В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко показали российскую премьеру международного проекта — балет «Айседора». В постановке Владимира Варнавы с Натальей Осиповой в главной роли. В этой компании знаменитых имен — три приманки для публики.
Первая — героиня балета. Айседора Дункан — революционерка, совершившая в начале двадцатого века переворот в технике движения. Что такое был сценический танец до эксцентричной американки и ее немногочисленных сподвижников? Классика. То есть пуанты, прямые линии, строгая геометрия и неизбывный пафос — даже в комедиях, жесткие технические правила, ведущие начало от придворных представлений при королевских дворах. Условный патетический жест. И женское тело в корсете. Дункан, будучи демократкой и поборницей свободных нравов, рассуждала так: а зачем корсет? Зачем эта правильность? Одна на все случаи жизни. Не честней ли будет танцевать, как хочется, как предписывает музыка и вольный дух (который, как известно, гуляет, где хочет)? Даешь свободу самовыражения! Как у пляшущих древних греков, которых новаторша подсматривала на античных вазах. И тогда мечтательная душа воспарит вслед за раскрепощенным телом.
Так возник феномен возвышенного дилетантизма, которым восхищались все. Когда Дункан гастролировала в Российской империи, ей аплодировали и Станиславский, и Матильда Кшесинская. А более разных личностей, чем великий драматический режиссер и прима-балерина Императорских театров, трудно найти. В жизни американской утопистки было восхищение русской революцией, открытие школы в Стране Советов и жизнь в молодой советской республике с молодым возлюбленным — Сергеем Есениным. Отъезд обратно в буржуазный мир. И нелепая смерть: Айседора трагически погибла в Ницце, удушившись собственным шарфом, попавшим в ось колеса автомобиля, на котором она совершала прогулку.
Вторая приманка — Владимир Варнава. Он числится в группе многообещающих молодых российских постановщиков, и именно его пригласили поставить балет о Дункан. Репетиционный процесс шел в Калифорнии, где состоялась мировая премьера. Аnd last but not least (последнее, но не менее важное). Айседора — Наталья Осипова. Экс-прима Большого театра, мировая звезда, украшение Королевского балета Ковент-Гарден в Лондоне, где она служит последние годы. Организатор проекта Сергей Данилян знал, что делал, когда приглашал на роль Дункан именно ее, а не какую-нибудь «продвинутую» активистку современного танца. Осипова — «классичка» по образованию, но в ней всегда был силен порыв к актерской независимости, так что пластика героинь «Лебединого озера» или «Жизели» окрашивалась в необычные тона. В партии мятежницы Айседоры Осипова свободна тем более. «Ленивые шаги кривоногой черепахи» — так сама Дункан иронически отозвалась о своем теле и своем танце (при том, что свято верила в собственную миссию, называя ее религией будущего). Осипова отважно демонстрирует способность быть некрасивой ради искусства. Да и историческая символика кое-что значит: в «Айседоре» вечный противник Дункан — классический балет — протянул руку дружбы своей противнице.
Перед московским показом балерина встречалась с театралами и сказала, что с Дункан ее «объединяет одинаковое ощущение абсолютного движения, когда нечто (чувство, порыв, эмоция) рождается внутри, а потом становится танцем». Варнава дал Осиповой хореографию, не копирующую пляски Айседоры. Танцы — по замыслу — подражают плеску морских волн, у кромки которых американка любила импровизировать. Ну, такие плавные углы, острые коленки, торчащие локти, спина извилистой дугой, бедра в декоративных изгибах и прочее.
Замысел сложился не сразу. Сперва думали сделать «Золушку» Прокофьева. Потом решили совместить музыку этого балета с темой Айседоры, найдя параллели в судьбах сказочной героини и реальной женщины. Оркестр Музыкального театра во главе с Феликсом Коробовым сыграл сокращенную версию партитуры согласно пожеланию хореографа, услышавшего в ней намеки на свинг. По мнению Варнавы, музыка идеально подошла к образу Дункан, «потому что в ней много трагического, но в то же время она о христианском смирении». Да и биография Айседоры, мечтавшей о рае на земле и потерявшей двоих детей в автокатастрофе — нечто среднее между сказкой и реальностью. Как и у Золушки, если вдуматься: у той была дорога из кухни на престол.
Разного рода параллели с героиней сказки подчеркнуты постоянно. Даже по линии обуви, хотя Золушка, как известно, обувает хрустальный башмачок, а Дункан, наоборот, снимает туфли, чтобы танцевать босиком. Настоящий автомобиль «Бугатти» 1927 года, в котором Дункан сама себя задушила — негативный аналог кареты, в которой едут на бал. Есть многодетная семья с нервным отцом в цилиндре, есть сюрреалистическая фея (в лице главного русского революционера Владимира Ильича, в виде ангела, благословляющего Айседору на эксперименты). И не менее гротесковый бал — советская держава, где перемешались участники физкультпарадов, ученицы-дунканистки в хитонах, милиционеры (или солдаты?) в красной униформе, муза танца Терпсихора в античной тунике, а главное, прекрасный принц — пьяный Есенин с собутыльниками, то грозящий Дункан кулаком, то в раскаянии обнимающий ее колени.
Страна как гротескная мечта о празднике — почему нет? Для Варнавы, как он сказал, «поездка Золушки на бал всегда была чем-то вроде Wonderland-а». Для Айседоры Россия после 1917 года и жизнь с Есениным обернулись приключением в Зазеркалье. Воображение хореографа поработало активно, и в сторону стеба: на фоне Кремля резвятся античные фавны и сатиры, сознательные граждане, подбоченясь, чеканят революционный шаг перед скворечниками, а Идеальная балерина на пуантах проделывает свои па вместе с кордебалетом в исподнем розовом.
«Айседора», которая заканчивается проникновенным взглядом героини в зрительный зал, не претендует на всеобъемлющий байопик. Без пояснений в буклете не всегда поймешь, кто есть кто. Это скорей шоу по мотивам биографии. Да и особого новаторства в спектакле нет (хотя его героиня — новатор). Но увидеть, как ангел Ленин с крыльями за спиной носит на руках любовницу Есенина, можно только здесь.