Гусли мы чаще всего встречаем сегодня в музеях, на исторических изображениях и изредка — на этнографических концертах. Хотя до появления гармошки это был инструмент такой же распространенный, как сегодня гитара. И играли на нем не только русские, но и их соседи по Северу и Сибири: коми, ненцы, ханты и манси, у которых гусли имели свои названия и использовались, например, в ритуалах, посвященных медведям и китам. «Лента.ру» выяснила у создателя «Мастерской гусельного искусства», культуролога Дмитрия Парамонова, какую роль гусли играли еще 200 лет назад, почему они уши из нашей жизни и кто играет на них сегодня.
Традиционная культура уходит сейчас по всему миру, и я это связываю с переизбытком информации. Очень ее стало много, нужной и ненужной, так что человек пресыщается и ему хочется от этой перегруженности освободиться. И гусли, кстати, отлично подходят, чтобы выключиться, отрешиться: играя с другими или для себя, дома, человек успокаивается, задумывается о чем-то отвлеченном, нервная система приходит в порядок. Еще в Библии описано, как Давид игрой на гуслях успокаивал гневливого и припадочного царя Саула.
Инструменты, которые русские, привыкли называть «гусли», встречаются по всему миру и известны всем народам, знавшим лук. Звук извлекают либо щипком, либо бряцанием, как при игре на балалайке или домре. При этом пальцы левой руки глушат те струны, которые в аккорде не участвуют. Инструмент бывает двух типов: лировидные гусли больше похожи на лодку или крыло, а арфовидные — на шлем. До появления стали струны делали жильными или веревочными, натягивали их на ящик или короб.
Основание или кузов лировидных гуслей часто выдалбливали из половины ствола, наподобие маленькой лодки. Северные народы в основном делали их из елки, а русские чаще из сосны, хотя породы древесины на инструменты в разных местах и шли, и идут разные, где что растет: ель, береза, кедр. В Новгороде Великом археологи даже нашли в слое XIII века гусли с дубовой декой.
В международнй классификации музыкальных инструментов все типы гуслей относят к многострунным цитрам. На территории России они мне неоднократно попадались: и в экспедициях, и в коллекциях музеев. А вот с исполнителями, с теми, кто умеет на них играть, дела обстоят гораздо сложнее. Среди русских я их встречал неоднократно, но среди представителей народов Севера и Сибири, к сожалению, не доводилось. Видел и слышал их только в записях фольклорных экспедиций Санкт-Петербургской консерватории, Нижневартовского педагогического и других институтов.
Русских гусляров известно больше всего, их еще и в 1990-х годах записывали по деревням Новгородской и Псковской областей. В наши дни эти видео легко найти в YouTube.
Там же много этнографического материала по народам Севера и Сибири. Например, праздник предка-медведя у аганских хантов, где музыкант играет на пятиструнных лировидных гуслях, ханты называют их наарс юх, и позже исполняет наигрыш на десятиструнных арфовидных - торыг сабр ю.
У коми-пермяков есть свои гусли — брунган, на которых играют молоточком, и еще я встречал письменные упоминания XIX века о инструменте тарнаба. Он упоминается в связи со сборником Кирши Данилова, который создавался в местах Демидовских мануфактур, за Пермью. И в словаре Даля 1863 года, где тарнаба обозначена как «пермяцкий род балалайки о 8 струнах».
В Нижневартовске, Тюмени, Сургуте и других городах и поселках существуют сегодня ансамбли, в которых на этих инструментах играют уже современные исполнители этнической музыки.
Для русского населения нашего Севера XIX век, как и по всей стране, стал временем исчезновения гуслей, когда их заменили гармошки — тальянки, а позже — венки. Сами инструменты исчезли, но изображения и упоминания о них в песнях сохранились. Например, хорошо известна роспись крышки сундука из Северной Двины, на которой изображен парень с гуслями и девушка с кубком вина.
Шлемовидные гусли часто встречаются в музеях по России, но обычно никак не атрибутированы, потому что невозможно определить, кому они принадлежали. Это могли быть и русские, и татары, и удмурты, и марийцы, и чуваши, и ханты, и коми - вообще любой народ, который проживал на территории дореволюционной России.
Проблема заключается в том, что у нас до сих пор нет общего каталога музейных фондов по стране, и провести систематизацию сохранившихся исторических инструментов невозможно.
У народов Севера и Сибири на гуслях исполнялась в основном обрядовые музыка и песни, часто посвященные медведю, оленю, киту, либо другим животным. Исполнялись они чаще не людям, а животным, духам. Инструменты часто воспринимались как волшебный посредник-медиатор между мирами и поэтому встречаются не только в наших былинах, достаточно вспомнить того же Садко, но и в сказках коренных народов. У хантов, например, есть про их семиструнные арфовидные гусли сказка «Волшебный торсапыл», в которой шаман игрой на струнах творит волшебство.
У русских инструмент ценился по качеству звука и использовался во всех на свадьбах, тризнах, поминках. Без участия инструмента не мыслились обряды и пиры. Может быть, считалось, что гусли и их музыка — посредник-медиатор между живыми людьми и умершими предками, но такое мнение — скорее реконструкция, прямых указаний в источниках на это нет. Играли на инструментах в основном мужчины, женщины-исполнительницы появились уже в поздний период, в XX веке.
На ярмарках у гуслей была интересная функция: заиграли, и начинается ломание, перетекающее в рукопашный бой — ребята мутузятся. Прекращают играть — все сразу же расходятся. Здесь инструмент действовал, как переключатель из состояния обычного в праздничное, из необрядового в обрядовое состояние.
Шлемовидные гусли часто использовались как аккомпанирующий инструмент при исполнении духовных стихов, псалмов, в том числе и перед покойниками, на похоронах и тризнах.
И в целом у инструмента была функция - озвучить пространство и его носили и брали с собой везде, в том числе, чтобы аккомпанировать пению и устраивать танцы. Сегодня эту функцию выполняют плееры, в XX веке — гитара, аккордеон, гармошка, а до этого — гусли.
Гусельную музыку я рекомендую слушать всякую: и академическую, и неакадемическую, и фольклорную и нефольклорную. Рекомендую послушать Сергея Старостина, Алексея Мехнецова, Бориса Базурова, Максима Анохина, Андрея Байкальца, Василия Иванова, Егора Стрельникова с «Живой водой», Михаила Северского — это из классики, 1930-е, Ольгу Глазову, хотя она и играет на каннеле, который называет гуслями. Традицию исполняют Старостин и Мехнецов, остальные по-своему развивают эту музыку — в реконструкторском ключе, в модерновом, либо в академическом.
Академические гусли и игра на них зародились в XIX веке. Это городская традиция, связанная прежде всего с оркестровой музыкой, для исполнения которой первые ансамбли создавались при дворах. У Петра I были такие оркестры, у Ивана Грозного, у Алексея Михайловича Тишайшего, за что его, кстати, современники корили.
И эта, изначально придворная музыка, в советские годы стала популярна и вышла на эстраду в первую очередь благодаря идее оркестров народных инструментов, которая идет у нас еще из XIX века, от крестного отца балалайки Андреева. В результате не только балалайки и домры, но и гусли стали делать разных размеров и тембров — пикколо, прима, альт, бас. И теперь это еще одна традиция, отдельная от деревенской, народной, и она тоже имеет свои корни, развитие и историю, став частью национальной культуры.
А традиция, которой я занимаюсь, восходит к древности, часто к дохристианским временам, и трудно привести конкретные даты, говоря о том, когда какой наигрыш зародился. «Русского» мог плясать Иван Грозный и Ярослав Мудрый, они же в отличие от правителей послепетровской эпохи росли и жили в традиции, а не противопоставляли себя ей. Трихорд, тетрахорд — мелодии, построенные на трех-четырех звуках, специалистами относятся к самым ранним эпохам развития человечества, к дошумерскому периоду.
Как мы пользуемся юридической системой, которая зародилась у шумеров и была развита римлянами, а потом адаптирована для наших дней, так же и наши традиционные наигрыши — «русского», «горбатого», «скобаря» — тоже родом из древности.
Я тут недавно слушал запись, где абориген в Африке играет на музыкальном луке на одной струне, как на гуслях, в двух позициях: закрытой и открытой. Слушал-слушал, и понял, что он играет «горбатого» — псковский наигрыш. По формуле — один в один! То есть истоки, по-видимому, у всей музыки одни. Как и у всего человечества: генетики же доказали, что все мы восходим к одному прототипу.
Был уникальный случай: на шоу «Голос» показали мою ученицу Луизу, в прайм-тайм на Первом канале она в традиционном костюме пела и играла на гуслях. Мы с друзьями были в шоке — как такое чудо вообще могло случиться? Ведь этот инструмент сейчас у нас не звучит на радио, его нельзя увидеть на телевидении.
Такую ситуацию я для себя объясняю общим отсутствием в стране интереса к своей корневой культуре. Хотя, казалось бы, как можно жизнь прожить и не задать самому себе вопрос: кто я, в какой стране родился, кто мои мама с папой и вообще кто такие мы — русские? Но почему-то единицы приходят к этой теме. Похоже, любопытство в плане самопознания — уходящее качество.
Сегодня музыкальные радиостанции и телеканалы очень ограниченны по жанру. Там нет всей широты охвата, который существует в традиции, где есть множество жанров, отвечающих всем сторонам и проявлениям жизни: плясовые и похоронные, причитания и плачи, колыбельные и лирические песни.
Да, там тоже есть танцевальная музыка, тот же «камаринский» — это по современным понятиям полный расколбас, тяжелый драм-н-бэйс или транс. Но представьте, что из всего многообразия народной музыки оставили бы только «камаринского» и «барыню», и крутили бы их целыми днями, а все остальное не воспроизводили. И говорили бы: «Все нормально, это у нас формат такой. А для пожилых, которые любят лирику и духовные стихи, у нас есть канал "Культура"».
Когда знаешь традицию, то в любую секунду можешь начать воспроизводить то, что соответствует моменту. И это я только про музыку сейчас говорю, а традиционная культура ею не ограничивается, она же синкретична: где наигрыш, там пляска, где пляска, там театр, действо, обряд, орнамент, вышивка, резьба. Одно за другое цепляет, и охват получается гигантский.
Кроме того, традиция вся выстроена на знаковой системе, на символах, которые несут в себе архетипические смыслы: солнце и луна, небо и земля, вода и пламя, древо, человек, зверь, птица, плод — продолжать можно долго. В этих знаках выражены все смыслы и идеалы, образы благородства и низости, и человек, знакомый с такой системой координат, не мечется по жизни неприкаянный, без руля, а прочно стоит ногами на этой основе, несет в себе стержень. В отличие от него человек из субкультуры похож на дилетанта, который нахватал чего-то по верхушкам, а дальше не пошел, и ответов на главные вопросы у него нету. Смешно, конечно, насколько сильно все сегодня исказилось, когда традиционную, корневую культуру молодежь воспринимает, как одну из субкультур.
В их понимании есть рэп, есть транс, есть металлисты, и есть еще ребята в косоворотках, которые играют этнику. И почему-то только для единиц очевидно, что традиция — это корень всей современной культуры. А дальше схема проста: изучаешь корень, через это понимаешь, как растет все дерево, — и все, ты волшебник. И чем глубже, древнее традиция, тем гуще смыслы, тем эта «карта» проще читается. Все готово, нарисовано — только бери и пользуйся.