Для большинства россиян Турция — это пляжи Анталии, Кемера и Бодрума. Для особо продвинутых — это улочки Стамбула и развалины Измира. Но есть и другая Турция, в которой туристов из России почти нет. Корреспондент «Ленты.ру» проехал на автомобиле всю восточную часть страны, от Кайсери до границы с Грузией.
Главная жемчужина Центральной и Восточной Турции — Каппадокия, созданная невиданной вулканической активностью и последовавшей за ней эрозией. Благодарить за создание уникального рельефа Каппадокии помимо ветра нужно трио вулканов: Эрджияс, Хасандаг и Мелендиз. Мягкий вулканический туф не только разрушался ветром и дождями, но и легко поддавался обработке — первые пещерные поселения появились в Каппадокии на рубеже II и I тысячелетий до нашей эры.
Но настоящий рассвет пещерной жизни пришелся на нашу эру — I и II тысячелетие, когда регион стал одним из центров христианства в Византийской империи. Находясь под постоянными ударами арабов и тюрков, христиане с энтузиазмом кротов рыли ходы и пещеры. Все это сформировало уникальный народ — каппадокийских греков. Низкорослые (средний рост не превышал 140 см), говорившие на собственном диалекте греческого языка и жившие под землей, они составляли значительную часть населения и в период, когда Каппадокия входила в состав армянских царств, и после завоевания провинции турками в 1080 году.
На свет божий каппадокийцы вышли только в XVIII веке, когда султан Абдул-Хамид I заставил местных христиан строить дома на поверхности. Привычки оказались сильнее, и пещерные христиане превращали в дома каменные столбы, выдалбливали жилища в склонах гор и холмов. Монастыри же и храмы оставались настоящими пещерными лабиринтами. Но все изменил XX век. Армян вырезали, греков изгнали, курдов выдавили в самые восточные провинции новой Турции. Сейчас пещеры Каппадокии — лишь мрачное напоминание о былом величии.
Монастыри и храмы стоят либо заколоченными, либо заброшенными. В них валяется строительный мусор, идет бойкая торговля сувенирами, а очередные звезды Instagram пилят луки, не задумываясь о том, куда делись все те люди, которые еще сто лет назад молились в этих храмах. Для приезжающих в Каппадокию туристов природная красота куда важнее исторической и духовной ценности этих мест, особенно для китайцев.
В центре Учхисара расположен китайский ресторан. В отличие от остальных заведений в городе здесь, кажется, всегда аншлаг. Китайцы шумят, уплетая лапшу и пекинскую утку. В море китайцев попадаются и турки, для которых китайские девушки — новые «Наташи». Самыми козырными местами для свиданий считаются площадки с видом на Долину Любви с ее многочисленными каменными столбами, напоминающими фаллосы, — достаточно прямолинейный намек на конечную цель свидания.
Местные Ромео поят китаянок неплохим каппадокийским вином, кормят местным же сыром и делают кучу комплиментов на неплохом английском. Китайский пока освоен слабо. Тем не менее смуглый красавчик, идущий за руку с бледной азиаткой, тут нормальное явление. В Поднебесной загар все еще считается уделом нищих крестьян, поэтому накопившие на поездку в Турцию мажорки старательно оберегают белизну лица и тела зонтиками и широкополыми шляпами.
Но есть момент, когда зонтики убирают даже китаянки, — свадебные фотосессии. Романтичные китайцы обожают делать в Каппадокии предложение, играть свадьбу и проводить медовый месяц. А раз есть спрос, значит, есть и предложение. Праздничный банкет прямо в пещере? Какие могут быть вопросы! Фотосессия с невероятным видом? Мы сделаем вам красиво! Нужен кабриолет? Крышу с седана Ford Taunus начала 1970-х мы уже срезали. И неважно, что тем самым лишь варварски испортили машину, зато китайцам нравится. Хотите улететь с церемонии на воздушном шаре? Уже подогнали! Впрочем, на воздушных шарах тут летают не только брачующиеся.
Капитан воздушного шара вновь и вновь включает горелку в надежде заставить шар набрать высоту. Тщетно. Мы попали в нисходящий воздушный поток, быстро снижаемся, и перспективы наши, мягко говоря, нерадужные — либо намотаемся на провода ЛЭП, либо сядем на узкую асфальтовую дорогу, заблокировав движение между поселками. Хакан, так зовут нашего капитана, продолжает давить на гашетку, постоянно переговариваясь с командой на земле.
Когда асфальт дороги уже так близок, что, кажется, его можно потрогать, просто свесившись из корзины, мы все-таки начинаем подниматься. Следующая задача — не врезаться в деревья и не задеть провод. Но, похоже, мы все-таки поймали восходящий поток, и шар набирает высоту столь же весело, как до этого ее терял.
Катание на аэростате — едва ли не главная фишка Каппадокии. Рассвет, горы, шар — картинка, которая есть в Instagram всех, побывавших в Каппадокии. Бизнес поставлен на поток и неплохо кормит местных воздухоплавателей. На Хакане дорогой кожаный бомбер с вышитым именем и символикой местной федерации воздухоплавателей, от солнца защищают очки Police, а на земле нас ждет свежий пикап Toyota Hilux. В России воздухоплаватели обычно одеты как оборванцы, а шары, за редким исключением, возят на древних праворульных пикапах.
Впервые воздушные шары поднялись в небо Каппадокии еще на рубеже XIX и XX веков. Тогда последний султан Османской империи Абдул-Хамид II решил использовать воздухоплавателей для поиска преступников и дезертиров, которые искали убежища в покинутых пещерных жилищах. Говорят, тогда удалось поймать около 30 супостатов. В 1960-е годы небо Каппадокии в качестве развлечения начали бороздить представители турецкой элиты, а в 1980-х его открыли для туристов.
Один часовой полет стоит 2 тысячи долларов США, шар вмещает 10-15 человек, так что желающему прокатиться придется заплатить 150-200 долларов. Одновременно в небо поднимаются до 150 шаров, которые взлетают буквально из каждого ущелья. Их так много, что порой они ударяются друг о друга в воздухе. Главное впечатление — кажущееся отсутствие ускорения. Шар все делает очень плавно: отрывается от земли, набирает и теряет высоту, движется в горизонтальной плоскости.
Пожалуй, самой веселой частью полета является посадка. Воздушный шар медленно снижается, а пикап с командой носится по земле, пытаясь предугадать место посадки. Ветер достаточно сильный, и шар каждый раз уносит не туда, где его ждет машина. Когда становится ясно, что горные плато вот-вот окончательно сменятся горами и другого шанса посадить аэростат не будет, капитан кидает на землю канат.
Команда начинает изо всех сил тянуть шар к земле, Хакан открывает клапан, который в России традиционно называют парашютом, и опускает аэростат точно рядом с прицепом пикапа. В нормальных условиях опытные капитаны сажают шар прямо на прицеп. Пассажиров в момент посадки просят занять специальную позицию: сесть на корточки, взяться за ремни на стенках корзины и откинуться назад. Чувствуешь себя космонавтом, но на деле касание земли происходит неожиданно мягко.
— А с пивом на улицу можно? — спрашиваем мы нашего гида Мохаммеда.
— Лучше не надо. Тут живут консервативные люди. Нам и в лобби отеля разрешили пить пиво только потому, что мы большая туристическая группа.
Мы в древнем городе Сивасе — столице одноименной провинции. Еще сто лет назад вино здесь лилось рекой. Большую часть своей истории Сивас был армянским городом, входил в состав различных армянских царств, а к началу Первой мировой большинство населения города составляли армяне. Геноцид изменил все, и теперь мы пьем вино на верхнем этаже под призыв муэдзина на вечернюю молитву. Поет он красиво, спору нет, вот только многие мечети изначально строились как армянские и греческие церкви.
После ужина, само собой, наступает очередь кальяна в милом заведении на углу. Кальян, или шиша, как ее тут называют, хороша, но душа просит веселья.
— А клубы у вас есть? — спрашиваем у кальянщика на смеси русского, английского и языка жестов.
— Есть одно местечко. «Brothers» называется.
— А девушки там есть? — переходим мы к сути.
— Откуда девушки! Все девушки дома сидят, — искренне удивляется кальянщик.
— А кто же в клубах тусуется? — удивляемся мы.
— Парни и тусуются.
Тут-то значение названия «Brothers» и начинает играть новыми красками.
Сивас — один из центров Хамидийской резни 1894-1895 годов и геноцида 1915 года. Немногим более ста лет назад город окружали древние православные и монофизитские монастыри и армянские деревни, а в монастыре Сурб Ншан располагалось хранилище древних армянских рукописей. Но теперь все это в прошлом. Волей-неволей думаешь о том, что прадед нашего кальянщика вполне мог резать горло христианским младенцам.
Последний этап нашего путешествия пришелся на Черноморское побережье Турции. Марш-бросок в 300 километров вдоль моря — чистый кайф. Если не обращать внимание на мечети в каждом городе, то можно подумать, что находишься где-нибудь на юге Франции. Идеальный асфальт автомагистралей, потрясающие видовые серпантины, галечные пляжи, милые кафе, множество винтажных автомобилей Renault на дорогах и более-менее однотипная застройка даже в таких крупных городах, как Трабзон.
Оказывается, на берегах Черного моря вовсе необязательно прокладывать железную дорогу прямо по пляжу, разрешать точечную застройку и превращать места отдыха на дороге в помойки. Флаг Евросоюза — первое, что видишь, когда попадаешь в Грузию, но после почти европейской Турции это выглядит неуместной шуткой. По ту сторону границы вместо флагов Единой Европы повсюду развешаны портреты Эрдогана, но на фоне грязной, неаккуратной и нищей Грузии Турция кажется европейской страной.
О том, что ты не в Трансальпийской Галлии, а в Закавказье, напоминает лишь полное пренебрежение всеми правилами дорожного движения. Согласно дорожным знакам, ехать быстрее 80 километров в час на прямых и 50 километров в час в поворотах нельзя, но все мчат 130-140. Впрочем, и ограничения скорости устанавливали, будто ткнув пальцем в небо. Как вам лимит в 82 километра в час? Эдакий турецкий юмор.
Только вот Черноморское побережье Грузии, Абхазии и России ломится от туристов, а шикарные отели на турецком побережье стоят пустыми — и турки, и немцы, и русские предпочитаю Средиземноморское или Эгейское побережья, а в Черном море не купаются даже местные. Едва ли не единственный источник туристов — страны Персидского залива.
В месяцы летнего зноя заботливые арабские мужья отправляют своих многочисленных жен и детей в прохладную, по их меркам, Турцию. Арабским женщинам нравится влажный морской воздух, покрытые зеленью горы и отличные отели, а их мужьям — куда более строгие по сравнению со Средиземноморским побережьем нравы и невысокие цены.
Увы, от темы геноцида и резни никуда не деться и здесь. Только если Кайсери и Сивас — арена геноцида армян, то Трабзон — греков. Многие храмы превратили в мечети, а монастырь Панагея Сумила, который считается символом понтийского эллинизма, ныне работает как музей. На тему того, куда делись все греки, местные предпочитают не говорить.
Восстановленный было в качестве храма собор Святой Софии в Трабзоне в 2013 году вновь стал мечетью, несмотря на то, что один из лидеров федерации понтийских греков России Иван Саввиди предлагал за свои деньги построить в городе новую мечеть при условии, что церковь вернут Константинопольскому патриархату. Турки отказали, разрешив лишь паломничества в некоторые монастыри. Поэтому северо-восточная Турция оставляет смешанное впечатление.
Красивая, чистая и цивилизованная, она кажется декорациями какого-то давно снятого фильма, в которых почему-то поселились люди. Впрочем, если вы не любите историю, но любите красивые фоточки в соцсетях, то Каппадокия и понтийская Турция — идеальное место для путешествий.