Евгений Белошейкин был одним из лучших хоккейных вратарей 80-х. Уже в 18 лет он стал основным голкипером сборной СССР и звездой ЦСКА. Его называли новым Владиславом Третьяком. Но одна неудача подкосила его, вторая заставила искать истину в бутылке, а третья — покончить с собой. История взлета и падения таланта, который так и не раскрылся, — в материале «Ленты.ру».
Белошейкин возвращался домой с очередной пьянки. Родная мать не пускала его на порог, старые знакомые делали вид, что не узнают бывшую хоккейную звезду. Многочисленные награды и медали голкипер давно продал и потратил на водку. Впереди зияла пугающая пустота. Ждать Белошейкину было нечего.
Женя родился на краю страны — на острове Сахалин. Родители, коренные петербуржцы, в поисках заработка были вынуждены уехать из Ленинграда. Мама Раиса устроилась учителем в Дом пионеров. Отец Владимир сам был некогда подающим надежды футболистом: он закончил спортивный техникум и даже успел поиграть в дубле ленинградского «Зенита». На Сахалине Белошейкин-старший возглавил детско-юношескую спортивную школу и отправил в нее сына, предопределив его судьбу.
Именно отец привил сыну любовь к спорту. С ранних лет мальчик не боялся рисковать здоровьем и жизнью. Уже в пять лет он рассекал на лыжах по горным склонам, без страха проходил опасные виражи и соревновался со старшими товарищами. Благодаря таланту и крепким физическим данным ему предрекали большое будущее в горнолыжном спорте. Однако семье Белошейкиных надоела жизнь на отдаленном острове, и они решили вернуться в Ленинград. В городе на Неве с горнолыжными школами было туговато, а спортивный талант сына не хотелось растрачивать впустую, поэтому Женю записали в хоккейную школу СКА.
Мальчик быстро переобулся из лыж в коньки и проявил свое упорство в тренировках. Его первый тренер Евгений Тоболкин безапелляционно заявлял, что Женя — будущий игрок национальной сборной. Слова оказались пророческими: парень был не по годам талантлив, в спортшколе играл с ребятами постарше, а во взрослую команду попал, пропустив «молодежку». Всего в 17 лет Евгений стал основным голкипером ленинградского СКА, затмив мастеровитых Сергея Черкаса и Дмитрия Курошина.
В первом матче за СКА Белошейкину предстояло сыграть против одной из сильнейших команд советского чемпионата — московского «Динамо». Молодой голкипер не стушевался, пропустил две шайбы и принес СКА ничейный результат во встрече с соперником, превосходящим его по классу. После такого дебюта место в основе парню было обеспечено.
Однако надолго в СКА Белошейкин не задержался. Мимо талантливого парня не смог пройти флагман советского хоккея — московский ЦСКА. Армейцы и так пачками забирали перспективных хоккеистов, а тут еще и легендарный Владислав Третьяк объявил о завершении карьеры. ЦСКА был необходим новый вратарь, поэтому судьба Белошейкина была предрешена — в 1984-м главный тренер армейцев Виктор Тихонов позвал голкипера в Москву.
В ЦСКА хоккеист сразу проявил себя и два сезона, с 1985 по 1987-й, демонстрировал феерию на льду. Тихонов, наблюдая за успехами молодого таланта, не побоялся пригласить его в сборную. Белошейкин дебютировал в составе национальной команды СССР в 19 лет, а в 20 уже стал основным вратарем сборной, получив 20-й номер от великого предшественника Третьяка.
Белошейкин гордо носил этот номер, в 20 лет завоевав золотую медаль домашнего чемпионата мира. Вратарь провел на льду восемь матчей и пропустил 11 шайб — по итогам турнира его признали лучшим голкипером первенства. Тогдашний защитник сборной Зинэтула Билялетдинов вспоминал, что «сборная выиграла во многом благодаря блестящей игре Евгения Белошейкина».
В 1987 году Белошейкин в составе сборной поехал за океан — бороться с игроками Национальной хоккейной лиги в двухсерийном противостоянии «Рандеву». Побоище двух систем завершилось ничьей: в первом матче со счетом 4:3 победила сборная НХЛ, а во втором, со счетом 5:3, советские хоккеисты. Женя не испугался более опытных соперников и достойно противостоял Уэйну Гретцки, Марио Лемье, Яри Курри и другим хоккейным титанам. По итогам турнира именно Белошейкин был признан лучшим вратарем турнира, обойдя канадца Гранта Фюра.
В 22 года Белошейкин отправился на Олимпийские игры-88 в Калгари. Цель одна — золото. Однако перед началом соревнований с голкипером происходит несчастье. На последней перед вылетом в Калгари тренировке, всего за 15 минут до ее окончания, партнер по команде падает на вратаря и ломает ему ногу. В Канаду Белошейкин едет уже зрителем, хотя и в составе сборной.
На той Олимпиаде советская сборная выиграла последние в своей истории золотые медали. Белошейкину пришлось наблюдать за триумфом со скамейки запасных: из-за травмы он не сыграл ни единого матча, ему не отдали даже золотую награду. Когда сборная вернулась в Москву, высший партийный аппарат страны наградил игроков званием заслуженных мастеров спорта. Белошейкин снова оказался в пролете. Евгению не дали даже медаль «За трудовое отличие», которую получили все участники той сборной.
Амбициозный Белошейкин расстроился, оказавшись не у дел. Он запил. Можно было бы списать разгульный образ жизни на преследующие его в то время неудачи, однако в этот момент руководство ЦСКА и окружение спортсмена за пеленой успехов и таланта не заметили тайные пристрастия вратаря и его хрупкую душевную организацию, удивительную для спортсмена.
Переехав в Москву, спортсмен не справился с жесткой армейской дисциплиной и свалившейся ниоткуда славой — голкипер много пил и халатно относился к режиму. Всплыли на поверхность истории о том, как он вместе с друзьями привел в квартиру девушек, а на утро оказалось, что они напоили его клофелином и обобрали до нитки.
Затем с хоккеистом случился скандал общесоюзного масштаба. Популярная на советском телевидении программа «Прожектор перестройки» подвергла хоккеиста обструкции, по меркам тех лет это было сродни общественной порке. Пьяный Евгений возвращался с вечеринки за рулем автомобиля. За превышение скорости его задержали сотрудники ГАИ. На другой день все узнали, что «не имеющий водительских прав пьяный лихач оказался известным хоккейным вратарем Белошейкиным, который набросился с угрозами на сотрудников автоинспекции, осмелившихся его остановить». После случившегося Евгений доказывал, что выпил совсем немного, что за рулем сидел не он, а жена Светлана, у который была доверенность на автомобиль, и закон он явно не нарушал.
Тихонов мог бы закрыть глаза на происходящее, однако пьянство Белошейкина стало системным. Спортсмен не пытался остановить необратимый процесс личного разложения, и сезон 1988/89 стал последним для голкипера в составе армейцев. Напоследок он помог команде обыграть московское «Динамо» в финале Кубка СССР 1988 года и после окончания сезона был отчислен. Руководство клуба сказало «нет» постоянным загулам голкипера и сделало ставку на 19-летнего Алексея Ивашкина.
Вслед за карьерным крахом посыпалась и личная жизнь Евгения. «Светлана была из весьма обеспеченной семьи и замуж выходила не из-за денег. Ее привлекла слава, окружавшая знаменитого вратаря», — вспоминал впоследствии бывший одноклубник Белошейкина Алексей Гусаров. Девушку из богатой питерской семьи покорили звездный статус и перспективное будущее. Однако увидев, что вместо копии Третьяка она получила алкоголика, Светлана высказала свое фи, заявив, что замуж она выходила за знаменитость, а не за посредственность, и упорхнула от мужа.
Развод прибил Белошейкина. Хоккеист больше не мог оставаться в Москве и вернулся в родной Ленинград. Решил взять себя в руки. У СКА появились трудности с голкипером Сергеем Черкасом, которого в начале карьеры Белошейкин усадил на скамейку, и команда решила позвать Евгения. Растренированный и опухший от пьянства спортсмен неожиданно для всех показал прежний уровень. Заокеанские коллеги не знали о недуге россиянина и пригласили его в НХЛ. Хоккеист был выбран командой «Эдмонтон Ойлерз» на драфте в 11-м раунде. Однако почти сразу же был отправлен в фарм-клуб, где провел три игры и даже там не выдержал режима. Спортсмена пытались вылечить от алкоголизма: приглашали даже гипнотизера, но все было напрасно. Беспробудное русское пьянство канадцам победить не удалось, и Белошейкину купили обратный билет на родину.
Вернувшись в Россию, Белошейкин опустился на дно. Жил с матерью, выносил вещи из квартиры, страдал от депрессии и спивался. Вытащить спортсмена попытался тогдашний тренер СКА Борис Михайлов, пригласив его вернуться в команду. Однако хоккеист посчитал, что зарплата в СКА не соответствует уровню олимпийского чемпиона. Он забрал выданную ему вратарскую форму и испарился с тренировочной базы. Михайлов не простил бывшему подопечному подобной безалаберности и предрек хоккеисту страшное будущее: «Белошейкин загнал себя в гроб и прибил себя его крышкой». Фраза оказалась пророческой.
Хоккеист все чаще уходил в запои, все больше терял форму. «"Кодировать" или "подшивать" бесполезно. У этого парня уже произошли необратимые изменения в голове. Он должен сам принять решение бросить пить. Иначе скорый конец неизбежен», — рассказывал нарколог, к которому привели Белошейкина друзья.
Справиться сам голкипер не смог. Добила его трагическая смерть отца. Папа хоккеиста подрабатывал за стойкой бара в кафе. Однажды к нему в заведение вломились пьяные бандиты и проломили мужчине череп. Вратарь пытался найти убийц отца, но безуспешно. С тех пор Евгений почти ни с кем не общался — забросил старых друзей и товарищей по спорту. Практически не появлялся на людях.
Мать выгнала его из квартиры, не выдержав бесконечного пьянства. Белошейкин жил у случайных знакомых. Он пытался найти работу через старых коллег и комитет по спорту, но бывшие товарищи либо сразу говорили нет, либо делали вид, что не узнают некогда талантливого хоккеиста. Белошейкин работал охранником в ЧОП, но и на этой работе не задерживался надолго.
В последний раз судьба сделала подарок хоккеисту, подарив ему любовь. Евгений познакомился с женщиной и удочерил ее детей. Девочки называли Белошейкина папой, и у него появился стимул к жизни: на оставшиеся олимпийские премиальные купил «Жигули» и на них стал «бомбить» по городу. Однако надолго бывшего спортсмена не хватило, он снова запил и остался один.
18 ноября 1999 года Евгений совершил самоубийство. Ему было 33 года.