Джордан Адлард провел детство в нищей кочевой общине, которая жила в трейлерах и развлекалась петушиными боями. Он не ходил в школу, редко ел горячие обеды и не знал, что такое канализация. Ему и в голову не приходило, что его настоящий отец — английский аристократ с многомиллионным состоянием. «Лента.ру» выяснила, как Джордан добился правды и вернул себе законное наследство.
Тело 62-летнего Чарльза Роджерса нашли третьего августа 2018 года. Английский аристократ умер в автомобиле, стоявшем на краю древнего имения Пенроуз, которое принадлежало его роду не одно столетие. Перед смертью он три дня не показывался на людях. Последним, кто его видел, был Филип Кейр — старый друг семьи, управлявший владениями Роджерсов больше 20 лет. У Чарльза не было семьи, поэтому будущее поместья, стоимость которого оценили в 50 миллионов фунтов стерлингов (четыре миллиарда рублей), оказалось под вопросом.
В середине XVIII века корнуолльскому помещику Хью Роджерсу пришлось заплатить за него 11 тысяч фунтов стерлингов — чудовищную по тем временам сумму. Прежние хозяева имения жили там по меньшей мере с XIII века. Его первый известный владелец, Джон де Пенроуз, был современником Александра Невского, но эта земля попала в легенды задолго до него. На ней располагалось знаменитое озеро Лоэ, по волнам которого, если верить Теннисону, уплыл в Авалон челн с телом короля Артура.
Сын Хью стал членом парламента, шесть раз избирался мэром Пенрина и был правой рукой лорда-наместника Корнуолла. Другие предки Чарльза Роджерса тоже показали себя. Забыть об этом было трудно: ряды портретов в золоченых рамах по-прежнему украшали стены старинного особняка. Возможно, поэтому Чарльз предпочитал жить не там, а в скромном сельском доме, где проще забыть о собственных неудачах. В последнее время он часто ночевал в машине, чтобы не делать уборку в захламленном жилище.
По заключению патологоанатома, вероятной причиной смерти была случайная передозировка метадона. Врач, знавший покойного, подтвердил, что тот много лет злоупотреблял наркотиками. Родственники и знакомые много раз пытались помочь Чарльзу, но вытащить того в город было невозможно. «На самом деле, я думал, он и столько не продержится, — признался Филип Кейр на заседании коронерского суда, которое состоялось 18 мая. — Тех, кто его знал, произошедшее совершенно не удивило».
Чарльз был последним в роду — во всяком случае, так думали другие. Кейр считал иначе.
Мужская половина семейства традиционно предпочитала военную карьеру. Отец Чарльза, отставной коммандер-лейтенант Джон Певерелл Роджерс, полжизни служил в Королевском военно-морском флоте. Старший брат стал военным летчиком. После колледжа Чарльз тоже пошел в армию. Его послали в Северную Ирландию в самый разгар конфликта с сепаратистами из ИРА. Вокруг почти каждый день гибли люди. Молодой аристократ писал родителям письма, в которых делился страхами, и при первой возможности уехал домой.
В 1974 году Джон Певерелл Роджерс подарил большую часть имения Национальному фонду объектов исторического интереса. Он поставил два условия: его потомки смогут жить в усадьбе еще тысячу лет, а озеро Лоэ закроют для купания, рыбной ловли и лодок. Свалив заботу о земле и древних постройках на государство, Роджерсы могли наслаждаться жизнью. Управляющие вкладывали их деньги в акции, сдавали участки фермерам и каждую неделю выплачивали членам семьи несколько тысяч фунтов.
К неудовольствию родителей после возвращения из армии Чарльз предпочитал бездельничать и предпринял только одну попытку найти работу. Запала юноши хватило ненадолго: он устроился в понедельник утром, а к обеду уволился и вернулся в свой коттедж на краю имения. Там Чарльз целыми днями возился с мотоциклами, отпустил дреды и слушал группу Jethro Tull. «Он был довольно приятным молодым человеком, но, честно говоря, слегка никчемным, — вспоминает жена его дяди Джен Роджерс. — Жуткое разочарование для его матери, которая так о нем беспокоилась».
В 30 лет Чарльз познакомился с Джули Адлард — импульсивной 18-летней девушкой, которая жила в городке Хелстон недалеко от имения. Роман был недолгим — она даже не рассказала ему о беременности, а через три недели после рождения ребенка вышла замуж за другого. Скорее всего, Чарльз даже не догадывался о сыне. У него хватало своих проблем: как раз тогда умер его старший брат, который болел лейкемией.
Джули назвала мальчика Джордан. Когда ему было четыре года, она ушла от мужа к человеку, который вместе с семьей и друзьями кочевал по Англии в доме на колесах. Такой образ жизни ведут десятки тысяч жителей Великобритании. Помимо цыган среди них есть так называемые ирландские путешественники (персонаж Брэда Питта в фильме «Большой куш» был как раз из них) и даже потомки хиппи, которые отказались от обычной жизни и ушли странствовать еще в 1970-е.
«Только я начал ходить в детский сад в Корнуолле — и вдруг путешествую по сельской местности с мамой и ее бойфрендом Бастером», — рассказывает Джордан Адлард. Следующие пять лет он редко ел горячие обеды, не пользовался канализацией, мерз в холодных трейлерах и почти не учился. Мальчик везде чувствовал себя чужим. Дети путешественников не признавали его за своего, а городские дразнили из-за неуспеваемости.
«Я предпочитал играть с пневматическим ружьем или прыгать по брошенным автомобилям», — говорит он. По вечерам взрослые путешественники устраивали петушиные бои. «Бастер был суров, — рассказывает Джордан. — Моим лучшим другом тогда была собака, черный лабрадор по кличке Джесс. Однажды мой питомец напал на какую-то из птиц Бастера, и он решил от него избавиться. Раз — и все. Моей собаки больше нет».
Джордан стал регулярно ходить в школу только с девяти лет. К тому времени его мать рассталась с Бастером и вернулась в Хелстон. Теперь семья жила в муниципальной квартире для малоимущих. Воспитание ребенка взяла на себя бабушка. Она часто водила его гулять к поместью отца. Тогда Джордан и подумать не мог, что вековые дубы и яворы, среди которых он бегал, принадлежат его дедушке.
Когда Джордану было десять лет, Джули посадила его в машину и повезла в имение Пенроуз. Дверь открыл ухоженный 40-летний мужчина в белой сорочке и галстуке. Он отвел мальчика в гостиную, улыбнулся ему и сказал: «Твоя мама и я должны поговорить». «Они ушли, но было слышно, как она кричит на него и плачет, — вспоминает Джордан. — Мама повторяла: "Ты что, не видишь, что он — это вылитый ты?"» Мальчик не понимал, о чем она говорит. Между ним и 40-летним аристократом не было ничего общего.
Чарльз Роджерс согласился сдать пробу ДНК и проверить, правда ли это его ребенок, но Джули так ничего и не предприняла. В 18 лет Джордан надел костюм и снова поехал в имение Пенроуз — на этот раз в одиночку. Прошло всего восемь лет, но Чарльз изменился до неузнаваемости. Он вышел в грязной одежде, на его голове были длинные растрепанные волосы, а лицо скрывала всклокоченная борода. Он посоветовал добиваться проведения теста ДНК через суд и закрыл дверь.
Чарльз унаследовал имение в 2012 году после смерти отца. К тому времени он давно плюнул на себя. В отличие от покойного коммандера-лейтенанта, который внимательно следил за делами имения и раз в неделю обсуждал их с управляющим, Чарльз бросил бизнес на самотек и жил как затворник. Пока его 86-летняя мать собирала пазлы на полу всех 50 комнат особняка, он сидел в своем коттедже и медленно терял человеческий облик.
Дело было не в отсутствии денег. Семейный фонд по-прежнему выплачивал ему еженедельное пособие, которого хватало на любые расходы. «Чарльз был неспособен делать вещи, которые вызывали у него хотя бы незначительное волнение, — объясняет Кейр. — Он перестал платить по счетам, и хотя мы могли помочь ему разобраться с деловыми вопросами, он ничего не предпринимал».
Письма от Джордана терялись среди неразобранных бумаг. В 2013 году Чарльза признали банкротом за неуплату налогов. После этого он не мог пользоваться услугами банков, и Кейру приходилось выручать его. «Мы регулярно снабжали его наличными, — рассказал он на коронерском суде. — На какой-то стадии речь шла о суммах от 300 до 1000 фунтов в неделю». Он тратил деньги на наркотики.
В последние месяцы жизни Чарльз осунулся, окончательно перестал следить за собой, не убирал мусор, редко мылся и почти не менял одежду. «Он становился все грязнее, не навещал мать, не делал вообще ничего, если этого можно было избежать», — утверждает управляющий поместья. После гибели Чарльза в имении оставалась его мать, но через две недели умерла и она.
Филип Кейр знал о встречах Чарльза и Джордана, которому к тому времени исполнился 31 год. После школы молодой человек играл в футбол за местную команду, работал водителем фургона, развозившего фрукты и овощи, потом окончил колледж и стал социальным работником. Как и его мать когда-то, он жил в муниципальном жилье в Хелстоне. Его девушку звали Кэти Хаббер. Она работала рентгенологом и ждала ребенка.
«Джордан всегда хотел доказать, что он Роджерс, — рассказывает его бабушка. — Но его не волновали деньги. И он не обязательно хотел, чтобы мистер Роджерс взял на себя роль отца. Ему просто хотелось знать правду». Незадолго до смерти Чарльза он отправил ему набор для сдачи проб ДНК. Вместо ответа раздался телефонный звонок. Это был Кейр.
Управляющий имения рассказал о смерти Чарльза и намекнул, что другой возможности сделать тест ДНК у него не будет. «Я не хотел спешить, — говорит Джордан. — По-моему, это выглядело бы неуважительным». Но Кейр не отставал. Он считал, что медлить нельзя. В противном случае земля и особняк достанутся дальним родственникам с материнской стороны, с которыми Роджерсы давно не ладили.
Чтобы взять пробу ДНК, требовалось разрешение родных покойного. Двоюродные сестры Чарльза Салли Шоу и Джули Бейнз, жившие в городе Уотфорд в 500 километрах от Хелстона, не возражали. «Мы поговорили с Филипом, узнали, что Джордан давно добивался теста, Чарльз был не против, и мы согласились, — объясняет Бейнз. — Мы не хотели стоять на пути законного наследника». Против были только родственники с материнской стороны. Чтобы предотвратить тест, они потребовали немедленно кремировать тела Чарльза и его матери.
«Я так волновался, что не мог спать, — рассказывает Джордан. — Надо работать в две смены, надо сосредоточиться на Кэти и ее беременности, но все мысли были только о тесте ДНК». Его единственный шанс ускользал на глазах. Когда времени почти не осталось, Джордан прочитал в интернете, что пробу ДНК можно сделать и без разрешения родственников. У него были считанные дни, чтобы сдать документы, но он успел.
Результаты экспертизы стали известны в конце сентября 2018 года. «Проба подтвердила, что я — сын Чарльза на все сто процентов, — говорит Джордан. — Я почувствовал облегчение, но в то же время — ужасную печаль. Я обрел и тут же потерял отца и бабушку».
Через несколько дней Джордан и Кэти впервые побывали в особняке. «Такое впечатление, что мы попали в музей», — рассказывает Кэти. Стены украшали мечи с гербом Роджерсов, а в коридоре висел огромный бронзовый гонг, когда-то собиравший на обед обитателей усадьбы. В столовой стоял шестиметровый стол, внушительные стулья и антикварный фарфор. Одна из ваз, как выяснилось, стоила больше 20 тысяч фунтов.
В марте Джордан уволился с работы, поменял фамилию на Адлард-Роджерс и окончательно перебрался в поместье своих предков. На новоселье собрали всех друзей. За огромным столом уместились все. «Впервые не пришлось искать лишних стульев, и никому не нужно было сидеть на полу», — говорит Джордан. Лапшу и дамплинги из китайской забегаловки ели серебряными столовыми приборами с фамильным гербом.
После переезда Джордан стал обставлять дом на свой вкус. Он купил 65-дюймовый телевизор и оборудовал возле здания XVII века площадку для тренировок. Старинные стулья в духе «Игры престолов» заменили мебелью из ИКЕА. «Мы меняем дом постепенно, — признается Кэти. — Я настояла на том, чтобы Джордан переделал одну из спален в детскую и оформил ее в современном стиле в серых и синих тонах. И мы обновляем кухню. Там даже посудомоечной машины нет».
Джордан предлагал бабушке переехать в имение, но она отказалась. «Не хочу жить в памятнике культуры и истории, — поясняет она. — Теперь это дом Джордана, и я рада за него». Своих родственников со стороны отца он впервые встретил на поминках. Шоу и Бейнз тут же пригласили его в гости, а Джордан предложил им стать крестными матерями его новорожденного сына. Жена дяди, Джен Роджерс рада хотя бы тому, что имение не досталось ненавистным дальним родственникам. «Я знаю, что по его поводу были сомнения, но только не на нашей стороне рода, — говорит она. — Мы приветствуем Джордана с открытыми объятиями. Он Роджерс с ног до головы».
Джордан будет получать от семейного фонда тысячу фунтов (80 тысяч рублей) в неделю. Несмотря на обретенное богатство, он не намерен бездельничать и хочет найти необременительную работу на один-два дня в неделю. Кроме того, он планирует создать благотворительный фонд для жителей Хелстона и соседнего городка Портлевен. «Я знаю, каково расти, когда у тебя почти ничего нет, — говорит он. — Идеи вроде оплаты спортзалов для безработных ребят могли бы здорово им помочь».
В особняке Джордан нашел портрет своего отца в молодости. Мать была права: они похожи, как две капли воды. «Именно в этот момент я понял, что мое место — здесь, — вспоминает он. — Если бы я увидел этот портрет 20 лет назад, все было бы по-другому. Я бы не потратил больше половины жизни, не зная, кто я такой, и чувствуя себя неполноценным. А теперь я знаю, где мое место. Я больше не грязный секрет».