нашла себе занятие.
Спир тактично исчезла, как только они вошли в холл отеля, и предоставила госпоже подойти к Джону одной. Он сидел в углу, рядом с роялем, а за спиной у него стояла пышная пальма в кадке. Джон был еще привлекательнее, чем Сьюзен запомнилось, — намного привлекательнее ее жалкого мужа. Пробираясь между стульями и столиками, Сьюзен, к своему удивлению, вдруг почувствовала, что теперь, когда наступил решающий момент, она волнуется. Только не подумайте, что ее пугала перспектива адюльтера. Миссис Тренчард вот уже год или два знала, что рано или поздно это произойдет — такой убогой стала редкая и неловкая возня в постели с Оливером. И к тому же Сьюзен была бесплодна. Раньше это разбивало ей сердце, но теперь оборачивалось на пользу. Она позволила себе улыбнуться. Видимо, волнение осталось у нее от девичьей скромности, осколок которой каким-то образом уцелел, когда она закалилась, превратившись во взрослую женщину. Сьюзен опустила голову, чтобы не встретиться взглядом с компаниями дам, сидевших за столиками и пивших чай. «Морли» был не из тех отелей, куда заглядывали ее близкие знакомые — по крайней мере, в этом Джон не ошибался, — но осторожность никогда не помешает. Столица Великобритании — город маленький, а репутацию можно разрушить за один день.
Сьюзен быстро села спиной к залу и посмотрела на Джона. Искушенный в любовных делах — или, по крайней мере, считавший себя таковым, — Белласис тут же взялся успокаивать Сьюзен, а та ему не мешала. Миссис Тренчард прекрасно знала, что Джон сможет в полной мере наслаждаться этой интрижкой только в том случае, если будет испытывать азарт завоевания добродетельной женщины, а ей очень хотелось сделать ему приятное. Ее скромность и смущение сыграли свою роль, и, разумеется, вскоре Джон начал предлагать встретиться снова, но на этот раз при несколько иных обстоятельствах.
Оливер Тренчард не удовлетворял Сьюзен как мужчина. Первые пять лет брака они безуспешно пытались зачать ребенка, но потом Оливер практически оставил жену в покое. Она и не винила его. Как только стало понятно, что наследника не будет, мысль о соитии уже не привлекала двух не слишком привязанных друг к другу людей. Они практически никогда не обсуждали это между собой, разве что иногда Оливер, особенно если выпивал лишнего, желая во время ссоры обидеть Сьюзен, упрекал ее в бесплодии. Это случалось редко, однако Сьюзен со временем поняла, что, как бездетная жена, она потеряла влияние на мужа и ей никогда не добиться влияния на его родителей. Отсюда следовало, что если она не будет осторожна, то может остаться ни с чем. Даже родной отец постепенно потерял интерес к дочери. Виной этому, по крайней мере отчасти, было безрассудное поведение Сьюзен, однако сама она предпочла объяснять отцовскую холодность разочарованием: как же, единственная дочь не может родить ему внуков. Тренчарды, полагала она, наверняка были бы рады, если бы невестку унесла какая-нибудь болезнь: это позволило бы Оливеру найти себе другую жену, и тогда детские на Итон-сквер уже больше не пустовали бы. Наверное, осознание этой горькой истины и склонило Сьюзен к мысли, что если она хочет чего-то добиться в жизни, то пора уже активно действовать самой. Естественно, этот путь занял немало времени — от оптимизма к разочарованию, а затем к решимости взять судьбу в собственные руки, — и как раз когда эти идеи окончательно сформировались у нее в голове, она встретила Джона Белласиса.
Перевод Е. Кисленковой