«Лента.ру» знакомит читателей с различными субкультурами и их влиянием на моду. На прошлой неделе мы рассказывали о хиппи, сегодня речь пойдет об оригинальных хипстерах, появившихся в США в конце 1930-х годов. Они обожали джаз, вдохновляли стиляг и помогли движению за гражданские права афроамериканцев.
У абсолютного большинства живущих в XXI веке людей слово «хипстер» ассоциируется исключительно с бородами, очками в черной оправе, клетчатыми рубашками и подвернутыми штанами. Между тем первые хипстеры появились в те времена, когда не то что продукция Apple еще не покинула пределы гаража, но и Стив Джобс еще не родился. Оригинальные хипстеры появились благодаря джазу. Музыка черных, возникшая в Новом Орлеане на рубеже веков, быстро завоевала всеамериканскую популярность. «Ревущие двадцатые» — время беззаботного богатства — невозможно представить без джаз-бендов.
В 1930-е годы популярность обрели новые направления джаза: свинг и бибоп. Первый представлял собой более европеизированную версию джаза и активно исполнялся белыми музыкантами. Второй стал своеобразной попыткой защитить авторские права: трубачи Диззи Гиллеспи и Чарли Паркер ввели в обиход сверхбыстрый ритм исполнения, который не смогли бы повторить музыканты-любители.
Новые направления отлично подходили для танцев и быстро стали популярны у молодежи, а для обозначения фанатов джаза стали использовать словосочетание to be in hip — «быть в теме». Да-да, то же самое, что лежало в основе термина «хиппи». В случае с джазом слово пережило определенную эволюцию: первоначально афроамериканцы произносили его как «хеп» (англ. hep), а фанатов джаза называли «хеп кэтс» (англ. hep cats). К концу 1930-х годов в обиходе уже были слова «хип» и «хипстер».
Впрочем, достаточно быстро словом «хипстер» стали называть не просто любителя джаза, а представителя определенной субкультуры с собственным внешним видом, манерой поведения, философией и даже языком. Известный белый джазмен и шоумен Кэб Кэллоуэй в 1939 году выпустил книгу Hepster’s dictionary, которая дает представление о рожденном в Гарлеме жаргоне. Согласно Кэбу, хипстер — это «человек, который знает все ответы, человек, который понимает сленг».
Хипстеры не просто любили джаз, они старались подражать джазменам и сделать джаз философией своей жизни. Несмотря на то что джаз возник в самых бедных районах американских городов, основными слушателями его были представители среднего класса и высшего общества. Афроамериканских музыкантов никогда бы не пустили в заведения, где они играли, в качестве гостей. Поэтому музыка и ее фанаты существовали по сути в двух параллельных измерениях, разделенных стеной сегрегации. Хипстеры попытались ее сломать.
Будучи детьми достаточно обеспеченных родителей, они тем не менее посещали джазовые концерты не только в приличных заведениях белой части Нью-Йорка, но и в Гарлеме, ставшем в межвоенный период настоящим центром джаза. Хипстеров интересовала не только музыка, но и образ жизни афроамериканских джазменов.
В силу того, что американская мечта была для афроамериканцев нереализуема, они жили сегодняшним днем, не задумываясь о будущем, и наслаждались жизнью во всех ее проявлениях. Музыка, танцы, секс и наркотики — простые радости жителей Гарлема были на ура приняты залетной белой молодежью.
«В таких местах, как Гринвич-Виллидж, тройственный союз приобрел завершенность: человек богемы и юный правонарушитель сошлись лицом к лицу с негром, после чего хипстер стал фактом американской жизни. Марихуана стала для этого союза брачным свидетельством, а отпрыском оказался язык хипстера, особое арго, передавшее отвлеченные состояния и чувства, знакомые всем, кто исповедовал хипстеризм», — так описывал феномен хипстеров американский писатель и драматург Норман Мейлер в статье 1957 года «Белый негр».
Хипстеры стали едва ли не первой субкультурой, сломавшей стену сегрегации. Белые и черные вместе играли джаз, танцевали в клубах Гарлема, курили марихуану и — о ужас — занимались друг с другом любовью. В штате Нью-Йорк за межрасовые браки в тюрьму, конечно, не сажали, но подобные отношения, мягко говоря, не поощрялись. Хипстеры ужаснули американское общество своим тотальным нонконформизмом и отрицанием общепринятых норм. В мире, где черные и белые даже не могли сидеть на одной автобусной остановке, столь тесные контакты шокировали.
«Хипстер стал появляться в негритянских гетто центральных и северных городов перед Второй мировой войной. Но в зачаточном состоянии он существовал, например, в Гарлеме и раньше. Его лицо всегда подобно маске, ибо явное выражение эмоций для него табу. Он разговаривает на своем жаргоне, который трудно понять, и живет для удовольствий: джазовой музыки, секса, наркотиков. Он вне закона, вне человеческих эмоций, честолюбия, денег, даже вне добра и зла. Он против белых и цветных», — пишет в своей книге «Джазовая сцена» английский журналист и писатель Фрэнсис Ньютон.
Мейлер не зря подчеркивал триединую основу хипстеризма: после войны помимо черных музыкантов и молодых белых в субкультуру влились представители творческой интеллигенции, как их назвали бы в СССР. Битники любили джаз, искренне возмущались царившей за океаном сегрегацией и с удовольствием присоединились к хипстерско-джазовой тусовке.
После взрыва первой советской ядерной бомбы в 1949 году и установления в Китае режима Мао в США началась настоящая антикоммунистическая истерия. Охота на ведьм сенатора Маккарти вызвала в среде хипстеров обратный эффект: они были против и коммунистической идеологии, и против антикоммунистической. А возможность, пусть и весьма условная, ядерного конца света лишь укрепила хипстеров в верности их принципу «живи сегодня». Хипстеры окончательно оформились как аморальные анархисты, склонные к декадансу.
Внешний вид хипстеров должен был подчеркивать их контркультурность. Джентльмены ходят в костюмах? Мы наденем абсурдно широкие брюки зут. Обязателен головной убор? Беретка, как у битников, поможет нам выделиться из толпы. Галстук? С обезьянами или рисунками в стиле пин-ап. Первое время огромную популярность приобрели костюмы зут — абсурдно широкие брюки и пиджаки. Считалось, что таким образом хипстеры высмеивали традиционную моду белых капиталистов.
Со временем на смену сверхшироким штанам пришли узкие брюки-дудочки, а костюмы-тройки сменились более демократичными вариантами. С приходом в субкультуру битников хипстеры переняли у них некоторые решения. В частности популярными стали береты, платки и шарфы, очки в толстой черной оправе и тельняшки. Говорить о влиянии субкультуры хипстеров на современную моду сложно — слишком велика временная дистанция, зато в 1940-1950-е влияние хипстеров чувствовалось по всей планете.
Джаз начал проникать за пределы США еще в 1920-е, но стал по-настоящему популярен в Европе в 1940-1950-е годы, в том числе благодаря американским солдатам, воевавшим, а потом и просто служившим в Старом Свете. Вместе с музыкой через океан проникал и хипстеризм. Во Франции аналог хипстеров получил имя «зазу». Считается, что корни термина надо искать в песне Je suis swing (фр. «я свингую»), написанной и впервые исполненной джазовым музыкантом Джонни Хессом в 1938 году. В ней он подражал джазовому звучанию и кричал бессмысленный набор звуков: «za-zou za-zou za-zou za-zou-zé».
Особую популярность стиль зазу приобрел в годы оккупации, так как был определенным протестом против оккупационных властей, ведь придуманный неграми джаз нацисты считали вырожденческой музыкой, он был запрещен. Длинные волосы, узкий галстук, высокий воротник (до 18 сантиметров), длинный клетчатый пиджак с множеством карманов, зауженные брюки. Воротник часто скрепляли шпилькой, а брюки укорачивали.
Девушки-зазу носили плиссированные юбки до колен, пиджаки с подплечниками, пользовались нарочито яркой помадой и высветляли волосы. Высший шик — нашить на одежду желтую шестиконечную звезду с надписью «зазу». Увы, век зазу был недолог. С окончанием войны и освобождением Франции пропал и протестный дух, субкультура быстро стала объектом насмешек и практически полностью исчезла.
В Германии любовь к джазу и одежде в негритянском стиле и вовсе могла закончиться тюрьмой и смертью. Немецкая субкультура получила имя «свингюгенд» — как протест против гитлерюгенда с его идеалами спартанской строгости и мужественности. Представители свингюгенда вели себя подчеркнуто женственно, одевались ярко, отращивали волосы и уделяли много внимания декору. Закручивание гаек в рейхе быстро свело движение на нет.
Отдельная история — советские стиляги. Несмотря на то что их вдохновителями считаются тедди-бойз, стиляги отдавали предпочтение джазу. Как и свингюгенд, стиляги действовали подпольно, а их одежда скорее напоминала зазу: яркие рубашки и галстуки, узкие брюки, длинные волосы, коки и бакенбарды. Но если тедди-бойз одевались с иголочки, то советские молодые люди лепили свои образы из того, что было, а редкие импортные вещи подчас были подержанными.
Любопытно, что в последние годы самоназвание субкультуры совершило обратную эволюцию. Долгие десятилетия хипстеризм оставался лишь эпизодом из истории джаза, а современные хипстеры были по своей сути косплеерами и любителями винтажности. Все изменилось, когда термин был экспроприирован новой субкультурой.
Из-за того, что для современного общества хипстер — это бородач в клетчатой рубашке, попивающий кофе за своим MacBook, а вовсе не любитель джаза в берете и брюках зут, настоящие хипстеры вновь на манер 1930-х стали называть себя «хепкэтс». Круг замкнулся. Ну, а о современной субкультуре со старым названием мы расскажем на следующей неделе.