Голландец Хенк ван Диллен — энтузиаст-путешественник, который мечтает объехать весь свет на велосипеде. Он ведет блог, в котором описывает свои приключения. Только что он завершил велопоход по маршруту Санкт-Петербург — Мурманск. «Лента.ру» побеседовала с Хенком о том, почему он выбрал для путешествия Заполярье и каким он увидел Север России.
«Лента.ру»: Зачем вам все это?
Ван Диллен: В 2015 году я отправился на велосипеде из Голландии в Сингапур. Это путешествие заняло у меня год. Потом я решил попробовать что-то новое, настолько же сложное, но в более сжатые сроки. У меня была возможность взять отпуск на 30 дней, и я решил отправиться в такое место, о котором практически ничего не знаю. Им стала Россия — страна, культуру которой я очень хотел изучить. Я видел репортажи о России в прессе, но мне хотелось встретиться с людьми, которые живут там, поговорить с ними. Если бы я поехал в какую-нибудь европейскую страну, то увидел бы примерно то же, что и на родине, а ваша страна — другая.
И в чем разница?
Например, я узнал, что у вас незнакомые люди, встречаясь на улице, обычно не улыбаются друг другу. У нас прохожие практически всегда улыбаются, это просто считается нормальным поведением. Но потом оказалось, что, разговорившись, русские улыбаются, и только тогда эта улыбка настоящая, когда для нее есть причина.
По-вашему, какой образ поведения лучше?
Я путешествую на велосипеде потому, что хочу узнать о культурных особенностях того или иного народа. Я никогда не оцениваю культурное явление с точки зрения того, плохое оно или хорошее. Иногда, прочитав что-то в СМИ, мы злимся, грустим или радуемся какому-то событию. Но отсюда, из Европы, мы не можем в полной мере осознать, что именно происходит в другой стране, потому что проблема всегда сложнее, чем кажется по сообщениям прессы. Россияне живут совершенно в других условиях. Например, мне было очень интересно узнать, как выживают люди там, где зимой температура опускается до минус 25 градусов.
В некоторых регионах у нас бывает и минус 70...
У нас в Голландии обычно не бывает ниже минус пяти, и зимой идут дожди.
Я не считаю европейскую культуру лучше русской или наоборот — они просто совершенно разные. Поскольку мы живем в разных странах, то не понимаем друг друга, и я, путешествуя на своем велосипеде, пытаюсь понять эти различия.
Но у вас ведь были какие-то представления о России и россиянах до того, как вы приехали сюда? Они подтвердились?
Прежде всего, я знал, что здесь все проще. У нас в Европе куча правил, много регуляций, запретов. В этом регионе России не было всего этого… Точнее, правила есть, но другие. Например, я понимал, что здесь ехать по шоссе на велосипеде гораздо опаснее, чем в Европе, и это ожидание оправдалось. Мне было действительно страшно, когда в двадцати сантиметрах от меня, проезжал грузовик.
Ну да, мало кто отважится поехать на велосипеде по российскому заполярному шоссе, да еще зимой…
Да, в 2015 году одна кореянка решила проделать то же, что и я, и попала в аварию. Она потом очень злилась, потому что, по ее мнению, водитель должен был извиниться, а он сказал, что нельзя кататься на велосипеде по обочине шоссе зимой. Он просто не ожидал увидеть там велосипедистку. И он был прав!
В некотором роде да. Но, знаете, многие российские водители считают себя, что ли, привилегированным сословием по отношению к велосипедистам и пешеходам. Вы замечали такое отношение к себе?
Иногда. Когда один водитель хотел обогнать другого и замечал меня, то начинал сигналить, считая, что я должен убраться с дороги, потому что он просто хочет проехать, а меня тут быть не должно. Иногда у меня складывалось впечатление, что люди просто не понимали, зачем я еду на велосипеде, да еще при минус 25, когда могу проделать тот же путь на машине. Мне кажется, это одно из различий Европы и России, потому что у нас велопутешественники — обычное дело. А русские просто не понимают, чем руководствуется человек, решивший отправиться зимой в путь на велосипеде.
А у вас получалось объяснить им, зачем вы это делаете?
Да. Конечно, это было сложно: многие русские не понимают английского, и мне зачастую приходилось объясняться жестами. Но в конце концов я научился понимать простые слова — например, «откуда», вести несложный разговор. Бывали моменты, когда передо мной останавливался обычный автомобиль, и водитель предлагал мне горячий чай, спрашивая: «Как ты тут оказался?» Я отвечал, что путешествую на велосипеде. А когда я говорил, что сплю в палатке, люди просто отказывались верить и удивлялись, зачем я это делаю, как я мог сам этого захотеть. Вообще я считаю, что такие путешествия в среде, где существуют проблемы с общением, идут мне на пользу. Так я узнаю, как разные люди реагируют на ту или иную ситуацию.
Россияне из больших городов отличаются от жителей мелких поселений?
В больших городах все заняты своими делами, спешат куда-то, никому нет дела до меня. Поэтому я предпочитаю глушь и случайные встречи с редкими путниками. Однажды в 50 километрах от Петрозаводска мне повстречались сын с отцом. Это была очень приятная встреча — они пригласили меня к себе домой, предложили чай. Мне повезло: сын общался по-английски, он переводил мне то, что говорил его отец. У нас был очень интересный разговор о том, что представляла собой Россия в советские времена, 28 лет назад, когда все было по-другому, — он тогда занимал руководящую должность в местном отделении ГАИ. А потом он подарил мне звездочку с погона своего старого кителя. Не думаю, что такая встреча могла бы состояться в большом городе. То же самое и в Голландии — жителям мегаполисов нет дела до одиноких велосипедистов, проезжающих мимо них. А у жителей регионов просто больше времени.
Какой этап вашего путешествия стал для вас самым сложным?
Думаю, когда я был в Кандалакше и собирался ехать по трассе М18, ведущей в Мурманск. Многие русские говорили мне: «Не делай этого!» Я встретил там одного мурманчанина, члена клуба велосипедистов «Веломурман», и он тоже убеждал меня не ехать из соображений безопасности. В 2011 году известного японского путешественника Харухису Ватанабэ насмерть сбили неподалеку от Кандалакши, в 2015 году корейская велосипедистка, как я уже говорил, тоже попала в аварию. У меня было два примера велосипедистов, которые хотели добраться до Мурманска зимой, и у обоих это не вышло.
Я подумал: есть ли какая-то причина, по которой я должен попытаться проделать это? Грубо говоря, передо мной стоял сложный вопрос: хочу ли я рисковать жизнью ради достижения цели? Холод не был проблемой — у меня была палатка и снаряжение для ночевки при минус 25. Но к аварии нельзя подготовиться. Попадется какой-нибудь пьяный водитель, не увидит меня — и дело с концом.
Вы встречали пьяных водителей?
Я видел пьяных, но они не были за рулем. Но, вы знаете, есть же много историй о том, как русские могут напиться и натворить дел. Поэтому передо мной стоял серьезный вопрос: буду ли я продолжать свое путешествие или закончу его. В конце концов я все же решил поехать, в том числе и в память о японском путешественнике — продолжить его дело, доехать до Мурманска. Это решение далось мне непросто.
Был такой момент, когда вам хотелось послать все к черту и вернуться?
Однажды ночью я лежал в палатке, в спальном мешке, и не мог согреться. В какой-то момент я запаниковал: стоит ли мой выбор того, чтобы замерзнуть тут насмерть? В голове крутились мысли, что подумает моя семья, моя девушка, оставшаяся в Голландии, надо что-то срочно делать… Да, тогда я был готов все бросить. Но в результате все обошлось, и теперь об этом случае напоминает только палец на руке, который частично потерял чувствительность из-за обморожения.
Вы писали в своем блоге, что когда вы ехали в поезде, вас высадили полицейские, которые стали проверять ваши документы, и вы испугались. Почему? Наверное, читали какие-нибудь страшные истории о российских правоохранительных органах?
Нет, не поэтому. Просто когда я был в Китае, со мной произошла страшноватая история. Однажды меня остановила полиция для проверки. Полицейские просто стащили меня с велосипеда, отвели в участок и продержали там четыре часа, задавая вопросы. Им показалось странным, что я катаюсь на велосипеде в этом месте. Они хотели убедиться, что я просто турист, а не шпион, собирающий информацию.
В Кандалакше меня ссадили с поезда полицейские и стали задавать обычные вопросы вроде «что вы тут делаете?» — ничего странного не происходило… Но они делали это по-русски: представьте, пять русских парней, не улыбаются, все такие серьезные... И я запаниковал: что происходит? Что будет дальше? В Голландии даже если полицейский арестовывает преступника, он всегда дружелюбен, вежлив и улыбается.
Ну, у нас полицейские всегда изображают из себя крутых. Вероятно, они считают, что иначе люди не будут принимать их всерьез.
Да, я понимаю, но это нужно знать — иначе кажется, что они конкретно к тебе враждебно настроены, и ты начинаешь все это принимать на свой счет. Поэтому многие путешественники, приезжающие в Россию, пугаются, когда им устраивают такие проверки. Казалось, будто меня подозревают в шпионаже.
Вы уже планируете следующие путешествия?
Я слышал рассказы друга о том, как он проехал на велосипеде по Сибири при температуре минус 60 градусов. И это меня заинтересовало: раз уж я выжил при минус 30 — может, и при минус 60 получится?
Мне также хочется проехать по Южной Америке — очень нравятся такие страны, как Куба, потому что я танцую сальсу. В России тоже вроде танцуют сальсу — вы же связаны с Кубой?
Сальса не является частью русской культуры. У меня есть друзья, увлекающиеся латиноамериканскими танцами, но повального увлечения ими нет. Но вернемся к России, тем более что вы не против вернуться. Как вам наша страна в целом?
Как я уже говорил, тут все проще. В Европе власти все решают за тебя: куда ехать опасно, а куда — нет. В России у меня не было такого ощущения. Например, когда я приехал в Норвегию, то не смог проехать на велосипеде до мыса Нордкап — мне просто не разрешили: сказали, что это небезопасно. Я ответил, что проверил погоду, что приехал сюда из России, что у меня достаточно опыта самому решать, что делать. В Европе нас постоянно контролируют, а у вас этого нет, и мне это нравится.
Но безопасность — это же хорошо, это в целях общественного блага.
Но когда все безопасно и зарегулировано, получается, что ты уже не можешь принять никакого самостоятельного решения, все уже решили за тебя. Мне как путешественнику хочется свободы. Я понимаю, что безопасность нужна для блага общества. Но, понимаете, когда у вас что-то есть, вам всегда хочется чего-то другого. И мне нравится, что у вас каждый отвечает сам за себя.