Режиссер «Большой маленькой лжи» Жан-Марк Валле выпустил на HBO и в «Амедиатеке» первый эпизод нового проекта — психологического триллера «Острые предметы» с Эми Адамс в главной роли. Кинематографист рассказал «Ленте.ру» об изображении женской боли, актрисах, погружающихся в темные и жуткие фантазии писательниц, и о том, как отразилась на его здоровье работа над двумя сериалами подряд.
«Лента.ру»: Вы сняли «Большую маленькую ложь», а затем сразу занялись «Острыми предметами». У вас вообще бывают выходные?
Валле: У меня будет большой перерыв в июле, когда мы закончим с «Острыми предметами». Даже сейчас, пока я разговариваю с вами о сериале, я сижу в монтажной, заканчивая восьмой и пересматривая остальные эпизоды. Недавно я кое-что поменял в первой серии, но это изменение едва заметно и ничего кардинально не меняет. Но — да, я работаю уже долгое время, я устал, поседел и начал лысеть.
О чем вы подумали, когда вам предложили экранизировать книгу Гиллиан Флинн?
Что это Теннесси Уильямс под кислотой, на стероидах. И что мир, который Флинн создала, ее персонаж Камилла, которую в сериале играет Эми Адамс, — я ничего подобного никогда не читал, не видел, не слышал и не встречал. Поэтому я даже боялся снимать Эми в этом сериале. Это она меня пригласила — мы раньше работали над проектом о Дженис Джоплин, но он так и не увидел свет. Эми предложили роль, она отправила книгу мне и сказала: «Хочешь поиграть со мной в этой песочнице?» Я раньше не снимал телешоу — она предложила это еще до «Большой маленькой лжи». Когда я подписывал контракт на «Острые предметы», он должен был стать моим первым сериалом. Но затем ко мне пришла Риз Уизерспун с предложением снять «Большую маленькую ложь» — и что я мог поделать? Тогда я как раз заканчивал «Разрушение», работа над «Предметами» должна была начаться в следующем году. И она говорит: «В следующем году? Отлично, у меня для тебя кое-что есть». Я сказал Риз, что могу сделать первые два эпизода, но не сезон целиком. Она ответила: «Нет, приходи и сделай все!»
Когда я начал работу над «Большой маленькой ложью», я не смог остановиться на первых двух эпизодах. Это как художественный фильм — ты не хочешь оставлять актеров, персонажей, отдавать продолжение в руки другого режиссера. «Большая маленькая ложь» стала чем-то иным. Я решил, что раз это всего на год, семь эпизодов, то справлюсь с этим. Ну и еще один проект — восемь серий, окей. Но заниматься двумя сериалами одновременно? Это сумасшествие. Это как бежать два марафона сразу. Вот поэтому я попросту изможден. «Острые предметы» тоже вышли восьмичасовым художественным фильмом, который мы поделили на восемь частей. Сериал выходит раз в неделю, но если смотреть его без перерыва, то понимаешь, что это цельный фильм.
У вас получилось смотреть «Острые предметы» без перерыва? Мне кажется, я бы не смог — настолько он напряженный.
Я сделал это пару дней назад. Работа подходит к концу, и я смотрел с первого по восьмой эпизод с командой редакторов. И сейчас мы добавляем последние штрихи. Это что-то особенное для беспрерывного просмотра, согласен. Я не смотрю сериал с позиции зрителя, я все еще в процессе творчества и думаю о том, что можно поменять, улучшить. «О, давайте добавим музыку из второго эпизода в седьмой из-за вот этой штуки».
Как бы вы описали сериал? В нем есть элементы готического хоррора, триллера…
У нас есть расследование загадочного убийства — кто, черт побери, творит такое с маленькими девочками. И есть другая тайна — эта женщина Камилла, главная героиня. Что случилось с тобой? Почему ты ведешь себя так? Мне нравится, как ты думаешь и говоришь. То, как ты используешь слова во благо и во вред. И две эти тайны в одном сюжете делают проект особенным. Это нечто.
Эми сказала, что вы неповторимы в описании женской боли. Она считает, что вы умеете изображать эти переживания крайне убедительно. Что вы будто бы ходите вокруг да около, но все равно передаете всю их суть. В «Большой маленькой лжи» это очевидно и, видимо, вы делаете то же самое в «Предметах».
Это не я писал сценарии обоих сериалов. «Большая маленькая ложь» была романом, который адаптировал Дэвид Келли. «Острые предметы» принадлежали Гиллиан Флинн, затем ими занялись Марти Ноксон и другие сценаристы. Я понимаю, что Эми имеет в виду, но когда я принимаюсь за дело, сценарии уже написаны, романы уже написаны. Но я не боюсь работать с этими сильными и умными женщинами. Это нелегко, иногда у нас возникают яростные споры. Но мы учимся работать вместе, уважать друг друга. В «Острых предметах» нам пришлось тяжелее всего — гораздо тяжелее, чем в «Большой маленькой лжи».
Из-за чего?
Из-за материала, с которым пришлось работать. Я боялся этого проекта и хотел хорошо к нему подготовиться, но все уже были готовы и жаждали приступить к работе. Поэтому я сказал: окей, давайте сделаем это, хоть я еще не готов, я буду разбираться по ходу. У нас отличные актеры, отличный материал. И когда мы начали работу, то стали учиться сотрудничать, искали свою скорость. Но материал все равно был пугающим. И Эми приступила к нему с такой отвагой и самоотверженностью, согласилась обнажиться на камеру в прямом и переносном смысле. Это было для нее вызовом, и, я уверен, она была напугана не меньше моего. А я не встречал в своей жизни ее персонаж и не мог найти с ним что-то общее, поэтому боялся, что не смогу помочь Эми во время съемок.
Вас вообще ничто не связывает с Камиллой? Эми верит, что многие люди найдут с ней много общего.
Она права. Когда я читал книгу, я хотел полюбить этот персонаж. Я понимал ее цель, сочувствовал ей. Потому что ее внутренний голос был главной вещью для меня в книге. То, как она говорит о себе, ее откровенность, смелость в размышлениях о сексе и ее проблемах. То, как она говорит о своей матери, своей семье, своем пьянстве. Мне открылась красота этой тьмы. И Камилла нравилась мне так сильно, что я хотел помочь ей. Когда она собиралась сделать что-то неправильное, я восклицал: «Нет, не делай этого!» А она делала, а потом прикладывалась к бутылке.
Внутренний голос Камиллы в книге играет огромную роль. Насколько сложно было перенести его на экран?
Сценаристы решили не использовать закадровую речь. Я был очень этим удивлен. Когда прочел книгу, то видел сериал иначе. А когда получил сценарий, то возмутился: где закадровый текст-то? Послушайте, я ведь именно поэтому и полюбил книгу. Я хотел слышать, как эта девочка говорит. То, как она общается с собой и с миром. Где все это? Они, конечно, оставили ее мысли, вставили их в диалоги и в ее действия, но я думал, что это настоящее самоубийство. Однако потом мы нашли способ сделать закадровый текст визуальным. Давайте залезем в ее голову. Давайте посмотрим, как она думает. О чем она думает. О чем мечтает. Чего боится. Какие у нее кошмары. Мы наполнили сериал беззвучными флешбэками.
Это очень похоже на флешбэки с персонажем Николь Кидман в «Большой маленькой лжи».
Именно. Но здесь их в десять раз больше, чем в «Большой маленькой лжи», потому что это играет важную роль для сюжета целиком и для Камиллы в частности, нам нужны эти сцены, чтобы залезть к ней в голову и убрать закадровый голос. И теперь у нас есть загадка: Камилла появляется в мотеле в первом эпизоде, сидит на краю ванны, набирает воду. И она смотрит на унитаз. Затем следует кадр с унитазом крупным планом. Почему она смотрит на унитаз? После этого мелькает флешбэк с моющим средством Draino. Мужчина везет тележку с Draino. Камилла отворачивается и видит каплю крови. Зритель думает: «Что ****** [происходит]?» А персонаж смотрит в зеркало и выглядит как кто-то другой. Что мы только что увидели? Был ли это кто-то иной? Мы еще не знаем. Но понимаем, что нужно смотреть внимательнее. Все происходит слишком быстро. Она берет иголку и кладет ее между пальцем и ногтем. И ты думаешь: о нет, не делай этого, зачем!
Помимо постоянных флешбэков, Камилла одержима словами. Гиллиан хорошо передала эту одержимость словами, например: «Я чувствовала юбку, юбка пульсировала на моей ноге». Мы передали это через ее восприятие — каждый раз, когда слово пульсирует на ней, мы видим это слово в кадре. Когда Камилла закрывает багажник машины, на нем написано «грязная». Мы смотрим на автомобиль с другого ракурса — и слово исчезает. 40 минут спустя она красит губы, собираясь впервые за многие годы встретиться с матерью, вернуться домой. Пьет водку. Смотрит на себя, думает… и вновь — слово «грязная». Зритель понимает, что она думала об этом, хоть и мельком. Сначала ты размышляешь: я правильно разглядел? Это было слово? Нет, это было чувство.
Вы бы поставили этот сериал в разряд шоу, которые нужно смотреть не моргая? Проверить ленту Instagram во время просмотра не получится?
Стоит моргнуть, или если будете есть за сериалом — многое упустите.
Музыкальное сопровождение играло большую роль в «Большой маленькой лжи», в «Предметах» — та же история. Как это называется, когда зритель слышит музыку, которую слышит персонаж?
Это диегетическая музыка — когда персонажи сами слышат ее. В ином случае это закадровая музыка. Это одно из моих любимых занятий, если не самое любимое: искать персонажей, которые будут подбирать для сцен свою музыку. С Камиллой все было не так просто. Она слушает музыку, через которую знакомится с другим персонажем все ближе и ближе. И учится ценить эту музыку. Муж Адоры тоже меломан, любит классику, пианино, крунеров, Энгельберта Хампердинка и музыку из старых голливудских фильмов. В каждом проекте я пытаюсь внедрять музыку в историю персонажей, чтобы они включали ее сами, и таким образом я не чувствую, будто навязываю ее зрителям. Она становится более легкой.
Другая заметная черта в сериале — ярко выраженные географические черты происходящего. Эта история могла бы произойти где-то еще?
Нет, это происходит между Средним Западом и Югом США, ближе ко второму и по климату, и по культуре. Гиллиан тоже выросла там, она описывала место, которое прекрасно знает, поэтому в книге оно такое реальное. Гиллиан еще и двух детей растит и пишет все эти истории — «Исчезнувшую», «Острые предметы» — и еще напишет! Я очень хотел бы узнать о ней больше. Мне интересно, о чем она не рассказывает, откуда она берет вдохновение для своих историй? Я хотел бы верить в то, что это ее воображение, потому что это слишком мрачно и извращенно, чтобы существовать на самом деле. Но она способна изучать эту тьму, погружаться в нее. Она не боится этого как писатель. И Эми прекрасно восприняла этот материал. У всех у них — у Эми, у актрис Патриши Кларксон и Элайзы Сканлен — есть какая-то тяга к тьме и к игре персонажей, которые не покажутся зрителям романтичными. Их персонажи ни капли не идеальны.
Учитывая сюжет и темы ваших сериалов, не кажется ли вам, что они появились в наиболее правильное время?
Прекрасно понимаю, что время, в которое вышли сериалы, сумасшедшее. Так было с «Большой маленькой ложью». Успех сериала частично объясняется именно этим. И вот еще один проект с сильными женщинами, которые не боятся говорить о своих особенностях даже после пережитого насилия. Это самая душераздирающая часть всего проекта — история насилия, которая повторяется из поколения в поколение. И, вполне вероятно, движение #MeToo помогло успеху «Большой маленькой лжи». А может, и наоборот — игра Николь Кидман, изображающей жертву насилия, помогло #MeToo.
Получается, что сериал и движение подкармливают друг друга и способствуют возникновению диалога об этом в реальной жизни.
Интересно, что в этом случае насилие рождено не мужчинами. Это женщины против женщин.
Сериал «Острые предметы» доступен в «Амедиатеке» с 9 июля