12 июня 1991 года Борис Ельцин победил на выборах президента РСФСР. Через полгода ни РСФСР, ни СССР не стало. «Лента.ру» рассказывает об основных событиях и преобразованиях в новой России, которые произошли в первый президентский срок Ельцина.
Холодным августовским утром мальчик с бабушкой шли к магазину «Океан» за замороженным минтаем. На улицах было безлюдно. Наверное, это был единственный признак того, что в стране что-то происходит или вот-вот произойдет. Внезапно из-за угла выбежал мужичок в потрепанном пиджаке, подбежал к бабушке и заключил ее в объятья.
— А ну отпустите меня! Это что такое? — возмутилась она.
— Да ты что! Не знаешь? Не знаешь, что Мишку-то скинули? — закричал мужичок.
Выражение лица бабушки изменилось:
— Ой, да неужели? Ой, как хорошо-то! Ой, как здорово, — она разве что не пустилась в пляс.
Это были первые часы того, что позже назовут августовским путчем. 18 августа 1991 года в СССР был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), который ввел в стране режим того самого чрезвычайного положения и взял власть в свои руки. Основной его целью было не допустить подписания соглашения о Союзе суверенных государств, который должен был прийти на смену СССР.
Незадолго до этого Борис Ельцин стал первым и последним президентом РСФСР, а Михаил Горбачев — первым и последним президентом СССР. Горбачев находился в изоляции, фактически под домашним арестом на даче в Форосе. Ельцин 19 августа 1991 года объявил все решения ГКЧП незаконными, а силовой захват власти неприемлемым. Как известно, противостояние ГКЧП и руководства РСФСР закончилось победой Ельцина.
Войска, введенные в Москву в рамках объявленного чрезвычайного положения, не пошли на штурм Дома Советов, а путчисты вскоре были арестованы, кроме троих: министра внутренних дел СССР Бориса Пуго, маршала Сергея Ахромеева и управделами КПСС Николая Кручины. Они предпочли добровольно уйти из жизни. Пуго в предсмертной записке раскаялся в содеянном, Кручина признался, что совершает самоубийство из страха. Маршал Ахромеев так объяснил свое самоубийство: «Не могу жить, когда гибнет мое Отечество и уничтожается все, что я всегда считал смыслом моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца».
Это действительно было так. Через несколько месяцев, в декабре 1991 года, СССР прекратил свое существование, что для многих граждан Страны Советов было настоящим потрясением. Привычная жизнь, понятная от начала до конца, закончилась. Общество погрузилось в смысловой вакуум. Можно сколько угодно говорить о том, насколько прогнившей была система, но, тем не менее, ее крах обернулся настоящей трагедией.
— После ГКЧП произошла страшная вещь, — рассказывал в интервью «Ленте.ру» бывший председатель Верховного Совета России Руслан Хасбулатов. — Союз предельно ослабел, он балансировал на грани существования. Горбачев фактически стал заложником Ельцина. Он приказал распустить Съезд народных депутатов и Верховный Совет СССР; арестовали Лукьянова. А в наших российско-советских условиях, если главы нет, то считай, власти нет, ни союзного правительства, ни чего-то другого. В Российской Федерации тогда тоже не было правительства! Ельцин еще перед путчем разогнал правительство Силаева. Огромная страна никем не управлялась!
Необходимость полномасштабных экономических реформ, а не постепенных мягких преобразований, в СССР конца 1980-х была очевидна. Разные коллективы экономистов предлагали свое видение будущего страны. Наибольшую известность получила программа «500 дней» Григория Явлинского и Станислава Шаталина, предусматривавшая постепенную приватизацию жилья и мелких предприятий, осторожное акционирование крупных. Все это должно было происходить в рамках единой страны — Советского Союза, который в конце 1991 года распался.
В этой ситуации Ельцин сделал ставку на радикальную программу реформ экономиста Егора Гайдара. Назначенный первым заместителем председателя правительства РФ Гайдар и занялся ее реализацией с января 1992 года.
Было отменено государственное регулирование цен (кроме некоторых жизненно важных категорий товаров и услуг), временно отменили пошлины на импорт. Россия шагнула в рыночную экономику. Это было настоящим шоком (недаром такая экономическая политика назвалась «шоковая терапия»). Только за один месяц цены поднялись в среднем в 3,5 раза. Но благодаря этому и отмене пошлин, прилавки магазинов стали наполняться зарубежными товарами. Конечно, позволить их себе могли далеко не все.
В стране набирала обороты инфляция. Происходило это не столько потому, что государство принялось печатать деньги, сколько из-за того, что бывшие союзные республики, в то время находившиеся в общем рублевом пространстве, стремились выпустить как можно больше советских рублей, которые стекались в Россию.
Промышленность в этих условиях практически встала. Качество советских товаров оставляло желать лучшего, и их мало кто покупал, но зарплату сотрудникам все равно надо было платить. Правительство приняло решение о выделении кредитов предприятиям на пополнение оборотных средств. У граждан появились деньги, и это тоже подхлестнуло рост цен. Впрочем, альтернативы попросту не было.
Третий этап реформ — официальный старт приватизации, хотя неофициально она и так велась в стране еще с 1986 года — вся власть на предприятиях была отдана в руки директоров, развивалась так называемая кооперация (по сути — частный бизнес). В 1992 году Анатолий Чубайс объявил об издании приватизационных чеков, ваучеров — сертификатов, которые давали каждому гражданину право на часть государственной собственности.
На предприятиях ваучеры меняли на акции — всего трудовым коллективам собирались передать 51 процент акций каждого завода или фабрики, контрольный пакет. Но приватизационные чеки у финансово неграмотного населения скупали за бесценок все те же директора.
Ваучеры скупали и инвестиционные фонды, которые, по идее, должны были их выгодно вложить и выплачивать дивиденды своим клиентам. Свежо предание — конечно же, приватизационные чеки продавались этими фондами заинтересованным в приобретении государственной собственности лицам.
История правительства Гайдара закончилась в декабре 1992 года. Верховный Совет не утвердил его на посту премьер-министра страны. Говорят, что дело не столько в непопулярных реформах, сколько в том, что все его противники перед голосованием ходили к нему и требовали ввести в правительство своих людей, предлагали деньги. Отказ Гайдара играть по их правилам и привел к его отставке.
Есть и иная версия, которой придерживается бывший (и единственный) вице-президент России Александр Руцкой. По его словам, правительство Гайдара было собранием людей, «умышленно разваливающих экономику, промышленность, сельское хозяйство, обороноспособность страны». Но рецепт процветания Руцкого и Верховного Совета не выдерживал никакой критики
— снижение налогов, цен и повышение зарплат, то есть цели, фактически взаимоисключающие друг друга.
Так или иначе, именно экономический курс Гайдара привел Ельцина к конфликту с Руцким и с Верховным Советом во главе с его спикером Русланом Хасбулатовым. Точкой невозврата стал указ президента «Об особом порядке управления страной», изданный 24 марта 1993 года. Согласно этому документу, любые решения органов и должностных лиц, направленные на отмену и приостановление указов и распоряжений президента и постановлений правительства объявлялись не имеющими юридической силы «до преодоления кризиса власти». То есть никаких рычагов для оказания давления на Ельцина у парламентариев не оставалось.
Месяцем позже, 25 апреля, состоялся знаменитый референдум, вошедший в историю под неофициальным названием «да-да-нет-да». Именно так СМИ призывали граждан голосовать:
1. Доверяете ли вы президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину? — «Да».
2. Одобряете ли вы социально-экономическую политику, осуществляемую президентом Российской Федерации и правительством Российской Федерации с 1992 года? — «Да».
3. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов президента Российской Федерации? — «Нет».
4. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации? — «Да».
Хотя россияне сказали «да» по всем пунктам, для решения о внеочередных выборах президента и народных депутатов было нужно большинство от общего количества избирателей, а не большинство проголосовавших на референдуме. Этого не случилось, и на расстановку сил в руководстве страны референдум никак не повлиял.
Более того, противостояние обострялось. В сентябре Руцкой был временно отстранен от должности, но продолжил работать, переместив свой кабинет в здание Верховного Совета («Белый дом»). И Ельцин подписал указ №1400 о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета.
— Когда в середине сентября президент показал мне его проект, я сразу сказал ему, что это опасная и неподготовленная затея, последствия которой просчитать трудно, — рассказывал в интервью «Ленте.ру» бывший глава администрации президента Сергей Филатов. — Ведь было непонятно, как к такому развитию событий отнесутся регионы, армия, интеллигенция. Тогда Ельцин собрал совещание, на котором, помимо меня, присутствовали Черномырдин, помощник президента Илюшин, Козырев и силовые министры. Накануне я их всех обзвонил, чтобы выяснить их настроения. Все они, кроме Козырева, в разговоре со мной высказались против принятия указа.
Однако возражения не возымели действия. На совещании Ельцин, лишь только Филатов начал излагать общую позицию, взмахнул рукой и сказал, что это мнение ему и так известно. «После этого никто не рискнул ему возражать», — вспоминал бывший глава АП.
К октябрю ситуация накалилась до предела. «В том, что конфликт между президентом и парламентом дошел до вооруженного столкновения, есть немалая доля вины председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, фактически вставшего на сторону Хасбулатова. Указ №1400 суд признал незаконным, хотя по регламенту он не имел права выносить никакого решения без участия одной из сторон», — рассказывал Филатов.
Далее события развивались лавинообразно. Прорыв оцепления Белого дома, штурм мэрии, штурм Останкино. Уличные бои, в ходе которых погибли 165 человек. Наконец, ввод войск в Москву и стрельба из танков по зданию, где засели сторонники Руцкого и Хасбулатова. Мятеж провалился.
— Уже в то время было очевидно, что инициаторами и провокаторами конфликта являются Ельцин и его команда, но у меня существовали основания для критичного отношения и к тогдашнему Верховному Совету, особенно к его руководству, — рассказывал «Ленте.ру» начальник Контрольного управления администрации президента (1992-1993 года) и один из создателей партии «Яблоко» Юрий Болдырев, — Вскоре после переворота стало ясно, что это не просто внутривластный конфликт, но еще и измена Родине — достаточно было ознакомиться с рядом указов, подписанных Ельциным («Вопросы соглашений о разделе продукции…» и другие). Расплата нашими недрами со стратегическим противником за поддержку переворота была очевидна. По прошествии времени все частное отступает, и еще более ясным становится, что это была фундаментальная историческая развилка. Победили силы, представлявшие собой единение криминалитета и предательства.
Последняя важная веха первого президентского срока Ельцина — это, конечно же, начало вооруженного конфликта в Чечне. Нельзя сказать, что до декабря 1994 года, когда в республику были введены войска, там все было спокойно. Еще в июне 1991 года генерал Джохар Дудаев захватил власть в Чечено-Ингушской АССР и провозгласил ее независимость от РСФСР. Вскоре, в октябре, были проведены выборы президента и парламента. Президентом ожидаемо избрали Дудаева.
С 1991 по 1994 год Чечня была фактически независима от России, хотя Москва продолжала выделять ей средства из бюджета. В Чечне грабили поезда, убивали, захватывали заложников. В 1993 году Дудаев окончательно разругался с парламентом и распустил его, после чего в конституцию были внесены поправки, позволяющие генералу править единолично. Чеченское общество восприняло эти перемены неоднозначно. В республике сформировалась мощная оппозиция и фактически началась гражданская война.
То, как были настроены чеченцы в отношении России, можно судить по словам Зелимхана Яндарбиева. В 1992 году он сказал тогдашнему вице-премьеру России Сергею Шахраю: «У нас есть только один путь создания единой чеченской нации — война с Россией, которая сплотит всех чеченцев и уничтожит все сословные перегородки внутри нашего общества. И только после окончания этой войны мы подпишем с Москвой самый демократический и справедливый договор».
Так что, как ни крути, а война была неизбежна. Другое дело, как был осуществлен ввод федеральных войск в республику. Как рассказывал «Ленте.ру» бывший руководитель администрации президента Сергей Филатов, инициаторами были министр внутренних дел Виктор Ерин и министр по делам национальностей Николай Егоров. Последний заявил Ельцину: «По нашим данным, когда мы введем в Чечню войска, расклад будет такой: 20 процентов местного населения встретят их с цветами, 70 процентов отнесутся нейтрально, и только 10 процентов будут сопротивляться». Ему жестко возразил Павел Грачев, министр обороны: по его мнению, 70 процентов пойдут воевать, 20 сохранят нейтралитет и только 10 встанут на сторону России.
Но Ельцин уже принял решение и сказал: «Павел Сергеевич, войска надо вводить». Тщетно Грачев просил подождать весны, ссылаясь на неготовность армии. «Ельцин считал, что на любой вызов нужно отвечать немедленно», — объяснял Филатов. Позднее президент публично признавал это решение одной из главных ошибок в своей жизни.
Действительно, молниеносного военного решения чеченской проблемы не получилось. Войска, встретившие сопротивление местных жителей, к декабрю 1994 года прорвались к Грозному, но штурм города продолжался до марта. В результате столица Чечни превратилась в руины. Затем был установлен контроль над равнинными и горными районами республики, но основные силы сепаратистов уничтожены не были, и военные действия продолжились в форме партизанской войны и диверсионных операций.
Был теракт в Буденновске, когда Шамиль Басаев захватил городскую больницу и согнал в нее примерно 2000 заложников. Теракт в Кизляре, когда Салман Радуев напал на вертолетную базу и оружейный склад и тоже согнал в больницу и родильный дом 3000 местных жителей. В марте 1996 года сепаратисты атаковали Грозный.
Ликвидация Джохара Дудаева в апреле 1996 года не принесла особого эффекта, война грозила затянуться надолго. К тому же летом должны были пройти выборы президента России, а рейтинг Ельцина оставлял желать лучшего в немалой степени из-за непопулярной чеченской кампании. В итоге были заключены мирные соглашения с условием полного вывода федеральных войск из Чечни и разоружения боевиков.
Но к июлю, когда Ельцин был переизбран на второй срок, положения договора так и не были выполнены ни одной из сторон. В ходе операции «Джихад» боевики захватили Грозный, Гудермес и Аргун, несмотря на явное преимущество российской стороны в живой силе и технике. Только тогда, 31 августа 1996 года, были подписаны Хасавюртовские соглашения о перемирии, которые позволили отложить решение чеченской проблемы до лучших времен.
Чеченская война, реформы Гайдара, конфликт с парламентом, давший понять, что от него в новой России ничего не зависит, бедность — с такими неутешительными результатами Борис Ельцин пришел к концу своего первого срока. Кто-то скажет, что этого можно было избежать, кто-то безапелляционно ответит, что это было время сложных решений и лучших вариантов не было. Даже сейчас сложно сказать, кто более прав, но, возможно, именно тогда россияне окончательно перестали доверять кому бы то ни было, кроме себя. «Это было время, когда делились огромные богатства, поэтому все тогда стреляли друг в друга», — говорил бывший губернатор Красноярского края Валерий Зубов в интервью «Ленте.ру», и эти слова отлично резюмируют то, что происходило в России в начале 1990-х годов.