Мигель Анхель Хулиан Каррильо — испанский антрополог, один из трех в Испании, кто занимается изучением коренных народов Русского Севера. Каждый год он посещает заповедные уголки России, чтобы наблюдать за бытом и обычаями этих людей. Сейчас Мигель и его друг Августин как раз отправились в путешествие и в формате блога рассказывают о нем читателям «Ленты.ру».
Предыдущую часть читайте ТУТ.
…Наши настоящие приключения начались в тот день, когда в Тиличиках началась purgá. Ну вот как объяснить испанцам, что такое purgá? Как объяснить, что вам понадобится vezdejod, на котором придется ехать на работу, хотя она расположена всего в 20 метрах от дома?
Пару лет назад моя подруга из села Лаврентия (Чукотка) пыталась объяснить мне этот термин. Получилось очень доходчиво. Она работала в госпитале, который был расположен в 20-30 метрах от ее дома, но когда начиналась сильная purgá, ей приходилось ждать vezdejod, чтобы ехать на работу. В такую погоду ходить по улице не только опасно, но просто невозможно… Местные не раз рассказывали мне о том, как люди выходили во время purgá, терялись и замерзали буквально в десяти метрах от дома.
Это была не самая страшная purgá. Бывало и хуже — в прошлом году в Норильске ветер дул еще сильнее и было еще холоднее, но сейчас видимость была практически нулевая, и до аэропорта в Корфе доехать было практически невозможно. Мы, конечно, все равно попытались — вызвали такси и попробовали пересечь пролив, разделяющий Тиличики и Корф. В Испании ни один таксист не выехал бы в такую погоду, но наш таксист Александр не увидел в ситуации ничего особенного и пытался нас вывезти. Дорогу было совершенно не видно. Когда видимость снизилась до нуля, мы сдались и вернулись в отель.
Конечно, это же Север, и purgá тут следует ожидать…
После нескольких лет скитаний по таким отдаленным местам мы поняли, что наш самый ценный багаж — это книги. Августин (мой попутчик) берет с собой фантастику и исторические труды на испанском, которые после прочтения мы оставляем в глухих деревушках — как подарок. Теперь, если в места, где мы уже останавливались, заглянут новые путешественники, они увидят в местной библиотеке или у кого-то в доме книги на испанском языке. Я же обычно беру с собой литературу на русском и английском языках, посвященную Сибири или коренным народам Севера, связанную с моими исследованиями. Книги спасают нас и тут. В Тиличиках делать нечего. Несмотря на то что это один из самых больших и населенных поселков на камчатском побережье, туризм сюда пока не добрался.
Улыбка — одно из важнейших культурных различий, которое трудно понять европейцам (и русским). Русские не улыбаются все время. Я до сих пор вспоминаю свое первое путешествие по Сибири много лет назад, когда я зашел в магазин в Новосибирске и после этого задал вопрос моему русскому другу: «Я там что-то неправильное сказал?»
После долгого разговора он объяснил, что мне не стоит ждать беспричинной улыбки от продавца… В Испании улыбка — это обязательное приложение к человеку, который пытается что-то тебе продать.
Владелец и повар «бара», в котором мы всегда обедали, улыбался нам каждый раз, когда мы заходили в двери. Это заведение словно не отсюда — в нем забываешь, что ты в Тиличиках. Удобные кресла, огромный телевизор, чистая, как в больнице, кухня — так хорошо может быть в Москве, Санкт-Петербурге или в Барселоне.
У нас появились и другие хорошие друзья — владельцы магазина «Ирина». Он находится вдали от центра поселка, мы зашли в него в первый же наш день в Тиличиках и с тех пор приходили туда каждый раз, когда нам нужно было что-то купить. Почему? Да потому, что там нам улыбались! Оказалось, что они несколько лет назад побывали в Испании и переняли эту европейскую привычку.
В один из дней нам позвонили из хостела. Им опять понадобились наши паспорта, чтобы зарегистрировать их в полицейском участке. Там нас встретил очень вежливый полицейский, который, впрочем, не улыбался. Он сделал копии наших документов и отвез нас в участок. Первая дверь отделения смахивала на вход в тюрьму — большая, зеленая, стальная, она захлопнулась за нами. Я включил «режим шутника» и сказал Августину: «Они нас отвезли в каталажку, и все, что мы теперь можем делать, — только улыбаться».
Полицейские участки в Европе и России все еще очень сильно отличаются. В Европе ты словно в гостиницу заходишь, светлую и чистую, там можно купить что-нибудь перекусить… А тут...
Пока в поселке свирепствовала purgá, Александр, водитель такси, сильно нам помогал. Каждое утро он звонил в аэропорт и справлялся насчет рейса — совершенно невероятная для Испании вещь. В России, даже в таком большом городе, как Москва, можно подружиться с таксистом. У меня до сих пор есть телефоны московских таксистов, и я знаю — если понадобится, они придут мне на помощь.
И вот в один из вечеров, после долгой прогулки по набережной в Тиличиках, Александр позвонил мне. Оказалось, что дорога между Корфом и поселком уже открылась, и мы можем заселиться в отель, находящийся в 20 метрах от аэропорта. Александр даже позвонил администратору отеля и забронировал нам номер!
Прибыв в Корф, мы провели день в прогулках по деревне, где большая часть зданий лежала в руинах — вероятно, из-за того же землетрясения, которое прошлось по Тиличикам. М-да, ночью тут, наверное, достаточно жутко гулять одному…
На следующий день purgá закончилась, и мы наконец вылетаем на вертолете в Слаутное. Виды, открывшиеся из иллюминатора, потрясают. Вертолет летит низко, и мы часами смотрим на Корякское нагорье. Не представляю, как оленеводы-коряки жили в этих горах, изолированные от внешнего мира сотни лет… На мой взгляд, это самые живописные места, которые я видел на Русском Севере. Путешественники, которые не против попытать судьбу, обязательно должны отправиться туда. Все это полностью оправдало 30 тысяч рублей, заплаченных за билеты (для местных жителей цена, конечно, ниже).
Увы, на этом хорошие новости закончились…
В Слаутном мы зашли в здание администрации и провели там ночь, ожидая выезда к оленеводам. Елена из Петропавловска помогала нам и здесь, договорившись с людьми, которые за оплату бензина должны были отвезти нас к ним, а потом в Аянку.
Внезапно они запросили за все 100 тысяч рублей… 100 тысяч рублей! У нас не было столько денег, и в любом случае мы не готовы были заплатить эту сумму. Такое часто случается с иностранцами на Севере — из них пытаются вытрясти как можно больше денег, но это предложение никак не укладывалось в наш бюджет. В прошлом году на Таймыре мы заплатили 10 тысяч рублей за путь к бригадам оленеводов (140 километров). Мы уже знали, что бензин в Корякии стоит дороже, чем на Таймыре — 120 рублей против 75, — но это никак не оправдывало запрошенных денег.
Так что же делать? Мы в Слаутном, и не только не можем добраться до оленеводов — нашей основной цели, но и даже поехать в Аянку.
***
Ожидая разрешения ситуации, мы, как всегда во время наших путешествий, пошли в детский сад, ведь ключевым пунктом моей работы является изучение образования коренных народов Севера. Вначале учителя не знали, что делать, и начали спрашивать у директора, можно ли нам вообще находиться здесь. Когда вопрос был решен, дети внезапно устроили нам представление, во время которого показали традиционные эвенкийские, корякские и чукотские песни и танцы.
Все дети в саду были коряками и русскими, за исключением одного эвенка и одной чукчи. Это и неудивительно — ведь мы находились на традиционных землях коряков, чукчей и эвенков.
Как обычно, воспитательница оказалась из Хакасии. Мне кажется, в любом северном детском саду обязательно работает хотя бы одна женщина из этого региона. В сентябре прошлого года я рассказывал об образовании на Севере на конференции в Оулу (Лапландия) и о том, как много тут преподавателей из Хакасии. В целом, мне кажется, это не очень хорошо для сохранения культуры аборигенов. Я не сомневаюсь в квалификации этих учителей (я в этом убедился на личном опыте), но коренным народам нужны местные преподаватели. Так что над этим стоит поработать…
Европейцы и американцы считают, что россияне бедны (и сами россияне верят в это). Тем не менее россияне будут побогаче большинства людей из западных стран. Я же всегда говорю, что богаты не те, у кого много денег или вещей, а те, кто отдает тебе все сполна, даже если это все, что у них есть.
Но, вероятно, лучшим моментом за последние дни стал визит к бабушке Аллы, корячке. Как только мы вошли в дом, нас ждал обед, состоявший из корякских национальных блюд: суп, рыба, мясо, хлеб… и освежающий mors.
После этого мы переместились в соседнюю комнату, где я взял интервью. Личные интервью с пожилыми аборигенами также входят в мое исследование — я записываю их воспоминания. Получилось замечательно, были эмоции, воспоминания о прошлом и размышления о будущем.
Дальше — еще лучше. Алена, внучка корячки, сказала нам, что у нее есть человек, который поможет нам добраться до Аянки за приемлемые деньги. Пара звонков — и проблема была решена.
***
Наконец мы выехали в Аянку — водитель Андрей встретил нас в восемь утра. Путь занял у нас три долгих часа, наши лица и ноги закоченели. Да уж, пересечь тундру по морозу — тот еще опыт, но хотя бы раз в жизни сделать это стоит. И вот мы в Аянке, самой северной деревне Камчатки, последнем населенном пункте на пути к Чукотке…
Продолжение следует