В прокат вышел один из самых ожидаемых фильмов года, «Суспирия» Луки Гуаданьино, — вольный ремейк легендарного хоррора Дарио Ардженто о танцах и ведьмах, который получился мало похожим на оригинал: лаконичную киноконструкцию Ардженто сменило кино размашистое и тяжеловесное, одержимое темами политтерроризма и психоанализа, фашистского наследия и травматичного материнства. «Лента.ру» поговорила о фильме с режиссером и его музой Тильдой Суинтон, сыгравшей в новой «Суспирии» хореографа-колдунью.
«Лента.ру»: «Суспирия» Дарио Ардженто — подлинная, проверенная временем классика. Как вы осмелились взяться за ее ремейк?
Лука Гуаданьино: Вы знаете, мне всегда была свойственна дерзость.
Тильда Суинтон: А мне-то как!
Лука Гуаданьино: (смеется) Именно. Мы с Тильдой всегда были провокаторами — просто по складу характера и по отношению к кино и собственным жизням. Поэтому сомнений не было. А правда вообще заключается в том, что я всегда мечтал снять свою версию «Суспирии». Я с ума сходил по этому фильму еще ребенком. Спросите у всех моих друзей детства — у меня в комнате висели нарисованные мной самим постеры, на которых было написано «Суспирия. Режиссер — Лука Гуаданьино». Представляете, как я себя почувствовал, когда предыдущая попытка снять ремейк фильма Ардженто провалилась — и один из моих друзей-продюсеров заговорил о том, что, может быть, пришло время осуществить эту мечту детства. Я долго не раздумывал, согласился и тут же вписался в эту авантюру.
Тильда Суинтон: А я была первой, кому ты позвонил!
Лука Гуаданьино: Ну а кому еще я мог бы довериться так, как тебе, дорогая! Мы не один год обсуждали «Суспирию», когда фантазировали о своих кинопроектах мечты. И базовые элементы замысла — перенос действия в Берлин 1977-го, смену настроения и стиля в сравнении с Ардженто — родились еще тогда, во время фантазирования, под которым тогда еще не было никакой почвы. А когда возможность взяться за ремейк появилась уже по-настоящему, ушли в придумывание этого мира, этой истории, этих персонажей с головой.
«Суспирия» — уже четвертый большой фильм, который вы сделали вместе, после «Протагонистов», «Я — это любовь» и «Большого всплеска». А как сложился ваш творческий союз? Что вы нашли друг в друге?
Тильда Суинтон: Просто мы очень близкие друзья. Что тут еще скажешь?
Лука Гуаданьино: Именно. Вот как устроены ваши собственные отношения с лучшим другом? Так же и у нас. Мы звоним друг другу, говорим: «Есть такая идея, давай ее реализовывать». И иногда...
Тильда Суинтон: (одновременно с Гуаданьино) И иногда...
(оба смеются)
Лука Гуаданьино: Видите? Вот так это и работает — у нас настоящая ментальная связь.
Тильда Суинтон: Иногда, когда твой лучший друг — менеджер банка или, например, кинокритик, возможности поработать вместе у вас не бывает. Ну разве что друг из банка кредит может выдать. Так что вам остается ходить ужинать вместе или в отпуск вместе съездить — в общем, только развлекаться. Нам же с Лукой выпала роскошь вместе работать. Это большая удача.
Но на съемочной площадке ваша дружба как-то помогает?
Лука Гуаданьино: Что мне особенно дорого — это прямая, физическая поддержка в сложные моменты, когда включается усталость или утомление. Вот эта забота друг о друге — мне трудно представить съемки без нее. И я за нее очень Тильде благодарен.
Тильда Суинтон: Да, забота друг о друге. И потом — и я, к сожалению, не уверена, что могу привести пример или даже подобрать правильные слова — когда ты работаешь над чем-то, что мечтал осуществить и обсуждал годами, никакие новые слова, новые дискуссии не нужны: уже все неоднократно говорено-переговорено. И только уже в процессе, когда ты видишь, как эти проверенные временем идеи обретают форму, то можно что-то по мелочи поменять или подстроить. Но не больше — годы подготовки и размышления делают свое дело. Остается только все реализовать — и отдать миру.
Лука Гуаданьино: Вообще, делать кино — это же удовольствие, радость. И у нас с Тильдой есть привилегия благодаря дружбе получать от процесса еще большее удовольствие, чем обычно.
А можете привести пример вот этих небольших изменений замысла, которые появились уже по ходу съемок?
Лука Гуаданьино: Ну, например, это касается внешнего облика фрау Бланк, которую играет Тильда. На уровне замысла он был обозначен, более-менее, пунктиром, а перед началом съемок мы собрались вместе с нашей командой — художником по костюмам, художником грима и специалистом по прическам, все трое при этом наши друзья уже не одно десятилетие — и разработали визуальное воплощение Бланк полноценно, до мельчайших деталей. Повторюсь, все это настоящая привилегия — делить не только жизнь, но и работу.
Когда ты долго знаешь коллег, почти невозможно при необходимости яростно их критиковать...
Тильда Суинтон: Какая ярость, о чем вы? В наших отношениях нет абсолютно ничего яростного. Мы вместе строили «Суспирию» — это наш общий ребенок, в сущности. Возможно, я не очень справедлива — и есть режиссерские миры, в которых без такой агрессивной критики не обойтись. Но в нашей с Лукой киновселенной нет такого слова, как собственничество. Мы все делаем вместе. Например, наш режиссер монтажа Вальтер Фазано — подлинный, самодостаточный автор. Или Джулия Пьерсанти, художник по костюмам, — тоже независимый и настоящий автор. Каждый из них — и десятков других наших коллег по фильму — внес в проект свой уникальный авторский вклад, который ничуть не менее важен наших с Лукой усилий. Думая о нашей съемочной группе, я не могу отделаться от сравнения с командой по керлингу. Знаете керлинг?
Конечно.
Тильда Суинтон: Вот представьте. Вот этот камень в керлинге падает на лед — в нашем случае камень — это фильм — и вся команда начинает шуршать щеточками. И какая разница, кто сделает последнее движение для того, чтобы камень достиг мишени? Это становится командной заслугой. То же самое и у нас. А тот факт, что ты всю группу прекрасно и давно знаешь, только невероятно облегчает тебе жизнь. Стоит только бровью повести, и все вокруг немедленно осознают, что ты хочешь сказать.
Но в этот раз у вас на площадке было и новое лицо — Лутц Эберсдорф, сыгравший психоаналитика Клемперера. Что он привнес? (спустя месяц после премьеры в Венеции Гуаданьино признался, что никакого Эберсдорфа не существует и его роль тоже сыграна Тильдой Суинтон — прим. «Ленты.ру»)
Тильда Суинтон: Это невероятный и замечательный опыт — работать с кем-то, кто еще никогда не появлялся на киноэкране. У нас не так много совместных сцен — всего одна, по большому счету. Но это было здорово — свежая энергия, свежий взгляд на ремесло. Знаете, в Голливуде часто говорят, что никогда нельзя работать с детьми и животными. Я никогда этого не понимала. Больше всего я люблю сосуществовать в кадре именно с детьми и с животными — и с теми, кто прежде ни разу не снимался в кино. Им нечего стыдиться, нечего оберегать, нечего от камеры скрывать, понимаете? Нечего терять. Они полностью свободны.
Другой новичок — Том Йорк. Что он привнес в картину?
Лука Гуаданьино: Его работа, пожалуй, прекрасно говорит сама себя. Однозначно, по-моему, тут то, что он написал завораживающий саундтрек.
В сравнении с музыкой группы Goblin для «Суспирии» Дарио Ардженто аудиоряд Йорка получился неожиданно меланхоличным.
Лука Гуаданьино: Да. Том говорил, что музыка Goblin в оригинале настолько беспощадна, настойчива и важна с точки зрения киноязыка, что он долго чувствовал себя у нее в плену. И в то же время его подкупала своей смелостью и дерзостью идея написать что-то принципиально другое для нашего фильма. «Суспирия» — меланхоличное кино, и нам именно такая музыка, как получилась у Тома, и была нужна. И потом, я с самого начала считал Йорка идеальной кандидатурой. Я довольно амбициозный человек — и я хотел, чтобы в нашем фильме звучала музыка всего нашего поколения. А кто, как не Том Йорк, является голосом поколения?
Ваша «Суспирия» вообще мало напоминает фильм Ардженто. Чем вы вдохновлялись, в сущности, воображая тот же сюжет с нуля?
Лука Гуаданьино: Для меня самым определяющим моментом в этом плане был выбранный нами год действия фильма — 1977-й. В первую очередь именно он задавал стилистику, музыку, настроение нашей «Суспирии». И как вы можете догадаться, наши источники вдохновения, связанные с тем временем, не исчерпывались работами самого Ардженто, но и включали, например, немецкое кино второй половины семидесятых. Ну а так как «Суспирия» крутится вокруг беспокойных, мятущихся героинь женского пола, то естественно, на нас большое влияние оказали фильмы Райнера Вернера Фассбиндера.
Тильда Суинтон: И нам ведь удалось привлечь на одну из ролей Ингрид Кавен, которая много у Фассбиндера снималась.
А как вы работали над декорациями, над обстановкой фильма? В принципе, «Суспирию» можно смотреть без звука — и все равно извлечь из картины самые разнообразные смыслы.
Лука Гуаданьино: Мы старались пойти по-настоящему глубоко в своем изучении эпохи, закопаться в нее, если можно так выразиться. Поэтому в том, что касается танцевальной труппы фрау Маркос и здания, которое она занимает, нашей путеводной звездой был модернизм в его немецком изводе. Сильнее всех нас вдохновлял Адольф Лоз, который в своей архитектурной деятельности стоял на позициях яростного отрицания любого украшательства, предпочитая ему лаконичность, экономию выразительных средств. От этого мы отталкивались и старались добиться коммуникации между этим местом, где обитает труппа и где застыло время, где царит память о пережитых ужасах и чувство вины, как у не сумевшего спасти жену во время войны Клемперера, и между эпохой, семидесятыми, разделенным стеной Берлином.