В прокат выходит «Ужин» Орена Мувермана — участник основного конкурса Берлинале, экранизация бестселлера Германа Коха и попросту очень эффектное кино о судьбоносном ужине, на который собираются американский сенатор и его пребывающий в депрессии брат-учитель с женами. Повод для встречи — таинственный инцидент, к которому причастны дети обоих братьев и который грозит обернуться фатальным для карьеры политика скандалом. Разыгрывают эту взрывоопасную коллизию звездные актеры Ричард Гир, Стив Куган, Лора Линни и Ребекка Холл.
В том факте, что Муверману, человеку необычной режиссерской судьбы (он вырос в Израиле и, отслужив в армии, эмигрировал в США, где начинал свой путь в киноиндустрии с обязанностей рабочего съемочной площадки), удалось собрать такой актерский состав, нет ничего удивительного. У него еще на предыдущих картинах вроде заслужившего две номинации на «Оскар» «Посланника» сложилась репутация постановщика, который умеет найти общий язык с актерами самого разного ранга. «Лента.ру» поговорила с Муверманом о его новой работе.
«Лента.ру»: Как к вам попала книга Германа Коха, по которой снят «Ужин»?
Орен Муверман: Перед тем, как она вышла в Америке — уже став большим бестселлером в Европе, мне прислал ее перевод будущий продюсер фильма. Потом звонит и спрашивает: «Ну как тебе?» Ну, а что я? Мне понравилось. Но тогда я был занят другим проектом и отнесся к предложению снять англоязычную экранизацию не очень серьезно. Потом продюсеры связались со мной снова — они нашли режиссера, но та хотела, чтобы сценарий все равно написал именно я. Знаете, кто должен был снимать «Ужин»?
Нет.
Кейт Бланшетт! Она была в восторге от книги и хотела вдобавок к режиссуре сама сыграть одну из ролей. Я написал первый черновик сценария, и Кейт была довольна. Но потом у нее поменялись планы — она все-таки очень востребованная актриса, плюс у нее семья большая, и времени на все наверняка не хватает. Тут уже как раз я освободился — и согласился сам поставить фильм, тем более что над сценарием было работать интересно.
Что именно вас зацепило в этой истории?
Знаете, роман Коха в принципе из тех книжек, которые мгновенно затягивают и которые не можешь отложить, пока не прочитаешь до конца. Но при этом сначала мне он показался несколько... слишком депрессивным, скажем так. Но в этом был и вызов — перенести книгу на американскую почву, сделать ее понятной и интересной местному зрителю, найти к ней ключ в отрыве от культурных реалий первоисточника.
В то же время это была возможность поработать над сюжетом поразительно многослойным, богатым с точки зрения как истории одной семьи, так и истории страны в целом — и попробовать, сохранив лаконичность и камерность канвы, вытащить на поверхность все эти скрытые подтексты. А это и классовые отношения, и белые привилегии, и расизм, и политика, и насилие, и технологии, и психические расстройства — и все это встроено в историю, которую рассказывает «Ужин». Пожалуй, он даже чересчур перегружен всеми этими мотивами, но знаете что? Меня такие, перегруженные сюжеты всегда интригуют.
Здорово, что вы сказали про эту перегруженность, потому что мне стиль фильма показался в хорошем смысле слова чрезмерным. Основная сюжетная линия снята в одном стиле, а флешбэки и воспоминания героев уже в другом — ну и церемониал дорогого ресторана, где ужинают ваши персонажи, со всеми этими сменами блюд и гиперкрупными, напоминающими фуд-порно планами еды, показан до гротеска обстоятельно.
Все так. Понятно, что нам ни в коем случае нельзя было снимать фильм, в котором четверо людей сидит за столом и разговаривает между собой на протяжении двух часов. Такое действо может сработать в книге или на театральной сцене, но точно не в кино, и для того, чтобы сохранить саспенс романа, нужно было найти для адаптации особенный кинематографический язык.
Первым ключом к этому сюжету стало осознание, что по большому счету перед нами не одна, а три переплетающихся линии сюжета: во-первых, история инцидента с детьми героев; во-вторых, история самого ужина, на котором двое братьев и их жены должны решить, как быть с последствиями этого происшествия, но никак не могут это сделать; ну и, наконец, уходящая далеко в прошлое и раскрывающаяся во флешбэках история сложных отношений самих братьев — семейная история то есть.
В книге не так?
Нет, все это, конечно, присутствовало и в книге, но в очень хитросплетенной форме — так что нужно было как минимум расплести три эти нити нарратива, четко обрисовать их для себя. Когда мы это сделали, то вместе с оператором Бобби Буковски, который снимал все мои фильмы, сразу приняли решение найти собственный визуальный стиль для каждой из трех сюжетных линий. Чтобы у каждой был свой язык, и они считывались как отдельные истории, учитывая, что для зрителя они будут разворачиваться параллельно.
В то же время мы поняли, что «Ужин» должен выглядеть богато — ведь ужинать герои идут именно что в ресторан для богатых, где процесс подачи блюд превращен в такой ритуал, что доходит до абсурда. Нам повезло найти для съемок очень просторное место — а я хотел использовать все это пространство, чтобы перемещать в нем героев, чтобы им было куда сбегать друг от друга, оттягивая тот разговор, ради которого они собрались. Разговор об очень болезненных вещах, прямо скажем. Благодаря этому пространству и передвижениям героев внутри него, мне кажется, нам удалось сохранить тот сатирический дух, который был заложен в романе Коха. Ну и еду Кох описывает очень обстоятельно, поэтому нам нужно было показывать ее соответствующим выразительным образом.
У вас ведь репутация режиссера, который особенно хорошо умеет обращаться с актерами — причем самого высокого статуса, от Ричарда Гира до Стива Бушеми и Неда Битти. Как вам удается делать их довольными и держать при этом под режиссерским контролем?
Я просто везунчик! Я просто искренне люблю актеров — люблю смотреть за ними, за тем, как они работают и как готовятся. Меня восхищает, как они привносят жизнь в отрывок текста или описание какого-нибудь действия. Поэтому я всегда подхожу к работе с открытым забралом — и артисты это сразу чувствуют. Они понимают, что мои фильмы идеально подходят как раз для того, чтобы разные тонкости актерской игры могли раскрыться — и что я снимаю кино, основанное на коллаборации с ними, а не на тоталитарном режиссерском контроле. Скажу честно: у меня ни разу не было даже небольшой ссоры с актерами, не говоря уже о серьезных скандалах.
Все мои фильмы — это плоды коллективного труда, в котором артистам отведена очень важная, если вообще не самая важная роль. Поэтому как только мы начинаем друг другу доверять, дальше работа идет как по маслу. Тем более что я никогда не держусь за букву сценария — я всегда даю актерам возможность менять реплики или трансформировать, если у них есть ощущение, что это пойдет на пользу фильму. Пока этот подход меня не подводил — и должен сказать, что актеры в массе своей очень великодушные, открытые к сотрудничеству люди. Нужно просто видеть в них живых людей, а не массажеры для режиссерского эго.
Забавно, что Стив Куган в Америке известен во многом благодаря своим пародиям на Ричарда Гира, а у вас они играют родных братьев.
Ричард Гир был первым, кого мы наняли на роль, — мы уже работали вместе на «Перерыве на бездумье» и оба этим опытом остались очень довольны. Так что задача сводилась к тому, чтобы найти такого актера на роль младшего брата, который бы органично и убедительно сосуществовал с Ричардом в кадре. Мы кого только не пробовали, но тут до нас дошла информация, что Стив Куган прочел сценарий и загорелся идеей сыграть в фильме.
И тут, конечно, для нас оказался бесценным тот факт, что он в своей комедийной ипостаси уже пародировал Ричарда, а значит, изучил его манеры, речь, привычки. Все эти его наработки мы использовали и быстро поняли уже на площадке, что Стив и Ричард действительно могут сойти за братьев — Куган хорошо Гира прочувствовал и подхватил за ним какие-то детали, подчеркнув тем самым родство героев. Более того, Стив отлично подходил и для того, чтобы раскрыть характер собственного героя — он не только прекрасно понимает Пола, думаю, у него бывают похожие мысли и даже вспышки эмоций.
Вообще у вас очень небанальный путь в режиссуру: вы не получили специального образования, а учились всему уже на площадке, сначала помогая Луи Маллю и Тодду Хэйнсу, затем работая над сценариями с актерами уровня Джулианны Мур. Как это определило ваш подход к режиссуре?
Знаете, я просто очень люблю смотреть кино — и всегда любил. Уже в детстве я был настоящим киноманом. Поэтому, думаю, мой режиссерский стиль был сформирован прежде всего теми фильмами, которые я смотрел и любил, и эклектичностью моих вкусов как зрителя. Я всегда любил очень разное кино: японское, европейское, американское, классическое и современное, массовое и фестивальное. Конечно, были те, кто повлиял на меня сильнее всего: Роберт Олтман и Хэл Эшби, например, то есть режиссеры, в фильмах которых чувствуется определенная открытость, которые снимали не герметичное, а напротив — кино, ощущающееся как очень расслабленное, способное свернуть в непредсказуемом направлении в абсолютно любой момент.
Насколько я могу судить, они всегда создавали очень свободную атмосферу на площадке — к чему стремлюсь и я. Для меня совершенно точно процесс создания кино куда интереснее и важнее, чем его финальный продукт: я получаю куда больше удовольствия, когда делаю свои фильмы, чем когда работа заканчивается.
В Израиле, где вы выросли, в этом году вышел снятый по вашему сценарию триллер «Перекресток 48». У вас нет планов однажды снять фильм на родине?
На самом деле нет. Сомневаюсь, что до этого когда-нибудь дойдет. У меня нет никаких предубеждений, но я уже так давно живу в Америке и так погружен в местную жизнь, что мне попросту будет трудно придумать такую историю об Израиле, которая была бы убедительной и правдивой. «Перекресток 48» был особенным случаем — его сценарий мы писали с Тамером Нафаром, который как раз погружен в местный контекст, я же привнес тот необходимый взгляд чужака на проблемы израильской жизни, который этой истории был нужен. Но сам я вряд ли что-то буду снимать в Израиле.
«Ужин» вышел в российский прокат 9 ноября