В ГМИИ имени А.С. Пушкина привезли шедевры из крупнейшего в мире частного собрания старой голландской живописи, принадлежащего Томасу Каплану и Дафне Реканати-Каплан.
Это не просто искусство, созданное во времена Рембрандта и Вермеера (выставка, открывшаяся 28 марта, так и называется: «Эпоха Рембрандта и Вермеера. Шедевры Лейденской коллекции»), здесь присутствуют и сам Рембрандт Харменс ван Рейн — дюжиной живописных работ и рисунком «Отдых молодого льва» (1638-1642), и Ян Вермеер Делфтский, чья «Девушка за верджинелом» (1670-1672) из коллекции Капланов — единственный холст художника, находящийся в частных руках.
В экспозиции участвуют работы Геррита Дау, первого ученика Рембрандта, и автопортрет Говерта Флинка, одного из самых значительных его учеников; по несколько вещей лейденца Габриэла Метсю (по происхождению большинства художников коллекция и названа Лейденской) и ученика Дау Франса ван Мириса Старшего, включая его «Даму с попугаем» (1663), с которой современники снимали копии.
Здесь есть и третье поколение учеников, и четвертое — делфтских, утрехтских. На выставку привезли две работы Франса Халса из Харлема — трудно было коллекционеру удержаться от приятного дополнения. Как и от соблазна показать созданную Леонардо да Винчи голову медведя: считается, что в «Даме с горностаем» художник, никогда не видевший горностая, использовал рисунок той самой медвежьей головы, слегка ее удлинив.
В Белом зале Пушкинского музея выставлена живопись Яна Ливенса, друга и соперника Рембрандта, с которым тот делил мастерскую в Лейдене (в том числе блестящий его ранний автопортрет), а на галерее — «Давид и Урия» (1619) их с Рембрандтом общего учителя Питера Ластмана. Ластман, известный своей страстью к непопулярным ветхозаветным сюжетам, писал их как вполне исторические, перенося действие в знакомый и понятный контекст. Сцена, где царь Давид — разумеется, в плаще, подбитом горностаем, — передает обманутому супругу Вирсавии смертоносное письмо, изображена на фоне римской базилики Святого Петра.
Другой не часто цитируемый сюжет — ангел, который указывает обезумевшей от жажды Агари на источник, — написал Карел Фабрициус, самый талантливый ученик Рембрандта. «Явление ангела Агари» (около 1645 года), одна из главных здесь вещей, — единственная хранящаяся в частном собрании картина художника. Фабрициус, погибший молодым при взрыве порохового склада в Делфте (для тех, кто читал «Щегла» Донны Тарт, — речь в романе идет именно о его картине), успел очень мало: известно всего 16 его подтвержденных работ. Конкретно это полотно было продано в 1704 году как работа Фердинанда Бола (еще одного ученика Рембрандта, чьи холсты тоже привезли в ГМИИ), а в течение двух с половиной столетий, когда оно хранилось в австрийской коллекции графов Шенборн-Буххайм, его приписывали Рембрандту. Только в 2011-м при расчистке обнаружилась подпись Фабрициуса в левом углу.
Начало Лейденской коллекции, которой — невозможно в это поверить! — всего-то 15 лет, было положено в 2003-м, когда американский предприниматель и филантроп Томас Каплан, глава нью-йоркской Electrum Group LLC и учредитель (вместе с супругой Дафной) фонда защиты от вымирания крупных кошачьих Pantera приобрел своего первого Геррита Дау — «Портрет Дирка ван Беренстайна» (около 1652 года), продав для этого серебряный рудник.
Главные завоевания — конечно, Рембрандт, которого у Капланов больше, чем у кого-либо из частных собирателей. У них и «Минерва» (1635), заставляющая вспомнить образцовых «рембрандтов» из Эрмитажа и Прадо, и «Девушка в расшитой золотом накидке», украденная в 1975-м из Музея изящных искусств в Бостоне и через 10 лет проданная на аукционе. Благодаря Рембрандту, увиденному в музее Метрополитен, шестилетний Томас Каплан пристрастился к старым голландцам, и в восемь родители взяли его в Амстердам. Ему было 44, когда он купил первых «рембрандтов». Покупал у дилеров, занимающихся старой живописью, редко на аукционах, считая невероятной удачей, что все эти вещи продавались: «Мне везло, потому что я очень быстро принимал решение».
Сейчас Томасу Каплану 55 лет, жене и того меньше, а Лейденская коллекция насчитывает 250 вещей, из которых 30 были показаны в 2017 году в Лувре, после этого вдвое больше — в Национальном музее Китая, и теперь 82 — у нас.
Вторая поразительная особенность Лейденской коллекции, после ее исключительного уровня, — открытость. Решив, что лучшее, что можно сделать с искусством, — предъявить его миру, супруги Каплан выставляли его в американских музеях анонимно. В музее Гетти в Лос-Анджелесе долго висел, например, «Мальчик в плаще и тюрбане» Ливенса без упоминания владельца. По мере накопления картин и знаний, проведения исследований и реставраций, чувствуя необходимость делиться информацией, владелец коллекции запустил сайт, где теперь можно увидеть полное собрание и узнать о нем все.
В 2015 году Капланы купили живописную панель «Пациент, упавший в обморок (Аллегория обоняния)» — одну из аллегорий четырех чувств, созданных 18-летним Рембрандтом, в дополнение к еще двум панелям, которые у них уже были. До 2015 года она считалась утерянной, как и «Аллегория вкуса», пока не всплыла на третьеразрядном американском аукционе под видом работы неизвестного автора с эстимейтом 500-800 долларов. Продана, правда, была почти за миллион.
Предвосхищая вопрос, связанный с Вермеером — потому что он всегда вызывает вопросы, сохранилось всего 36 его вещей, — следует объяснить, что на этот раз происхождение бесспорно: экспертиза подтвердила, что холст для картины был отрезан от того же рулона, что и для висящей в Лувре «Кружевницы». Другое дело, что шаль, в которую кутается девушка, дописана позже, другой рукой и заметно грубее.
Так или иначе, почти у каждого шедевра в Лейденской коллекции своя история, и отдельные из них тянут на детективы. Дело не только в неправильной атрибуции, хотя Каплан признается, что исправление ошибки обычно происходило в его пользу и еще ни разу он не прогадал при покупке. Просто за 300-350 лет существования шедевров с ними чего только не случалось. Особенно во времена Третьего рейха, когда гонения на евреев, которых хватало среди арт-дилеров, вынудили многих бежать, а кто-то и погиб, как голландский коллекционер Жак Гаудстиккер. Принадлежавшая ему картина Питера Ластмана была реквизирована в собрание Германа Геринга, после войны оказалась в голландском музее и лишь в 2006 году в результате многолетних судов возвратилась к наследнице дилера, проживающей в США. Тот же путь проделало «Жертвоприношение Ифигении» (1671) лейденского художника Яна Стена, а его «Притча о богаче и Лазаре» (1677), отданная владельцем картины за свое и своей семьи спасение в 1940 году, на пять лет попало к Гитлеру в Линц.
В Лейденской коллекции есть работы, украшавшие собрания короля Августа и герцога Орлеанского, висевшие в мюнхенской Старой пинакотеке. «Портрет сидящей женщины со скрещенными руками» (1658), атрибутируемый сейчас Рембрандту, а прежде считавшийся работой учеников, принадлежал семейству Гуггенхайм. Но для российских зрителей он важен еще тем, что позировала для него, похоже, та же модель, что и для рембрандтова «Портрета старушки», висящего по соседству с нынешней выставкой в ГМИИ.
Лейденская коллекция в целом выглядит здесь не случайной — и в Москве, где выставка работает до 22 июля, и тем более в Санкт-Петербурге, куда она отправится потом. Многое в ней напоминает об Эрмитаже — не только нам, но и владельцу сокровищ. Вспоминая счастливое время, когда они с женой покупали по картине в неделю, Томас Каплан замечает, что Екатерина II всю такую коллекцию могла бы купить за день. Некоторые из этих вещей как раз она и купила. Например, «Торговку селедью» (1964) Геррита Дау вместе с другими его работами, часть из которых — в том числе знаменитый «Старик, рассматривающий глобус», подаренный одному из братьев Орловых, — со временем все-таки вернулась в Эрмитаж. А «Торговка…», также подаренная фавориту, в конце 1920-х ушла на Запад. «Она изображена в своей лавке, где видны связки лука, пучки моркови, кочан красной капусты и бочка с сельдью. Женщина достает одну селедку и показывает ее мальчику, которому, очевидно, весьма хочется ее отведать», — говорится об этой картине в первом, рукописном еще каталоге Эрмитажа, где она значится под номером 534.
Дау много в Эрмитаже. Но миниатюрные образцы лейденской тонкой живописи (fijnschilderij), которую Дау фактически создал, задали отдельное направление и в Лейденской коллекции. Гладкая, как эмаль, поверхность, досконально выписанные мелочи, бытовые сценки, в деталях изображенные на доске или медной пластине — кабинетная живопись, всегда очень скромных размеров, редко писались на холстах, — все сделано c такой ювелирной точностью, что понятно, почему мастера тонкой живописи были так популярны при жизни.
Она и сейчас выглядит как кунштюк и показана здесь в отдельных витринах, как в кунсткамере. Ирина Соколова, куратор будущей эрмитажной выставки (куратором московской экспозиции стал заведующий отделом искусства старых мастеров ГМИИ Вадим Садков), считает, что собрание Капланов в целом «воплощает замысел, весьма сходный с кабинетами живописи европейских знатоков искусства XVII-XVIII веков». Выставленные в ряд, эти откровенные, пусть и невинные сцены — «Кошка, присевшая в мастерской художника» (1657) или «Молящийся старик» (около 1665-1670 годов), кажутся подсмотренными в замочную скважину и напоминают о вынужденной традиции протестантской Голландии не задергивать шторы в окнах, выставляя жизнь напоказ.