25 июля в клубе A2 в Санкт-Петербурге и 27 июля в клубе Stadium в Москве пройдут концерты Ника Кейва и The Bad Seeds. Группа представит свой последний альбом Skeleton Tree и обещает зрителям незабываемое шоу, наполненное свойственной Кейву мрачностью и многозначительностью. Ожидается, что выступления будут по-особенному эмоциональными, ведь альбом был записан при трагических обстоятельствах — как раз в то время погиб 15-летний сын Кейва. Накануне приезда в Россию Ник Кейв ответил на вопросы «Ленты.ру».
С интервью Ника Кейва корреспонденту «Ленты.ру» вы можете познакомиться во второй части материала, а вначале — рассказ о музыканте, поэте и актере, встреча с которым нам предстоит в ближайшее время.
Николас Эдвард Кейв родился 22 сентября 1957 года в Варракнабиле, поселке городского типа в 180 милях к северо-западу от Мельбурна в Австралии. Его отец Колин Фрэнк Кейв преподавал английскую литературу и арифметику в начальных классах местной школы. Мать Дон Кейв работала библиотекарем. У Ника были два брата, Тим и Пит, на пять и три года его старше, а позже появилась младшая сестра Джулия. Через два года после рождения Ника семья переехала в небольшой провинциальный городок Вангаратта в 125 милях северо-восточнее Мельбурна, расположенный на пересечении крупной реки Овенс Рива и северной железной дороги. Вангаратта считался центром торговли скотом в штате Виктория. Здесь и прошло детство Кейва. Воображение дорисовывает идиллическую картину австралийской глубинки, чем-то напоминающей Америку времен Тома Сойера.
Тем не менее Ник действительно пел по воскресеньям в церковном хоре, играл в индейцев, ездил верхом на лошади и стрелял из обреза в больных миксоматозом кроликов.
Был в Вангаратте и свой герой национального эпоса — грабитель и убийца Нэд Келли. В середине XIX века он успешно грабил банки, убивал полицейских и цинично насиловал хорошеньких фермерш. В конце концов его сдал кто-то из своих, и после кровавой перестрелки — разумеется, в баре — раненый Келли был арестован. Поднимаясь на виселицу, 25-летний Келли философски заметил: «Такова жизнь», навеки обессмертив тем самым себя в местном фольклоре.
Сказки о благородном разбойнике так тронули папашу Кейва, что он совсем забросил арифметику и принялся писать научный труд «Нэд Келли — человек и миф». Похоже, именно от папы Ник унаследовал страсть к «смертельным балладам», правдивым историям об убийствах, насилии и насильниках.
Ник тоже был малый не промах. В двенадцать лет они вдвоем с приятелем Эдди основали клуб анонимных антиалкоголиков. Собирались обычно в старом гараже, подсчитывали карманную мелочь, после чего покупали у таксистов несколько бутылок дрянного вишневого ликера и оттягивались на полную. Потом, когда с деньгами стало совсем плохо, построили самогонный аппарат, чтобы гнать из картофельных очисток и сахара сивуху.
К музыке Ника приобщил братец Тим. Тим был хиппи. Ему очень не нравилась война во Вьетнаме, зато он любил марихуану и рок-н-ролл. Тим привозил из Мельбурна пластинки модных тогда Pink Floyd, Jethro Tull, Procol Harum, Deep Purple и Moody Blues. Глядя на продвинутого братца, Ник стал носить узкую желтую рубаху в огурцах и широченные полосатые клеша. В городке такого авангардизма не поняли и напряглись.
В школе тоже не все шло гладко. Учился Ник хорошо, особенно по английскому и литературе, но по поведению имел стабильный неуд. Когда же он попытался на глазах у всей школы шутки ради стащить трусы с толстущей шестнадцатилетней второгодницы, наверное, вчетверо больше его самого, лишенные всякого чувства юмора учителя обвинили тринадцатилетнего Ника в попытке изнасилования и выгнали из школы.
После такого конфуза родители отправили его от греха подальше в Мельбурн, в закрытую частную школу, где учились в основном дети скотовладельцев средней руки и провинциальных бюрократов. Нику новые одноклассники быстро не понравились, и он принялся методично их лупцевать. «Ник был ужасен. Чтобы начать драку, ему не нужно было искать повод», — вспоминает Мик Харви, будущий друг и партнер Кейва по музыкальным проектам.
Когда драки Кейву наконец наскучили, он вступил в школьный вокально-инструментальный ансамбль The Boys Next Door, не имевший ни стабильного состава, ни постоянного репертуара. Дважды в год ансамбль исполнял на школьных танцах вечную Johny B. Goode. А так как Ник уже имел опыт пения в церковном хоре, то, понятное дело, именно он стал лидером-вокалистом.
Когда Ник окончил школу, в Мельбурн перебралась вся семья Кейвов. Кейв-старший работал теперь чиновником в системе гособразования, а Ника отправили в колледж изучать живопись и историю искусств.
Обычный день студента Кейва начинался в пабе, где, не успев еще протрезветь с вечера, он приводил себя в порядок несколькими пинтами пива в компании бездельников и алкоголиков. Затем, оставив приятелей, Кейв шел в студию и, не расставаясь с бутылкой, писал свой очередной автопортрет. После чего следовал вечерний обход питейных заведений. Неудивительно, что в конце курса рисовал он значительно хуже, чем при поступлении, и на экзаменах с треском провалился.
Как ни странно, при столь напряженном ритме жизни Кейв успевал все же много читать. В особенности нравилась ему классика. Роман «Преступление и наказание» Достоевского Кейв прочитал трижды.
The Boys Next Door между тем продолжали существовать. Поиграв обычный для того времени хард-рок, в начале 1977 года они попали под влияние только что появившегося панк-рока. The Ramones и The Sex Pistols произвели на Кейва и приятелей впечатление неизгладимое: джинсы были мгновенно разодраны на коленях, на головах появились прически аля Сид Вишес, а на плечах — наколки с черепами. Так Ник Кейв и The Boys Next Door стали панками.
Австралия — страна консервативная, и то, что сходило с рук в Лондоне, в Мельбурне не поощрялось совсем. Почти каждое выступление новой панк-группы заканчивалось дракой и приводом в участок. Посадить в кутузку могли просто за «неопрятный внешний вид». Нужно было как-то выбираться, и, записав поспешную и неудачную пластинку Door Door, группа отправилась на поиски счастья в Лондон.
Чтобы окончательно порвать с прошлым, Кейв предложил переименовать The Boys Next Door в The Birthday Party, объясняя такое название аналогией с особенно любимой сценой из «Преступления и наказания». Остальные не возражали.
Накопив денег, группа приехала в Англию. В Лондоне между тем вполне хватало собственных уродов, панков, пьяниц и дебоширов. Лоховатые австралийцы с неместным выговором и ужасными манерами вызывали у англичан справедливое раздражение. Деньги быстро кончились, были пропиты или украдены, и Кейв с товарищами перешли на подножный корм, питаясь ворованными чипсами и собирая бутылки в районе Камден Таун. Через десять месяцев больные и разочарованные The Birthday Party вернулись домой.
После неудачной попытки покорения Англии Кейву стало понятно, что для того, чтобы добиться успеха, нужно работать много больше. Он сочинял десятки песен, группа разучивала их, результат Кейву, как правило, не нравился, и все начиналось сначала.
Каждый вечер The Birthday Party выходили на сцену и выкладывались по полной вне зависимости от количества зрителей. Шоу Ника Кейва было не для слабонервных. Он ревел и визжал, падал в зал с высоты сцены и исступленно катался среди зрителей, матерясь и лягаясь. Кейву ничего не стоило, разбив бутылку, изрезать себе розочкой руки и грудь или приняться душить шнуром от микрофона ближайшую к нему девушку.
Тексты песен представляли собой жуткую смесь из страшных сказок, психоанализа и уличного мата, однако это была поэзия — и все это понимали. Кейв был действительно талантлив и одарен как никто другой. И предельно честен. Панк-рок не был для него только сценой. Панк-рок стал его стилем жизни, со всеми сопутствующими атрибутами, включая все существующие наркотики и асоциальные действия.
Перестав справляться со своим бешеным фронтменом, The Birthday Party распались. Кейв уехал в Европу, где открыл для себя Берлин.
В Берлине Кейв не чувствовал себя «факинг австралийцем», да и жизнь там была много дешевле, чем в Лондоне. Постепенно сложился состав Nick Cave & The Bad Seeds, в который из старой группы вошел лишь неизменный Мик Харви. После сотни концертов в разных странах Европы Nick Cave & The Bad Seeds подписали наконец по-настоящему хороший контракт с ведущей независимой фирмой Mute и выпустили в июне 1984 года дебютный альбом From Here To Eternity, первый попавший в британские национальные чарты.
За ним последовали другие, в разной степени успешные альбомы, сотни концертов в десятках стран мира, книги стихов и философских эссе, стабильное признание Кейва лучшим альтернативным поэтом мира, роли в кино, лечение от героиновой зависимости, неудачный брак с бразильской красавицей Вивиен Карнейро, рождение сына Люка, дуэт с Кайли Миноуг, суперуспех альбома Murder Ballads, дуэт и яркий роман с Пи Джей Харви, новые альбомы, книги и фильмы...
В 1997 году Кейв встретил британскую модель Сьюзи Бик — девушку с обложки альбома Phantasmagoria (1985) группы The Damned, модель Вивьен Вествуд. Летом 1999 года пара оформила свои отношения, а через год у них родились двойняшки Артур и Эрл. Семья поселилась на берегу моря в Брайтоне (Восточный Суссекс), наслаждаясь красотой, достатком, мудростью, покоем и свободой самовыражения. Казалось, времена бурь ушли безвозвратно…
Но безвозвратно (или безнаказанно) не уходит ничто. Платить приходится всегда, за все, неожиданно и жестоко. 14 июля 2015 года 15-летний Артур Кейв трагически погиб, упав со скалы в Брайтоне. В крови подростка нашли LSD — наркотическое вещество галлюциногенного действия.
Чтобы оправиться от горя, Кейву потребовалось два года. Альбом Skeleton Tree, который The Bad Seeds записывали, когда произошла трагедия, теперь приобретал совершенно иной звук и смысл: мрачный, мощный, мудрый, мистический. Послушайте хотя бы первую песню с альбома Jesus Alone, и вы все поймете сами:
You fell from the sky
Crash landed in a field
Near the river Adur...
В 25 июля в Санкт-Петербург и 27-го в Москве это можно будет услышать вживую.
«Лента.ру»: Прошло ровно 20 лет после вашего первого приезда в Россию в июле 1998 года. Я работал на тех концертах и хорошо их помню. 1990-е годы были особенным временем для России, очень многие вещи происходили впервые. А что на вас произвело тогда самое сильное впечатление?
Ник Кейв: Если коротко, то это русские церкви и наркотики… Москва в то время была абсолютно взрывным городом. Но это было тогда, а сейчас мне больше понравилось спокойствие Санкт-Петербурга. Такой прекрасный город… В целом же в России конца 90-х годов я запомнил атмосферу: облегчение, всеобщее воодушевление, надежда и счастье...
Вы не раз говорили о любви к русской классической литературе — Достоевскому, Толстому, Набокову… А о современных русских писателях вы что-то знаете?
Русскую классику я люблю до сих пор, это точно. Но сейчас я мало читаю художественной литературы, в основном нон-фикшн. Последняя книга, которую я прочел, это рассказ Достоевского «Сон смешного человека». Как ни странно, это произошло в начале нашего нынешнего тура. Особенно мне понравилась в ней утопическая галлюцинация героя, спровоцированная появлением маленькой девочки. Это было великолепно! А вот с современной русской литературой я, честно говоря, почти незнаком. Наверное, все-таки стоит что-то прочесть.
В России вас всегда представляли как человека независимого, лишенного стереотипов, с неожиданным и интересным взглядом нам мир. Как вы думаете, что нас ожидает через 20, 50, 100 лет?
Непосредственно в эту минуту я лежу в постели в швейцарском отеле с отвратительным гриппом и мучительно думаю о том, что сегодня вечером мне предстоит отыграть очередное шоу. То, что случится с миром в ближайшие 100 лет, меня беспокоит сейчас меньше всего. Но по сути своей я оптимист и смотрю в будущее мира с большой верой в него. Если мы сможем улучшить себя, действовать ответственно, внимательно относиться к тем, кто вокруг нас, у нас будет шанс двигаться вперед.
Вы верите в бога, в рай, ад и жизнь после смерти?
В бога — возможно, в рай — нет, в ад — нет, в жизнь после смерти — может быть...
Новое поколение в гораздо меньшей степени интересуется музыкой вообще и рок-музыкой в частности, чем это было в 1970-х, 1980-х и даже в 1990-х годах. Как вы думаете, золотой век поп-рок-музыки прошел безвозвратно?
Я думаю, что время рок-музыки действительно прошло. Но ведь на самом деле как получается: если в какую-то застывшую форму никто не привносит ничего нового, то она заслуживает того, чтобы умереть. Чтобы сохранить что-то живое, его нужно постоянно менять, пересматривать, переосмысливать, но с рок-музыкой ничего подобного уже давно не происходит. По крайней мере, я этого не вижу. Все, что есть сейчас, это всего лишь ностальгия. А ностальгия — это проклятие.
Я думаю, сейчас гораздо больше интересного происходит в хип-хопе, особенно в его новых ветвях. Мне нравится, насколько минималистичной стала эта музыка: очень мало инструментов, а композиции основаны на простейших мотивах. Мне это очень нравится. Тем не менее я думаю, что многие тексты, выходящие из рэпа и хип-хопа — одни из худших, какие я когда-либо слышал. Очень редко встречается кто-то, кто исполнял бы достаточно интересный материал.
Ваш альбом Skeleton Tree вышел еще 2016 году, но в тур вы поехали только сейчас...
На то были свои причины. Но фактически мы играем этот материал на концертах уже два года.
В России хорошо знают ваши старые работы, особенно The Murder Ballads. Новые у нас знают гораздо меньше. Расскажите подробнее об альбоме Skeleton Tree.
Я чрезвычайно горжусь «Деревом скелетов» и чувствую, что в нем мы очень близко подошли к чистым первозданным эмоциям. Альбом получился цельным, кристально прозрачным и очень мощным. Что же касается формы, то всегда найдутся люди, которые не останутся равнодушными к старому честному и чистому рок-н-рольному звучанию — к гитарному драйву и тяжелым барабанам. Я думаю, вы удивитесь, когда увидите, скольким людям это до сих пор нравится.
И вот что еще. Очень многие открывают для себя нашу музыку только сейчас. Они начали слушать нас не с ранних альбомов и даже не с Murder Ballads, а с Push The Sky Away и Skeleton Tree. Это молодые люди с открытыми умами и сердцами! Они отчаянно ищут музыку, которая имеет смысл, которая копает глубоко — именно такую музыку, какую мы им предлагаем в Skeleton Tree.
Музыканты, которые выступали с вами в The Bad Seeds раньше — Бликса Баргельд и Мик Харви, хорошо известны в России. Сегодня их нет в группе. Вы поддерживаете с ними отношения?
Да. Но не так тесно, как мне бы хотелось. Мик занят своими делами, и мы встречаемся нечасто. У Бликсы есть Neubauten и, к большому сожалению, мы не виделись уже год или около того.
Расскажите о вашей новой группе.
У меня нет новой группы. У меня есть только The Bad Seeds.
Чего вы ожидаете от концертов в Санкт-Петербурге и Москве? И что бы вы хотели передать вашим поклонникам в России?
Все просто. Я собираюсь взорвать людям мозг.
Ждем с нетерпением.