В прокате один из хитов прошлого Каннского фестиваля, брутальный нуар Линн Рэмси «Тебя никогда здесь не было», в котором Хоакин Феникс то грузится, то отгружает — педофилам молотком по черепу. Кроме того: «Тихоокеанский рубеж» в сиквеле скатывается до уровня «Трансформеров», а «Незнакомцы» — до «Судной ночи».
Вдох. Выдох. Целлофановый пакет, натянутый на голову. Губы, отчаянно хватающие воздух. Закадровый голос, отсчитывающий секунды: «Десять... девять...» Новый фильм британки Линн Рэмси начинается с планов настолько крупных, что невозможно понять, акт насилия перед нами или попытка суицида. Стоит камере, через резкие монтажные склейки, чуть отдалиться, как обнаруживается, что речь ни о том, ни о другом: так Джо (мощнейшим образом, будто на глазах обживающий здесь грузное, полное шрамов тело Хоакин Феникс), частный детектив, специализирующийся на поиске пропавших детей, борется с преисполненными насилия флешбэками: отцовские кулаки и ругань, армия, служба в ФБР. Впрочем, борется ли? Травматичные воспоминания вспыхивают в утомленном сознании Джо так часто и так резко, что все время кажется: он вот-вот им поддастся, натянет пакет на голову и в этот раз дышать перестанет насовсем. Вокруг него при этом и так не то чтобы спокойно: Джо согласился вызволить несовершеннолетнюю беглянку-дочь одного сенатора из борделя для педофилов — не вполне подозревая, что ввязывается в такую кровавую баню, что любимого оружия — молотка — может оказаться на этот раз недостаточно.
Насилие, особенно правдоподобное, в кино чаще всего служит способом сгустить реальность вокруг персонажа, заставить его полностью отрешиться от всего, кроме происходящего в условном «здесь и сейчас», высвободиться и очиститься через вспышку агрессии. В «Тебя никогда здесь не было» самых разнообразных форм насилия предостаточно, но Рэмси, автор таких подрывающих жанровые каноны картин, как «Морверн Каллар» и «Что-то не так с Кевином», работает с ним несколько иначе, чем большинство других постановщиков экшен-сцен. Насилие, самая радикальная форма телесного контакта (неслучайно всем оружиям на свете Джо предпочитает молоток), здесь почти всегда выскальзывает из рамок кадра, остается на периферии зрительского взгляда и сознания, кристаллизуется в саму свою возможность — чтобы тут же, через монтажную склейку или ее последствия разлиться по кадру уже своими последствиями — буквально кровью. Благодаря этому импрессионистскому подходу к самому натуралистичному элементу своей экранной вселенной Рэмси добивается редкого эффекта: чем больше в сюжете нагромождается мертвецов и чем больше проливается крови, тем, кажется, сильнее отрывается от окружающей реальности главный герой.
В этом смысле не вполне стандартное для жанрового фильма название оказывается говорящим, что только подчеркивает максимально скупой и на реплики, и на неожиданные повороты, раздетый до голой базовой фабулы сюжет. В новелле Джонатана Эймса о сыщике-суициднике, которая легла в основу «Тебя никогда здесь не было», Рэмси оказывается интересен не скрытый от глаз мир педофилов во власти и покрывающих их силовиков, а блуждающий посреди него и готовый в любую секунду отсюда выпилиться центральный персонаж, в надмирном существовании которого в кадре узнается и неприкаянность героини «Морверн Каллар», и отчужденность подростка из «Что-то не так с Кевином». Но если эти фильмы оперировали в максимально реалистических обстоятельствах, на территории артхауса, то в «Тебя никогда здесь не было» именно жанровая, преувеличенная природа истории позволяет наконец рассмотреть реализуемую Рэмси сверхзадачу: она явно пытается воплотить на экране, передать средствами кино так хорошо знакомое каждому живущему состояние застревания в сиюминутном душевном чистилище, на ничьей зоне между окружающим миром и вселенной собственных мыслей. Кто бы мог подумать, что для этого понадобится окровавленный молоток?
Краткое содержание предыдущей серии: на дне Тихого океана разлом земной коры приоткрыл портал в некое явно недружелюбное измерение, из которого немедленно полезли гигантские годзиллообразные монстры кайдзю. Чтобы их истребить, человечество изобрело ягеров — не менее огромных и громоздких роботов, столь сложных в обращении, что для управления каждым из них необходимо сразу два пилота, которые должны находиться в состоянии симбиоза нейронных связей. К финалу «Тихоокеанского рубежа» подобная солидарность — в десятке разношерстных интернациональных тандемов — позволяла объединенным силам Земли нашествие кайдзю отбить, но разве Голливуд мог оставить эту придуманную Гильермо дель Торо вселенную в покое? Так что — пожалуйста: десять лет спустя сын героя Идриса Эльбы из первого фильма Джейк (Джон Бойега), бравый вояка с внешностью молодого Клинта Иствуда (сын легенды Скотт) и ватага тинейджеров-кадетов вновь бьются за синхронизацию своих умов в прокачанных ягерах. Кайдзю, не без участия корпоративных свиней, вернулись.
Учитывая выразительность авторского стиля Гильермо дель Торо, узнаваемую вне зависимости от модуса к этому стилю отношения, тот внутрижанровый поворот, который осуществляет сиквел «Тихоокеанского рубежа», не может не ошеломлять. Дель Торо в оригинале не меньше времени, чем на мегаломанские баталии роботов с чудовищами, тратил на упоение деталями и масштабом построенного им на экране мира — пусть этот квазивизионерский подход, как бывает с любым строительством, и оборачивался некоторой монотонностью действа. Продолжение, снятое до этого работавшим исключительно на сериалах Стивеном ДеНайтом, никаким миротворчеством заниматься не собирается и даже отказывается от многочисленных декоративных аллюзий на аниме с ретро-фантастикой. Вместо этого «Тихоокеанский рубеж 2» мчит занять нишу, оставленную «Трансформерами» (Майкл Бэй увел их на территорию годаровского постчеловеческого арт-аттракциона), — духоподъемного подросткового CGI-спектакля, в котором одни гигантские твари крушат других (даже сами ягеры здесь теперь больше напоминают трансформеров, чем механистических колоссов из оригинала). Да, сам Гильермо дель Торо, выступающий здесь продюсером и визуальным консультантом, настолько любит монстров, что наверняка и на обезжиренный их бенефис сходит посмотреть раз двадцать. Только теперь разделить его любовь еще сложнее.
Темной тревожной ночью по полупустому, застроенному в основном сдаваемыми в аренду трейлерами городку Гэтлин Лэйк крадется троица персонажей, явно настроенных до рассвета попроливать чьей-нибудь кровушки: на двух девушках маски мультяшных кукол, на парне — холщовый мешок с прорезями для глаз. Попялившись в окно пожилой семейной пары, убийцы уходят на поиски жертв поинтереснее — и за терпение, как предполагают правила хоррор-жанра, будут вознаграждены. В Гэтлин Лэйк как раз направляется на ночевку типичная, словно из кино 1980-х позаимствованная «Незнакомцами 2» вместе с саундтреком американская семья: слегка раздраженные родители (Кристина Хендрикс и Мартин Хендерсон) со старшим братом (Льюис Пуллман), а также объект их раздражения — бунтарка-дочь (Бэйли Мэдисон), своим девиантным поведением добившаяся того, что теперь ее везут в девичью школу-интернат. Надо ли говорить, что следующей остановки после Гэтлин Лэйк семейству сделать уже не придется?
Занимающая около получаса экспозиция тянется в сиквеле «Незнакомцев» так неспешно, что когда пути троих убийц и их жертв наконец сойдутся, заскучавшему зрителю впору будет взорваться ликованием, если бы только впереди не ждал час вариаций на все возможные хоррор-клише — от скрипящих дверей до крушения авто с обреченными беглецами. По сравнению с оригиналом фильм Йоханнеса Робертса вообще совершает поворот на 180 градусов: если в оригинале убийцы казались карой небес, настигавшей персонажей за их несоответствие мелодраматическим конвенциям (фильм начинался с неудачного предложения выйти замуж), то здесь они выглядят очередной калькой с кровожадных бездельников из какой-нибудь части франшизы «Судная ночь». Робертс ставит их деяния вполне эффективно, но это эффективность типичной хоррор-бэшки, а не оригинала, который действовал на зрительские нервы так тонко и был проникнут такой безнадегой, что, кажется, выходил на территорию не жанрового стандарта, а «Забавных игр» Михаэля Ханеке. Подобно им, первые «Незнакомцы» разоблачали встроенный в хоррор-каноны садизм, сиквел же этот садизм с удовольствием эксплуатирует. Размен предсказуемый, но вовсе не равноценный.