В российском прокате этой осенью не будет опыта провокационнее, чем «Экстаз» — новый фильм автора скандальных «Необратимости» и «Любви» Гаспара Ноэ. В этот раз французский аргентинец снял абсолютно шаманскую по интенсивности и галлюциногенности историю вечеринки, которая благодаря чану с несколько необычной сангрией обернулась погружением в наркотическое инферно. «Лента.ру» поговорила с Ноэ о картине, прочитать о которой подробнее можно в нашем репортаже из Канн.
«Лента.ру»: Представляя «Экстаз» на Каннском фестивале, вы сказали, что замысел фильма был готов у вас уже давно. Почему вы решили воплотить его именно сейчас?
Гаспар Ноэ: Не совсем так. В прошлом году я занимался немного другим сценарием — тоже о группе людей, теряющих контроль над собой и ситуацией. Но он выходил более дорогим и сложным для производства, а мне хотелось снять что-нибудь дешево и быстро, желательно в Париже. И тут я более-менее случайно оказался в одной из парижских танцевальных студий — и был абсолютно заворожен магией и энергией, которые там почувствовал. Тогда я подумал: а почему бы не снять фильм на ту же тему, но с танцорами в главных ролях? Как режиссер ты должен искренне полюбить людей, которых снимаешь. Только тогда кино получается хорошим. А танцевали эти ребята просто гипнотически, меня словно пронзило. Я захотел провести больше времени, наблюдая за этим. Я умею делать кино, они умеют танцевать — из этого и получился «Экстаз», из взаимовыгодного и интересного всем сотрудничества. Сами танцоры были очень удивлены и обрадованы предложением сделать вместе фильм: они никогда не думали, что кто-то предложит им сниматься в кино. Дальше все — от написания сценария до съемок и пост-продакшна — развивалось стремительно: в декабре у меня появилась идея, в январе мы провели кастинг и выбор локации, в феврале уже снимали, а в мае «Экстаз» уже показали в Каннах. Сколько, то есть, прошло времени между замыслом и премьерой? Полгода? Получается, на то, чтобы родить ребенка, ушло бы больше времени, чем чтобы сделать этот фильм.
Это редкость и большая удача для режиссера, как мне кажется.
Конечно. Я очень доволен тем, что все сложилось так быстро. Всегда восхищался Райнером Вернером Фассбиндером, который ухитрялся снимать по два-три фильма в год. И мечтал реализовывать проекты так же быстро, как он.
При этом «Экстаз» разворачивается в 1996 году, и вы даже говорили, что он во многом автобиографичен. Насколько буквальными были эти слова?
Когда я говорил о том, что это автобиографическая история, то подразумевал, что я тоже люблю тусоваться, обожаю танцевать, с удовольствием выпиваю. И, конечно, я много раз бывал на вечеринках, где люди выпивали слишком много и сходили с ума, доходя до психоза — начинали орать, драться, причем часто даже с собственными возлюбленными. И я такой: что тут, на хрен, происходит? Только что перед тобой была милейшая пара, и вот уже ими овладевает дьявол. Всего лишь потому что они переборщили с водкой! Так что, да, я бывал в самых разных ситуациях, пусть они и не заходили так далеко, как в «Экстазе» (задумывается). Знаете, в своих снах каждую ночь мы проецируем свои подсознательные желания, свои страхи — причем бывает, что одновременно высвобождается и то, и другое. В этом фильме я тоже пытался проецировать как блаженство, так и кошмар, которым может обернуться групповой опыт, сиюминутное объединение людей в коллектив и следующий за этим неизбежный распад. А еще это фильм о телесности — о ее предельных состояниях, таких, как экстаз или оргазм и, с другой стороны, смерть. Одно невозможно без другого — и все это заключено в человеческом теле.
В каком-то смысле центральной интригой «Экстаза» служит вопрос о том, какой именно наркотик подмешан в сангрию...
Ответ дается в последнем кадре — только, пожалуйста, не раскрывайте тайну!
Не буду.
Вот еще что скажу: если кто-то дает вам любое наркотическое вещество против вашей воли — не важно, стимулятор или депрессант, да даже обычную таблетку снотворного — вам гарантирован приступ паранойи. Наркотики, вещества, алкоголь — что бы ни делало вас счастливым — будучи употребленными против вашего желания, приведут к бэд-трипу, вызовут агрессивную реакцию. Что и происходит в моем фильме.
Действительно. Но я хотел обратить внимание на другое — в сущности, самым мощным наркотиком в «Экстазе» оказывается сам кинематограф. Фильм смотрится как натуральный трип — и при этом, в отличие от «Входа в пустоту» и «Любви», где камера была субъективной, пыталась воссоздать даже самые личные и галлюцинаторные ощущения обдолбанных, влюбленных, умирающих героев...
Здесь она объективна, это так.
Да. «Экстаз», напротив, подчеркнуто объективен — камера всегда выдерживает дистанцию по отношению к персонажам, сохраняет трезвость взгляда. Но эффект от просмотра все равно максимально опьяняющий.
Есть фильм — причем он такой всего один — который я видел пятьдесят или даже пятьдесят пять раз. Это «2001 год: Космическая одиссея». Только за последние два месяца я посмотрел его еще пару раз — потому что его снова выпустили в кинотеатрах, в отреставрированной IMAX-версии. Этот фильм был первым в моей жизни наркотическим опытом. И каждый раз, как я смотрю его вновь, меня от него буквально накрывает. Очень может быть, что я сейчас занимаюсь кино как раз потому, что когда мне было семь, «Космическая одиссея» свела меня с ума. И я захотел посмотреть ее снова в 10 лет, в 11 — еще раз, а потом вновь и вновь — почти каждый год. Некоторые фильмы говорят с тобой на подсознательном, на другом уровне. Поэтому нужно избегать классического языка кино, чтобы со своим фильмом проникнуть кому-то в черепную коробку — потому что все мы фильтруем информацию, вычеркиваем банальное и давно знакомое. Когда режиссура слишком традиционна, зритель точно не выйдет из себя. Когда же ты не боишься экспериментов, тогда есть шанс достичь для аудитории надмирного, между сном и мечтой, состояния.
Научились ли вы чему-то новому, снимая «Экстаз»?
Думаю, в этом случае благодаря минимуму подготовки и минимуму раздумий, я смог максимально освободить, расслабить тех, кто делал со мной это кино, находясь перед камерой. Потом, я никогда раньше не снимал фильм всего за 15 дней. Странным образом, сейчас мне он кажется лучшим моим фильмом — ну или точно, самым естественным, легким в плане процесса работы над ним. Мне точно хочется и дальше так же, без долгой, многолетней подготовки снимать кино и в будущем. Потому что, оказывается, именно так я работаю лучше всего — когда я ловлю волну и следую ей, а не когда пытаюсь сам эту волну сконструировать.
А можете еще объяснить решение пустить титры с именами съемочной группы прямо в середине фильма?
Кредиты? Я всего лишь хотел очень четко проартикулировать таким образом разрыв между первой и второй частями фильма. Кто-то из зрителей может вдруг решить, что кино закончилось — но на деле кино, уже другое, настоящее, в этот момент только начинается. Помните «Цельнометаллическую оболочку» Кубрика? Она ведь совершенно ясно делится на две части — после случившегося с рядовым Кучей — то есть, Кубрик тем самым шокирует аудиторию отказом рассказывать цельную, складную историю о таком хаотичном феномене, как война. Я помню очень много отзывов в свое время, когда люди жаловались, что его кино разбивается на две бессвязные половины, не понимая тем самым замысел автора. При этом титры в «Цельнометаллической оболочке» традиционно поставлены в самом начале — что всегда мне казалось полумерой, послаблением. Поэтому здесь, когда мне нужно было четко акцентировать переход фильма и героев из одного состояния в другое, я и попробовал вставить титры прямо в середину. Пусть ленивые киномеханики занервничают и начнут смотреть на часы. Пусть слабаки выйдут из зала, если им покажется, что увиденного достаточно. Я убежден, что режиссер, что художник, что писатель должен стремиться удивлять самого себя — должен иногда делать то, чего он никогда не видел в искусстве, но хотел бы увидеть. Так как я никогда не видел титров в середине фильма, то я сделал это. И мне это понравилось. Теперь, в следующем своем кино, я, наверное, попробую найти способ сделать с титрами еще что-то неожиданное.
Длинные планы — один из ключевых элементов вашего режиссерского стиля. Но в «Экстазе» они производят несколько иной эффект, чем в предыдущих фильмах — и, по зрительским ощущениям, выполняют уже другие смысловые задачи. Работа с камерой для вас самого как-то принципиально отличалась в этот раз?
Как и на «Необратимости» и «Входе в пустоту» со мной работал Бенуа Деби — лучший оператор на свете. Он в этот раз вновь отвечал за освещение, я же сам снова держал в руках саму камеру и управлял ей. Что было отличным от прошлых фильмов, так это степень близости, которой мне удалось добиться с актерами, с танцорами. Мы импровизировали на ходу, мгновенно придумывали новые решения и ракурсы — и тут же снимали с их учетом новые дубли. Ребята мне невероятно доверяли — и стоило их попросить попробовать в кадре то или иное движение, жест, действие, как они без всяких препираний его выполняли. Да, чтобы планы получились такими длинными и при этом гипнотическими в своем движении, мне пришлось немало побегать за актерами с камерой в руках. Она была не такой уж тяжелой, но не то, чтобы удобной — особенно с учетом впивающегося в руки стабилизатора. Но то, насколько хороши были танцы и игра моих актеров, мотивировало и меня соответствовать, добиться максимально интересного и крутого перформанса с камерой.
Никто из исполнителей ролей в «Экстазе» при этом не является профессиональным актером.
Да, они все танцоры, а не актеры. И никто из них не был пьян или обдолбан во время съемок! Кроме Софии Бутеллы и Сары Белала, ни у кого из них не было опыта работы в кино, и поэтому они были максимально открыты к экспериментам и свободны на площадке. Я постоянно повторял им: «Этот опыт может остаться для вас единственным в кино, так что получайте от него максимальное удовольствие». Они так и делали — очень многое предлагали привнести сами, особенно в плане движений во время танцев или во время прихода от наркотиков. Конечно, я постарался их подготовить — показал им немало видео из интернета с людьми, поймавшими бэд-трип под ЛСД, крэком, другими веществами. Такая полуторачасовая нарезка подобных роликов у меня для ребят получилась. Они внимательно ее посмотрели — а дальше уже импровизировали на тему.
«Экстаз» выходит в российский прокат 11 октября
Купить билеты на фильм «Экстаз» на «Афише»