На протяжении веков корейские мужчины обходились без проституток. Хотя в соседних странах рынок продажной любви был развит очень хорошо, в Корее познать радость плотских утех в объятиях профессионалок могли лишь представители узкого круга элиты. И даже японцы в период колониального владычества над Кореей предпочитали платить за секс своим соотечественницам, а не местным барышням. Однако после обретения независимости и развода с Севером Южная Корея быстро и с лихвой наверстала упущенное. Сегодня объем рынка сексуальных услуг в Корее по-настоящему впечатляет. Достаточно сказать, что почти каждый пятый мужчина раз в месяц пользуется услугами проституток. Особенности продажной любви по-корейски изучила «Лента.ру».
Проституцию часто именуют «древнейшей профессией», но, как ни странно, в Корее до конца XIX века почти не было коммерческого секса — по крайней мере, в тех формах, в которых он существовал в большинстве стран мира. Конечно, в Корее встречались куртизанки (кисэн — своеобразный аналог японских гейш), которые не только развлекали клиентов музыкой и интеллектуально-кокетливыми разговорами, но и время от времени доставляли им радости иного свойства. Однако иметь дело с кисэн могли лишь немногочисленные представители элиты.
С другой стороны, в Японии, как и в Китае, массовая проституция процветала с незапамятных времен, так что в конце XIX века, когда в Корее начали появляться японские переселенцы, в основном одинокие мужчины, они стали настаивать на том, чтобы в тех местах, где они жили, были открыты привычные им публичные дома. При этом подразумевалось, что клиентами там будут только японцы, а обслуживать их будут японские барышни. Японские консульства поддерживали такие ходатайства, но вот центральное правительство в Токио долгое время игнорировало эти просьбы, подчеркивая, что открытие японских публичных домов в корейских портах нанесет вред престижу Японии в мире (исключение сделали только для Пусана, где страдающих переселенцев было особенно много). Лишь к 1895-1896 годам, когда количество японских иммигрантов в Корее уже измерялось десятками тысяч, сопротивление было сломлено.
В колониальную эпоху в Корее возникла контролируемая государством система официальной проституции, построенная по японскому образцу. Вплоть до начала 1930-х большинство проституток составляли не кореянки, а приезжие японки. Это неудивительно: в те времена японские девушки в немалых количествах трудились в борделях по всему бассейну Тихого Океана — от Сиднея до Благовещенска (на русском Дальнем Востоке с этими барышнями пообщался и Антон Чехов, высоко оценивший их профессиональные качества). Переводы от работниц секс-индустрии в те времена были одним из важных источников пополнения японского бюджета.
В 1945-м Корея вернула себе независимость — и сразу же разделилась на Север и Юг. В Северной Корее к концу 1940-х проституция практически исчезла, чтобы вновь возникнуть в 1990-е, когда в условиях развала старой государственно-социалистической экономики в стране начался стихийный переход к рыночным отношениям.
В Южной Корее судьба проституции сложилась достаточно интересно. Формально проституция была запрещена почти сразу после освобождения страны: запрет этот ввела еще временная американская военная администрация в 1946-м. Сразу же после того как в 1948 году было создано правительство Республики Корея, запрет на коммерческий секс подтвердили специально принятым законом. Однако этот запрет, похоже, никто не воспринял всерьез. Закон о запрете проституции принимался в первую очередь с целью умиротворить влиятельные христианские и женские политические организации.
На практике же в условиях экономического и политического хаоса, который последовал за освобождением страны и ее расколом, проституция начала стремительно развиваться. С началом Корейской войны 1950-1953 годов проституция стала чуть ли не массовой профессией. Больше всего зарабатывали путаны, ублажавшие американских солдат. Память об этих труженицах, именовавшихся тогда «заморскими принцессами», до сих пор жива среди корейцев старшего поколения. В те времена проститутка, специализирующаяся на обслуживании американских военных, приносила домой суммы, существенно превосходившие зарплату университетского профессора или правительственного чиновника средней руки. Впрочем, подавляющее большинство проституток и тогда имели дело с корейскими клиентами.
В послевоенные годы продажная любовь по-прежнему формально оставалась незаконной, однако корейская полиция и правоохранительные органы при молчаливом одобрении властей и отчасти общества предпочитали ее не замечать.
В конце 1960-х в Корее новый импульс получила валютная проституция. Связано это было с появлением в республике туристов из Страны восходящего солнца. Япония тогда начала быстро богатеть, однако у большинства ее граждан не было ни денег, ни времени на дальние поездки, так что на первых этапах своей истории японский выездной туризм был в основном туризмом в Корею. За границу тогда выезжали мужчины средних лет, и многие из них тут же отправлялись на поиски сексуальной экзотики. В этом смысле тогда Корея играла для Японии такую же роль, как сейчас для Европы и иных развитых стран — Таиланд. И в те времена, и сейчас ходили слухи о том, что в 1965-79 годы южнокорейский военный режим сознательно закрывал глаза на существование проституции и даже отчасти поощрял ее как источник валютного дохода.
К 1980-м в коммерческом сексе были заняты десятки тысяч женщин. Точную статистику, впрочем, получить невозможно. Дело в том, что для большинства женщин, так или иначе связанных с этим родом деятельности, проституция была (и остается) не основным, а дополнительным заработком. Всем известно, что дамы, работающие в некоторых сомнительных заведениях (например, девушки-хостес в барах), в принципе могут согласиться на платный секс с понравившимся гостем, но могут и отвергнуть его ухаживания, если он им неприятен или не готов проявить щедрость. С другой стороны, сам факт работы в сомнительном баре вовсе не означает, что девушка обязательно готова отдаться за деньги: многие просто кокетничают с посетителями, разговаривают с ними «за жизнь» и разводят на покупку дорогого спиртного, за что им от заведения перепадают комиссионные.
Зыбкость границы между профессиональными проститутками и, так сказать, «проститутками на полставки» означает, что имеющаяся статистика может толковаться самым произвольным образом. Те, кто по тем или иным политическим причинам стремится преувеличить объем сексуальной индустрии в Южной Корее, включают в число проституток весь женский персонал заведений, имеющих сомнительную репутацию. В результате и появляются те гигантские цифры, которые так любят цитировать политические активисты, вроде часто повторяемого и совершенно фантастического утверждения о том, что проституция дает четыре процента корейского ВВП (в действительности эта цифра отражает суммарный доход всех баров, караоке-салонов и прочих учреждений, под прикрытием которых теоретически может иметь место проституция). С другой стороны, чиновники, журналисты и ученые, у которых есть причины занижать масштабы проституции, приводят достаточно скромные цифры, отражающие количество тех женщин, для которых проституция является единственным заработком. Некоторое представление о реальном положении вещей дают данные опросов, согласно которым 20 процентов корейских мужчин пользуются услугами проституток раз в месяц и чаще, — цифра очень большая по меркам Европы.
Поскольку проституция запрещена, занимаются ею под формальным прикрытием — впрочем, максимально прозрачным. В качестве ширмы для публичных домов обычно используются кафе и парикмахерские, массажные салоны и студии караоке. Во многих караоке-барах поющих пьяными голосами посетителей развлекают девицы, готовые к продолжению банкета в специально выделенной комнате или мотеле по соседству. Специфическая форма корейских секс-заведений — так называемые комнаты поцелуев, в которых девушек можно целовать и весьма страстно обнимать, хотя настоящий секс там запрещен. Попадаются в Корее и классические бордели, которые выглядят очень характерно: за огромными витринами, подсвеченными красным светом, на высоких табуретах сидят в ожидании клиентов фривольно одетые красотки.
В Корее фирмы, предоставляющие подобные услуги, обычно сосредоточены в одних и тех же районах по соседству друг с другом. Относится это и к торговцам компьютерами, и к архитекторам, и к поставщикам сексуальных услуг. До недавнего времени «районов красных фонарей» (в буквальном смысле слова) в Сеуле было около десятка, но сейчас их количество сокращается.
В 2004 году левонационалистическая администрация Но Му Хёна предприняла едва ли не первую в истории страны серьезную попытку справиться с проституцией или, по крайней мере, резко сократить ее масштабы. Правительство попыталось добиться соблюдения запрещающего проституцию закона, принятого в 1948 году.
Попытки завернуть гайки вызвали протесты. Существующая в Корее, несмотря на формальный запрет проституции, Ассоциация владельцев публичных домов даже организовала впечатляющую демонстрацию перед зданием парламента. Женщины, лица которых были закрыты масками, пришли под окна к народным избранникам с лозунгом «Мы тоже хотим есть».
Как оно обычно бывает, кампания выдохлась через пару лет. Тем не менее размах корейской проституции в последние годы сократился. Конечно, и сейчас в интернете при желании можно найти контакты работающих по вызову «индивидуалок», а вокруг развлекательных заведений — рекламные листки с изображениями слегка раздетых барышень (обычно японских порнозвезд) и номерами мобильных телефонов. Однако по большому счету индустрия проституции находится в кризисе, и кризис этот углубляется по
двум причинам.
С одной стороны, проституцию подкосила сексуальная революция. Вплоть до 1980-х нравы в Корее были суровыми, девушки должны были хранить девственность до брака, а супружеская неверность была уголовно наказуемым преступлением, равно как и сожительство с лицом противоположного пола без официальной регистрации отношений. С другой стороны, эта строгость нравов сочеталась с весьма спокойным отношением к внебрачному и особенно коммерческому сексу — постольку, конечно, поскольку этим сексом занимались мужчины.
Однако с 1980-х ситуация стала быстро меняться, так что сейчас молодые корейцы и кореянки относятся к добрачному сексу так же спокойно, как, скажем, европейцы или россияне. У солдат и студентов (в былые времена именно представители этих двух групп населения составляли едва ли не большинство клиентов дешевых публичных домов), да и вообще у молодежи сегодня куда меньше причин для того, чтобы отправляться на поиски проститутки: сексом, к взаимному удовольствию и по взаимному согласию, можно спокойно заняться и с подругой.
С другой стороны, и для женщин ситуация изменилась. В былые времена в путаны подавались приехавшие в город селянки, у которых попросту не было шансов заработать сопоставимые деньги, трудясь на каком-то предприятии. Сейчас это уже не так.
Впрочем, несмотря на все эти изменения, объем рынка интимных услуг в Корее по-прежнему остается весьма впечатляющим. И, скорее всего, в обозримой перспективе таким и останется.