Столица притягивает молодых людей из провинции. В Москву едут с надеждой на карьеру, заработок. Но иногда мечты о красивой жизни разбиваются о суровый столичный быт.
«Дочка нам еще в десятом классе заявила, что после школы поедет учиться только в Москву, — рассказала Людмила. — У нас в городе тоже полно институтов, есть местный университет, можно получить вполне приличное образование. Но она слушать ничего не хотела: только в Москву — и все. Вот далась ей эта Москва... Хотя у нас, конечно, разъезжается почти вся молодежь, это правда. Едут в столицу, где можно более-менее нормально зарабатывать. Ну или в Питер».
Конечно, без поддержки родителей Маша (так зовут дочь Людмилы) никуда бы не уехала. Даже в советские времена, когда на стипендию худо-бедно можно было прожить, не каждый провинциал удерживался в Москве. А сейчас и стипендия уже не та, и получают ее не все. Вот и Маша — вроде бы к ЕГЭ готовилась как следует и сдала экзамены неплохо, но все же заветных баллов не набрала. Результат был обычный, средний — не для Москвы. Но отказываться от мечты Маша не хотела. Дочь рыдала, родители страдали. Подумали и приняли решение: надо помогать, пусть учится в столице, не поступит на бюджет — будем платить за обучение. К тому же у семьи были московские родственники, которые тоже вроде были готовы помочь.
«В Москву я поехала вместе с Машей, — вспоминает Людмила. — Поселились у родни, стали думать, куда поступать. Предметы дочка сдавала гуманитарные — русский, английский, обществознание, так что выбор небольшой: филфак, журфак, лингвистические факультеты, а там всегда конкурс. Мы понимали, что на бюджет с нашими баллами вряд ли пройдем. Платить за обучение в МГУ или в РУДН нам не по карману, поэтому престижные вузы даже не стали рассматривать. В общем, подали документы в несколько пединститутов, подешевле. Оригиналы оставили в том вузе, где пообещали общежитие».
Даже абитуриенты-москвичи и их родители вспоминают период сдачи ЕГЭ и поступления в институт с содроганием, что уж говорить о приезжих! «Денег ужас сколько потратили только на дорогу. И времени, — говорит мама Маши. — Мотались туда-сюда. Сдали документы — уехали. Началось зачисление, первая волна — вернулись. В первую волну не прошли, надо ждать следующей. А жили-то все это время не у себя дома, а у родственников, которые, спасибо, приютили, хоть гостиницу не пришлось снимать. Ну и на работе мне дали отпуск, а потом еще и дни за свой счет».
Надежды на вторую волну тоже не оправдались. В институте, где лежали оригиналы, Маше с Людмилой заявили: «Если хотите к нам точно попасть, срочно платите, а то не успеете. Желающих много».
Людмила тут же помчалась в кассу и заплатила за первый семестр. В принципе, сумма была не больше той, что пришлось бы платить в своем городе. Но там дочь жила бы у себя дома. А в Москве… Обещанное общежитие оказалось блефом — видимо, руководство вуза так заманивало к себе приезжих абитуриентов, потому что курс набирался со скрипом (рассказы про очередь из желающих тоже были, мягко говоря, преувеличением). После зачисления Маша узнала, что общежитие, как и стипендии, — только для бюджетников, а платники устраиваются, кто как может.
Вот тут-то мама с дочкой и схватились за голову. Столичная родня к этому времени от гостей из провинции уже подустала, былого энтузиазма не проявляла. Родственники намекнули: погостили и хватит, снимайте квартиру или хоть комнату. «Мы полезли на сайты, ткнулись туда-сюда — все квартиры дорогущие, нам не по карману. Комнату хорошую тоже попробуй найди. Хоть обратно уезжай — такие мысли мне не раз в голову приходили», — делится Людмила.
Она и уехала. Дочка осталась у недовольной родни. Договорились, что Маша уже самостоятельно подыщет себе жилье в аренду. Девочка надеялась найти в институте студентов, которые оказались в такой же ситуации, и снять квартиру в складчину. Но ничего не вышло. Да и нормального общения в группе не получилось: сокурсники-москвичи держались особняком, жители Подмосковья торопились сразу после занятий домой — им ехать далеко, а из дальних городов на курсе никого, кроме Маши, не было.
Выручила снова московская родня. Видимо, поняли, что гостья своими силами квартирный вопрос не решит, а значит — так и останется у них. Начали действовать, искать варианты среди знакомых. В конце концов Маше нашли хорошую комнату в трехкомнатной квартире. Причем условия прекрасные: недалеко от метро и от центра, всего 10 тысяч рублей в месяц. И соседки тоже студентки. Одна из них, Лена, была хозяйкой жилья (точнее, дочерью хозяев). Родители девушки, военные, жили в Подмосковье в служебной квартире. Вторая соседка, Наташа, была школьной подругой Лены. Ну, а в третьей комнате поселилась Маша.
Родители вздохнули с облегчением: дочь пристроена. Правда, столичная жизнь Маши влетала им в копеечку, но терпели, лишь бы ребенок был доволен. Но вскоре Людмила стала замечать, что у Маши не все благополучно: «Я так надеялась, что она подружится с девочками, что будет не одна... Но получилось совсем не так. Мы регулярно созванивались, и я поняла, что Маша сама по себе, девочки даже здоровались с ней сквозь зубы. Как-то она заболела, температура 39 с лишним, из комнаты не выходила. Так ни одна соседка даже не заглянула, не спросила, в чем дело, не случилось ли чего. Мне пришлось опять звонить родственникам, чтобы хоть лекарства отвезли».
Мать понимала, что столичную жизнь Маши счастливой не назовешь: дочка с нетерпением ждала каникул или длинных выходных, чтобы приехать домой. Общалась в скайпе со старыми друзьями, новых в Москве не нашла. А вскоре случилась катастрофа: родственники позвонили Людмиле и сообщили, что Маша с квартиры съехала, а соседки не знают куда. Людмила в панике бросилась звонить дочке — слава богу, та ответила сразу. Со слезами сказала, что назад больше ни за что не вернется, а сейчас временно поселилась у знакомой землячки.
Уже потом Маша рассказала родителям, почему сбежала из замечательной «студенческой» квартиры. Дело в том, что хозяйку квартиры Лену регулярно посещал ее молодой человек Олег. Тоже студент, но местный, жил у папы с мамой. Парень вел себя развязно и бесцеремонно. Спокойно лез в холодильник и брал оттуда все, что понравилось, не разбираясь, чья еда. Домашние припасы, которые Люда с мужем посылали дочке, часто доставались не Маше, а прожорливому москвичу. Но Маша молчала, не жаловалась.
Потом Олег практически поселился у Лены и стал качать права: на правах хозяина указывал, где что не так стоит или лежит, чья очередь убирать кухню или выносить мусор. Причем цеплялся в основном к Маше. Было противно, но девушка решила терпеть и не связываться. Но однажды «хозяин» перешел границы: пока Лены не было дома, ввалился в комнату Маши и начал приставать. Она пригрозила: «Все расскажу Лене твоей». Но Олег опередил и наплел невесте всяких гадостей про Машу. Лена закатила истерику. Маша собрала вещи и ушла.
«Когда мы узнали обо всем, муж хотел приехать и морду набить этому Олегу, — возмущается Люда. — Остановило только одно — наши родственники устраивали дочь на ту квартиру через знакомых, они общаются с семьей Лены — в общем, связи. Но дочку было ужасно жалко. Она у нас хорошая домашняя девочка, никогда не скандалила и не ругалась ни с кем. А тут такое».
Сердобольные родители не оставили дочь в беде. Решили: вместо того, чтобы платить за аренду квартиры, купим Маше собственное жилье. После окончания первого курса все лето родители занимались сделками. В своем городе продали квартиру бабушки — матери Людмилы, уговорили ее переехать к себе и поселиться в бывшей комнате внучки. На вырученные от продажи деньги в Москве ничего купить не смогли, но подвернулся недорогой вариант в Химках, где как раз сдавался панельный дом-долгострой — один из последних проектов известной и уже несуществующей компании. За три миллиона купили однокомнатную квартиру. Хватило денег и на скромный ремонт, который родители сделали практически самостоятельно.
Сейчас у Маши все хорошо. Институт она окончила, немного поработала в школе, а потом вышла замуж и родила сына. О карьере больше не думает. Молодая семья живет в Машиной однушке.
«Жалею, что отпустила дочь в Москву, — переживает Людмила. — В школу устроиться она бы и у нас в городе могла, и замуж выйти тоже. Нам вот теперь к внуку ездить далеко, а помочь ведь хочется».