«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о ворах в законе — генералах преступного мира. Появившись в начале XX века, они очень скоро встали во главе организованной преступности СССР, а затем России. В предыдущей статье мы начали рассказ о Вячеславе Иванькове по кличке Япончик: драки и погони с его участием получили всесоюзную известность. Он не прощал врагов и не боялся тюремщиков. На заре 90-х Иваньков предпочел не ввязываться в кровавую войну ОПГ и отправился за большими перспективами в США. За океаном Япончик достиг невиданных успехов, став авторитетом международного масштаба, и, как следствие, оказался в американской тюрьме. Там он тоже быстро навел свои порядки с заточкой в руках. Последние годы жизни авторитет провел в регулярных перелетах, «решая вопросы» в России и в Штатах, пока однажды его не настигла пуля снайпера.
По воле случая, к прибытию в Америку 52-летнего Япончика трон предводителя русской мафии в США формально был пуст. Возглавивший ее после смерти Евсея Агрона Марат Балагула в 1989 году загремел в тюрьму за мошенничество, а его приближенные на роль лидеров не годились: одних вскоре застрелили, а другие увлеклись дележом сфер влияния, не обращая внимания на накалившуюся обстановку. Поэтому возглавить русскую мафию за океаном Япончику не составило труда: местные были наслышаны о «подвигах» вора в законе на родине и признавали авторитет Иванькова.
Очень скоро в криминальном мире Америки стали ходить слухи о принципиальности и жестокости «русского японца». На местных сильное впечатление произвела история о том, как в конце 70-х авторитет расправился с одним из подручных, позволившим себе недопустимую дерзость. Бандиты Япончика собрались на конспиративной квартире, чтобы поделить богатый улов от очередного ограбления — большое количество драгоценностей. Босс распорядился отправить большую часть в воровской общак, а оставшееся разделить.
В какой-то момент Япончик заметил, что один из его людей быстрым движением сунул в карман бриллиантовое ожерелье. Скорый на расправу авторитет тут же отнял украденное, а «крысу» наказал на месте: достал пистолет и выстрелил ему в голову через подушку. Ходила и другая легенда: якобы Япончик нередко казнил провинившихся, скидывая их с вертолета.
Между тем, оказавшись в США, вор в законе был не в восторге от такой известности, становиться «номером один» в его планы не входило. Япончика вполне устраивала роль серого кардинала, который, с одной стороны, поддерживал мир между кавказскими и славянскими группировками по обе стороны океана, а с другой — налаживал связи между российским и американским криминалом. Попутно Иваньков, в подчинении которого было около 250 человек, курировал несколько популярных ресторанов на Манхэттене и организовал в Бруклине компанию по отмыванию денег.
Ходили разговоры, что Япончик активно занимался нефтяным и игорным бизнесом, торговлей драгоценностями и антиквариатом, а также поставками в США кокаина и героина. Впрочем, последнее Иваньков категорически отрицал, декларируя, что наркобизнес — «это настолько греховно, это настолько преступление (...) это всегда порицалось и порицается». Любопытно, что при таком размахе деятельности в США авторитет не удосужился освоить даже азы английского языка, хотя способности у него были — он хорошо знал армянский и ассирийский. На важные встречи Япончик брал с собой переводчика, в остальных случаях объяснялся на пальцах.
Несмотря на бурную деятельность в Штатах, Иваньков умудрялся через своих ставленников участвовать в делах практически всех крупных организованных преступных группировок (ОПГ) России и принимал у себя их лидеров. Поговаривали, что летом 1993 года лидер грозной Ореховской ОПГ Сергей Тимофеев (Сильвестр), приехавший в США, получил добро от Япончика на то, чтобы занять преступный трон Москвы. Впрочем, были и те, кто эту версию ставил под сомнение: отношения между двумя воротилами криминального мира были натянутыми после 1992 года, когда киллер ореховских убил вора в законе Витю Калину, сына любимой подруги Япончика Калины Никифоровой. Зато тесные контакты Иванькова с Солнцевской ОПГ ни у кого сомнений не вызывали: за покровительство вора в законе руководство группировки щедро делилось с ним своими доходами.
Япончик нередко принимал у себя осевших в США авторитетов из бывшего СССР и со многими из них дружил — к примеру, его правой рукой считался вор в законе Мушег Азатян (Миша Питерский). Иваньков даже стал крестным детей Азатяна: в сети можно найти фотографии, где Япончик, согласно обычаям Армянской апостольской церкви облаченный в стихарь — одежду для священнослужителей, участвует в крещении сына Миши Питерского.
Светлая мысль «А где, собственно, Япончик?» пришла к российским сыщикам только тогда, когда освобожденный по УДО Иваньков не явился в милицию для очередной обязательной отметки. Сыщики были в шоке: отъезда в США одного из главных авторитетов постсоветского пространства с многолетним тюремным стажем они никак не ожидали. Прознав, что Япончик в Штатах, российские правоохранители немедленно отправили своим американским коллегам солидный компромат на вора в законе.
Уже постфактум сыщики выяснили, что для путешествия за океан Иваньков прописался в общежитии в Ростовской области и через подставное советско-американское предприятие получил загранпаспорт как сотрудник. Он обратился в посольство США, скрыл свои судимости и таким образом обзавелся визой. Ко всему прочему оказалось, что Япончик снова женат: его спутницей жизни стала гражданка США российского происхождения, аккомпаниатор по профессии Ирина. О том, что брак был фиктивным, знало все окружение авторитета; о своем «прикрытии» Япончик отзывался крайне отрицательно, а единственным доказательством их «пламенной» любви была пара фотографий, где улыбающаяся Ирина обнимает хмурого Иванькова.
Впрочем, с ходу доказать фальсификацию брака и прочие проступки Япончика, да так, чтобы тот гарантированно попал за решетку, было очень сложно. Сотрудникам ФБР в итоге помог случай: в апреле 1993 года к ним за помощью обратились два выходца из России. Нью-йоркские бизнесмены рассказали, что являются владельцами инвестиционной компании и с недавних пор подвергаются агрессивному давлению со стороны Иванькова.
Претензии Япончика, как нетрудно догадаться, касались денег: некоторое время назад знакомый бизнесменов, владелец одного из московских банков (на деле — финансовой пирамиды) ссудил им без малого три миллиона долларов под скромные восемь процентов (!!!) в месяц. Правда, получить свои проценты банкир не успел: у его детища начались серьезные финансовые проблемы, и на фоне надвигающегося банкротства он наложил на себя руки. Взимать долги в США отправился его заместитель, который потребовал вернуть и долг, и проценты — всего 3,5 миллиона долларов. Однако те лишь развели руками: мол, из-за брокерских ошибок своего сотрудника они потеряли все, что у них было. Тогда заместитель покойного и обратился за помощью к Япончику.
Ему такая просьба была в радость: авторитет любил бравировать своим великодушием в плане помощи соотечественникам, называя это «своим долгом». К обработке должников он приступил незамедлительно, и так, чтобы те сразу поняли: отговорки не помогут. Для начала Япончик навел справки и выяснил — бизнесмены явно не бедствуют и при каждом визите в ресторан (а он, по стечению обстоятельств, находился под крышей Иванькова) оставляют как минимум 300-500 долларов. Кроме того, коммерсанты нередко посещали казино, куда люди с пустыми карманами не ходят.
При единственной встрече с должниками Япончик угрожать им не стал: одно его имя говорило само за себя. Испуганные бизнесмены сразу поняли, что попали, и обратились к американским стражам порядка. Спецслужбы задержали Иванькова 8 июня 1995 года в особняке, которым он успел обзавестись в Нью-Йорке. Кроме вымогательства авторитета обвинили еще и в заключении фиктивного брака: показания на Япончика дала Ирина, которую спрятали по программе защиты свидетелей. Вспоминая подробности своего ареста, вор негодовал: «Я тихий скромный человек, а меня пришла арестовывать группа из 20 человек с автоматами….»
Защищать Япончика на суде, который состоялся 1,5 года спустя после того, как он оказался за решеткой, взялся популярный в Штатах адвокат Барри Слотник, специализирующийся на работе с криминальными элементами. Среди прочего он был личным юристом мафиозной семьи Дженовезе, которая в свое время сыграла большую роль в судьбе «отца» русской мафии в США Евсея Агрона. Но самым удачным своим делом Слотник считал защиту некоего Бернарда Гетца, скромного электрика из Нью-Йорка.
Гетц угодил за решетку за инцидент в метро, который произошел в декабре 1984 года. Тогда Бернард тяжело ранил четырех чернокожих подростков, которые пытались его ограбить; один из нападавших остался инвалидом. Слотник настолько умело выстроил защиту своего клиента, основанную на яркой демонизации налетчиков, что суд присяжных оправдал подсудимого по всем статьям, кроме незаконного хранения оружия. Но за такую провинность долгое тюремное заключение Гетцу не грозило: он отделался годом лишения свободы.
Теми же методами Слотник пользовался и при защите Иванькова: он принялся выставлять его оппонентов-бизнесменов настоящими исчадиями ада, давя на то, что они попросту оговорили его клиента. Не стесняясь присутствия потерпевших, адвокат щедро сыпал в их сторону нелицеприятными эпитетами, называя коммерсантов мошенниками и аферистами, которые пользовались фирмой лишь для своих темных делишек.
Присутствующие на суде вспоминали и еще несколько приемов хитрого юриста. Во-первых, при допросе свидетелей обвинения Слотник активно пытался уличить их в связи с различными криминальными авторитетами. А во-вторых, вспоминая о преступном прошлом своего подзащитного, адвокат утверждал, что уголовное преследование Иванькова было ни чем иным, как репрессиями и проявлением советского тоталитаризма. Япончик постоянно пребывал в образе оклеветанного диссидента и жаловался на активные попытки правоохранительных органов и журналистов очернить его честное имя.
«Вот они пишут, врут… Я в четырех стенах, они что угодно лгут и лгут. Ну, статую Свободы я не пытался изнасиловать. Слона в национальном парке у них я тоже не пытался изнасиловать. Луну у американцев я похитить не намеревался. Ну что я могу сказать? В 41-м году Перл-Харбор с японцами я не бомбил», — возмущался авторитет, общаясь с журналистами.
Умело обостряя ситуацию, Слотник максимально накалял атмосферу на процессе, пытаясь при этом обелить Япончика. При этом адвокат был абсолютно уверен в успехе, убедив в наилучшем исходе дела и своего подзащитного. Поэтому приговор суда — 9 лет и 7 месяцев тюрьмы — прозвучал и для стороны защиты, и для самого Иванькова как гром среди ясного неба. Впрочем, немного придя в себя, Слотник тут же принялся выкручиваться и заявил окружившим его на выходе из суда журналистам, что такой срок — это уже победа, ведь изначально обвинение просило 20 лет. А Япончик тем временем смиренно отправился отбывать наказание в особо охраняемую федеральную тюрьму «Алленвуд» в штате Пенсильвания.
Оказавшись в местах не столь отдаленных, Иваньков быстро отстоял там право на неприкосновенность — выдержал психологическую битву с афроамериканцами, попытавшимися было показательно унизить новичка. Все началось с того, что Япончик серьезно повздорил с чернокожими сидельцами на предмет полной оккупации ими нескольких телевизоров в зоне отдыха. Словесная перепалка кончилась тем, что авторитет, наплевав на недовольство оппонентов, переключил телевизор на интересующий его канал. Озлобившиеся афроамериканцы обозвали Иванькова последними словами и пообещали устроить ему час расплаты на завтрашней прогулке.
Заручившись поддержкой итальянских арестантов, Япончик быстро раздобыл нож и скотч — он отлично знал, что по законам тюремных драк ему попытаются прокусить руку, чтобы он выронил оружие. На следующий день, примотав клинок намертво к своей кисти, Иваньков спрятал руку в кармане и вышел на прогулку. Увидев идущую к нему толпу врагов, авторитет не спасовал, достал нож и двинулся им навстречу; следом за ним пошли итальянцы. Не ожидавшие такого поворота афроамериканцы, решив не доводить до кровопролития, поспешили предложить Иванькову перемирие, которое тот благоразумно принял.
Больше в конфликты с Япончиком никто не вступал — и он спокойно мотал срок в небольшой камере на двоих. Малогабаритность обители была, наверное, единственным минусом американских тюремных реалий. Трехразовое разнообразное питание, хороший спортзал, теннисный корт, видеозал — всем этим вряд ли может похвалиться какая-то российская колония. Правда, в 1999 году в камере Иванькова при обыске был обнаружен героин, и в наказание его перевели в крыло для особо опасных преступников, но жизнь вора в законе это обстоятельство не сильно осложнило.
Пока Япончик отбывал срок в США, российские спецслужбы планировали, как продлить срок его заключения, но уже на родине. Повод долго искать не пришлось: оперативники вспомнили об инциденте, который произошел в январе 1992 года в столичном ресторане «Фидан». Он пользовался большой популярностью среди богатых турков — там подавали лучшие блюда национальной кухни. В один из январских (по другим данным — февральских) дней на ужин в «Фидан» заглянул Япончик в компании друга и подельника Вячеслава Шестакова (Слива).
После ужина криминальный тандем отправился в гардероб, чтобы забрать верхнюю одежду. Вслед за ними в помещение вошли трое турок — и гардеробщик, рассчитывая на хорошие чаевые, решил обслужить их первыми. Такой поступок очень не понравился честолюбивому Япончику, который не замедлил резко высказать все, что думает, и гардеробщику, и троим гостям. Те хорошо знали русский язык и прекрасно поняли, как нелестно о них отозвался авторитет. Завязалась потасовка, в ходе которой Иваньков достал пистолет и в упор расстрелял противников. Двое из них погибли на месте, третьему спасла жизнь внушительная пачка наличных в нагрудном кармане: пуля застряла в ней и чудом не достигла сердца.
Сначала при расследовании этого дела стражи порядка зашли в тупик: и гардеробщик, и охранник ресторана, которые стали свидетелями расправы, утверждали, что не знают стрелявшего. А когда в конце 90-х выяснилось, что стрелял Иваньков, он уже сидел в американской тюрьме. Поскольку других поводов посадить Япончика после его возвращения в Россию не было, сыщики решили поднять историю со стрельбой в ресторане «Фидан». Впрочем, это оказалось непросто: срок давности по делу неумолимо истекал, но прокуратура сумела его приостановить, объявив в 2000 году Япончика в розыск и заочно предъявив ему обвинение в убийстве. Этот ход позволил обсуждать депортацию авторитета. В июне 2004 года в США поступил официальный запрос от российской Генпрокуратуры об экстрадиции Иванькова, и по нему вскоре было принято положительное решение.
В американской тюрьме Япончик в итоге провел около восьми лет и вышел на свободу по УДО — согласно правовой практике в США, срок сократили на положенные федеральным законом 15 процентов. Однако в день освобождения 64-летний Иваньков сразу же угодил в руки сотрудников иммиграционной службы и был незамедлительно отправлен в Россию. Для этого американская сторона выделила гражданский самолет (обычно используется военный, но они все были задействованы на операции в Ираке), а сопровождали вора на родину специально прилетевшие в США сотрудники российских спецслужб.
После приземления в столичном аэропорту Шереметьево Япончик в сопровождении колонны из 15 спецавтомобилей по перекрытому ради такого дела Ленинградскому шоссе был доставлен в «Матросскую Тишину». С собой у вора была только историческая книга, которую он, впрочем, до камеры так и не донес — в порыве раздражения бросил в одного из досаждавших ему журналистов.
Вскоре Иванькову предъявили обвинение в двойном убийстве. Однако как ни пытались стражи порядка доказать вину Япончика и снова упечь его за решетку, им этого так и не удалось. Выживший турок, который еще в 90-х вернулся на родину, категорически отказался ехать в Москву и участвовать в процессе. Не заладилось и со свидетелями: к началу суда главный очевидец — гардеробщик — скончался, а остальные так и не смогли рассказать суду ничего, что прояснило бы суть дела.
В итоге 18 июля 2005 года коллегия присяжных признала Иванькова невиновным. Оказавшись на свободе, Япончик заявил, что устал, от криминальных дел отходит и собирается рыбачить и возиться с внуками. И действительно, вплоть до лета 2009 года о нем мало что было известно. По некоторым данным, вскоре после суда авторитет спешно отбыл обратно в США, где продолжал вести привычные дела. Правда, уже гораздо осмотрительнее и осторожней — заново идти по этапу, пусть и американскому, Япончику явно не хотелось.
Наверное, самым примечательным эпизодом того периода жизни Иванькова стал конфликт влиятельных воров в законе — Тариэла Ониани (Таро) и Аслана Усояна (Дед Хасан), в котором Япончик занял сторону последнего. Вместе с Усояном они не признали воровской титул Таро, что, по одной из версий, и стоило Иванькову жизни. В начале 2009 года он, на свою беду, вернулся в Россию, чтобы лично поучаствовать в разделе столичного игрового бизнеса.
После оправдательного приговора в России Япончик любил повторять, как он рад раз за разом возвращаться и находиться на родине. «Я вернулся к себе на отчизну, и для меня это великий праздник, великие события. Я вижу всех вас, для меня это тоже праздник, потому что вы мои соотечественники. Вы — сыны и дочери русского народа. Я ваша частица», — вещал как-то раз пребывавший в благодушном расположении духа авторитет окружившим его журналистам.
Япончик даже не догадывался, что очередной вояж в Россию станет для него последним. В роковой для себя день 28 июля 2009 года около 17:30 он с двумя телохранителями прибыл в ресторан «Тайский слон» на Хорошевском шоссе. Там вор планировал поужинать и встретиться с доверенным лицом Деда Хасана для обсуждения деловых вопросов. Беседа долго не продлилась — и вскоре они один за другим покинули ресторан. Когда Иваньков вышел на крыльцо «Тайского слона», часы показывали 18:30. Выстрелили из припаркованной неподалеку «Газели» неожиданно: телохранители и понять ничего не успели, Япончик осел на землю, а на его животе растеклось большое кровавое пятно. Киллер стрелял еще раз, но промахнулся.
Пока телохранители заносили босса обратно в ресторан и подручными средствами пытались остановить кровь, стрелок успел скрыться: в кузове «Газели» прибывшие оперативники обнаружили лишь брошенную снайперскую винтовку Драгунова (СВД). Отпечатков пальцев на ней не было. Между тем скорая доставила раненого Япончика в Боткинскую больницу, где его экстренно прооперировали. К слову, до сих пор неясно, почему киллер стрелял именно в живот. По одной версии, он целился в пах, но промахнулся. По другой — стрелял в живот специально, чтобы перед смертью Иваньков помучился.
Вторая версия выглядит правдоподобнее: скорее всего, киллер служил в горячих точках и знал, что ранение в живот не только выводит человека из строя, но и в большинстве случаев приводит к перитониту. Так и случилось: рана Япончика вызвала воспаление брюшной полости, от которого он так и не оправился. Иваньков пробыл в искусственной коме до середины осени 2009 года, пережив в сентябре клиническую смерть. А 9 октября сердце 69-летнего Япончика остановилось навсегда. По иронии судьбы знаменитый вор в законе скончался в том же онкологическом центре на Каширке, где в 1994 году покинул этот мир его наставник Геннадий Карьков (Монгол): Иванькова переправили туда вскоре после завершения первой операции в Боткинской больнице.
Прознавшие о смерти Япончика журналисты стали осаждать морг онкоцентра, и близкие Япончика решили перевезти его тело в другой морг — на Волоколамском шоссе, куда могли без лишнего шума прийти проститься с ним криминальные авторитеты. Формально организацией похорон руководил Дед Хасан через своих помощников: сам он в это время был за рубежом. Те организовали для Япончика самый дорогой гроб из всех, что были в наличии, — с кондиционером, подсветкой и другими довольно странными аксессуарами. По самым скромным подсчетам, похороны Иванькова стоили более миллиона долларов.
Последний приют самый яркий криминальный авторитет России нашел на Ваганьковском кладбище, рядом с могилой матери: она скончалась в 1984 году от инфаркта из-за переживаний о сыне. Могила Япончика по сей день остается местом паломничества не только для людей, причастных к криминальному миру, но и для обычных зевак, которые спешат запечатлеть себя на фоне могилы вора в законе. Иванькову, как полагается человеку его статуса, возвели помпезный монумент — без надписей, но с фигурой в полный рост.
Впрочем, если бы друзья Япончика решили нанести на могильный камень эпитафию, там вполне заслуженно могла оказаться фраза, которую он произнес в своем единственном телевизионном интервью, отбывая срок в американской тюрьме: «Я горжусь прожитой жизнью вне зависимости от того, что она у меня была очень трудная и непростая. Я нигде не дрогнул, я везде шел прямо, я нигде не сделал шага в сторону, налево и тем более назад… Я никогда никого не боялся».