После нескольких дней протестов в Грузии стало окончательно ясно, что инцидент с российским депутатом в парламенте просто использовали как детонатор для социального взрыва, настоящая причина которого — накопившиеся социальные и экономические проблемы. Подобная ситуация может повториться и в другой стране. В Центральной Азии молодые и недовольные люди все меньше боятся репрессий и все чаще выходят на улицы. Даже такое предсказуемое, на первый взгляд, событие, как президентские выборы в Казахстане, закончилось бойкотами и задержаниями сотен протестующих. «Лента.ру» разобралась, что заставляет людей выходить на улицы и как долго власти соседних с Россией республик смогут игнорировать проблемы.
Представители прогрессивной центральноазиатской молодежи совсем не похожи на покорных трудовых мигрантов, к которым так привыкли россияне. Они имеют высшее образование, активно пользуются социальными сетями и интересуются событиями в стране и в мире. Для них понятия «протестное голосование», «выбор кандидата против всех», «порча бюллетеня» и «акции протеста против действующей власти» — не пустой звук, а вполне реальные события у соседей. Украина, Молдавия, а с недавних пор и Россия — вот примеры стран, где молодежь все активнее требует от властей считаться с ее мнением и преуспевает в этом. «Чем мы хуже?» — рассуждают их ровесники в странах Центральной Азии.
Именно молодежь стала локомотивом протестов, которые начались в Казахстане почти сразу после отставки Нурсултана Назарбаева. Людей возмутил даже не транзит власти, о котором давно догадывались, а самовольство при переименовании столицы. Касым-Жомарт Токаев, который не был еще всенародно избранным президентом и воспринимался как назначенец Елбасы, за пару дней переименовал столицу Астану в Нур-Султан. Молодые граждане Казахстана начали выходить на акции протеста, чтобы выразить недовольство отсутствием общественного консенсуса по этому вопросу.
Правоохранительные органы силой разогнали демонстрантов, но это только усилило возмущение. Митингующие начали через онлайн-ресурсы готовить петицию против переименования столицы, которую подписали почти 50 тысяч человек. В интернете граждане Казахстана объединились и вышли на митинги или одиночные пикеты. Власти реагировали привычным способом: почти сразу после отставки Назарбаева в стране был заблокирован доступ к Facebook, «ВКонтакте» и Twitter.
«Я проснулся в стране, где название столицы меняют за один день, не спросив граждан». «Я проснулась в стране, где нет свободы слова». «Я проснулся в стране, где блокируют интернет». «Я проснулась в стране, где в 30 лет я не могу позволить себе купить квартиру»... Это говорят молодые казахстанцы в видеоролике, который был выложен в YouTube за месяц до президентских выборов.
За несколько дней ролик просмотрели десятки тысяч пользователей. Не остался он и без внимания властей. Через несколько дней в соцсетях появился ролик, где молодежь, наоборот, хвалит Назарбаева и его курс.
«Я просыпаюсь в стране под пение птиц, а не под звуки взрывов», «Я просыпаюсь в стране, где каждый из нас может получить образование, и получить его бесплатно», «Я просыпаюсь в стране, где я, обычный парень, смог учиться в Оксфорде», «Я просыпаюсь в стране, где есть настоящие защитники, и я ничего не боюсь», — утверждают сторонники власти.
Противостояние власти и оппозиционно настроенной молодежи не ограничилось соцсетями. За месяц до выборов в интернете появлялись прямые включения с акций по всей стране: участники фиксировали на камеры в телефонах, как правоохранительные органы подавляют протесты, арестовывают участников. Нередко для разгона людей применялась сила, но и она не останавливала недовольных.
Лидерами борцов за справедливость стали активисты Ася Тулесова и Бейбарыс Толымбеков. В апреле, когда в Алма-Ате проходил ежегодный марафон, молодые люди развернули огромный плакат со словами «От правды не убежишь». Многие участники спортивного состязания поддержали активистов и побежали по символическому маршруту — от проспекта Назарбаева до улицы Правды. Все фото и видео забега выкладывались в интернет с хештегом #ОтПравдыНеУбежишь, который стал неофициальным лозунгом всех недовольных, а оппозиционно настроенные активисты сформировали единое движение «Проснись, Казахстан».
В тот же день авторов плаката арестовали на 15 суток, но после отбывания наказания они продолжили протестную деятельность. Активистку Суинбике Сулейменову суд обвинил в незаконной съемке антиправительственных демонстраций и приговорил к крупному штрафу. Она себя виновной не признала и заявила, что как профессиональный оператор всегда носит с собой камеру и просто выполняет свою работу. В знак поддержки Суинбике ее сторонники заклеили на суде рот скотчем с надписью «Уят» («Стыд»).
Активиста Аслана Сагутдинова задержали за то, что он стоял на центральной площади с чистым листом бумаги.
Массовые задержания прошли даже в день избрания Токаева — более 500 протестующих оказались в автозаках. В отношении многих участников протестов была применена сила. Но в Нур-Султане и Алма-Ате продолжали выражать свое недовольство, и в следующие дни требовали прекратить произвол и провести честные выборы.
Пока в Казахстане размышляют, как приструнить непокорных, в соседней Киргизии молодые активисты тоже скандалят и спорят с правительством. В этом деле они преуспели больше казахов: именно молодые кыргызстанцы стали катализатором «тюльпановой революции» в 2005 году. Тогда под давлением разгневанных людей, требующих пересмотреть итоги парламентских выборов, президент Аскар Акаев бежал из страны, а после вынужденно признал свою отставку. Через пять лет история повторилась, только исход оказался трагичнее: чтобы не уступать оппозиции, власти спровоцировали на юге Киргизии этнические столкновения узбеков и киргизов. Жертв было много с обеих сторон. Президент Курманбек Бакиев, как и предшественник, бежал из страны.
После первой революции многие российские СМИ писали, что мобилизация народных масс произошла за счет западных грантов. После второй западные журналисты предполагали, что руку к ней приложили российские власти. Внутри самой Киргизии события оценивали иначе — как следствие сложного экономического положения, раскола элит и слабости центральной власти. В любом случае, после беспорядков власти плотно держали руку на пульсе и оперативно реагировали на любые возмущения. Попытки ограничить доступ в интернет не предпринимали во избежание новых бунтов.
Самые свежие примеры, когда киргизская молодежь смогла изменить решения властей, можно было наблюдать этой весной. Возмущение граждан вызвали планы властей начать добычу урана на месторождении Таш-Булак в Иссык-Кульской области. Уверения компании-разработчика, что это безопасно, никого не убедили. Жители республики не понаслышке знают, насколько вредна не столько разработка месторождений, сколько урановые хвостохранилища — специальные сооружения, где складируют отходы урана. От советской атомной промышленности в наследство Киргизии досталось немало таких «хвостов», которые негативно отразились на здоровье местных жителей.
Как только стало известно о планах разработки новых месторождений, в стране начались акции протеста. Экологи, молодежные движения, блогеры и гражданские активисты стали основной мобилизационной силой протестов. Правоохранительные органы не раз пытались разогнать протестующих, но они снова выходили на улицы и требовали остановить разработку урана. Протесты стали основной темой местных СМИ. В итоге власти отступили, отозвав лицензию на добычу урана у компании «ЮрАзия».
Другой случай, когда киргизские активисты смогли повлиять на власть, произошел в начале лета. В июне в селе Орок Чуйской области произошел конфликт между местными жителями — киргизами и турками-месхетинцами. Милиция задержала участников драки, но попыталась все замять. Однако местные СМИ потребовали, чтобы глава области Туйгунаалы Абдраимов рассказал детали случившегося. И чиновник нагрубил одной из журналисток, отказавшись отвечать. «Мне не нравится ваше лицо», — заявил Абдраимов, проигнорировав вопрос.
В тот же день журналисты, активисты, молодежные организации запустили в сети флешмоб под хештегами #МнеНравитсяМоеЛицо и #Абдураимов_уходи. Они раскритиковали главу области за бездействие на вверенной ему территории и талант скандалить с журналистами. Власти в Бишкеке услышали недовольство активистов и жителей села Орок. Глава Чуйской области был отправлен в отставку.
Как и в Казахстане, костяк киргизских активистов составляет молодежь. И по оперативной реакции властей можно сделать вывод, что она понимает: игнорировать требования молодежи — себе дороже.
В Узбекистане времен Ислама Каримова политически активной молодежью называли, как правило, тех, кто восхвалял его курс. «Песняры» правящего режима быстро продвигались по карьерной лестнице. Однако уже в позднекаримовские времена, когда в соцсетях можно было относительно свободно критиковать власть, появились настоящие молодые лидеры общественного мнения. Приход к власти второго президента Шавката Мирзиеева и объявленный им курс реформ активисты восприняли как сигнал к выходу из тени.
В социальных сетях и СМИ стали обсуждать запретные ранее темы: махинации на черном рынке валюты, беспредел полицейских, использование детского труда, проблемы ЖКХ, сложное социально-экономическое положение. Более того, наиболее активные пользователи интернета открыто нападали на Каримова, а новым властям давали рекомендации, как спасти положение. Примечательно, что обсуждения идут в основном на русском языке. Впрочем, и казахстанская, и киргизская молодежь в основном критикует власть на русском.
Реформаторство Мирзиеева подразумевало не только контакт с гражданами через соцсети, но и перевод многих государственных услуг в онлайн-пространство. В высших эшелонах власти сперва прислушивались к общественным дискуссиям узбекистанцев, а наиболее активных пользователей и экспертов интернет-сообществ приглашали на общественные площадки для открытого обсуждения проблем.
Началось все с создания интернет-приемной президента. Туда поступили тысячи обращений, и вначале власти даже старались оперативно на них реагировать. Но со временем цифровизация услуг превратилась в отписки чиновников, разными способами уверявших граждан, что они неправы, либо отбивавшихся формальными ответами. Граждан такой формализм не устроил, поэтому обсуждение проблем и критика властей вернулись в соцсети.
Самым резонансным случаем, который привел к политической мобилизации молодежи, стало жестокое избиение в мае 2017 года студента Ташкентского медицинского колледжа имени Боровского. 18-летний Джасурбек Ибрагимов около месяца провел в больнице, но побои были настолько серьезными, что он не выжил. После того как мать погибшего юноши обратилась к властям, а те попытались все замять, история спровоцировала общественный резонанс.
В письмах на имя президента мать погибшего призывала наказать виновных. Но однокурсники Ибрагимова, которые до смерти его избили, были не простыми смертными: родители преступников оказались высокопоставленными чиновниками, которые пытались спасти своих чад от тюрьмы. Негодование родителей погибшего вызвало и другое: долгое время избитому отказывали в медицинской помощи, так как больницы не хотели портить отчетность столь вопиющим случаем.
Активисты начали публиковать все обращения матери погибшего к властям в Facebook, эстафету подхватили интернет-СМИ, которые тоже почувствовали себя свободнее с приходом Мирзиеева. За несколько дней под петицией на сайте change.org подписались почти 15 тысяч человек. В одном из центральных парков Ташкента активисты вышли на митинг с призывом наказать виновных. И это в стране, где любые протесты были под строгим запретом после событий в городе Андижане в 2005 году, когда граждане вышли на митинг, а власти применили против них силу! Сбор в центре столицы стал актом беспрецедентной смелости узбекской молодежи, и власти вынуждены были реагировать, наказав виновных.
Один из последних инцидентов, мобилизовавших граждан на акции протеста, произошел в Узбекистане в начале июня этого года. Жители одного из окраинных районов столицы — Мирзо-Улугбекского — почти год призывают власти запретить строительство четырехэтажного молодежного центра в жилом массиве. Но органы местного самоуправления утверждают, что застройщик законно получил все разрешительные документы, и игнорируют возмущения. После очередной отписки чиновников разгневанные люди вышли на пикет против застройщика и властей, которые отказываются их услышать. Причем вывела их на улицы именно молодежь, для которой центр якобы и строился, но без предварительного согласования.
Время от времени в Узбекистане блокируют интернет или соцсети, традиционно объясняя это угрозами национальной безопасности. Но образ либерала, который пытается удержать Мирзиеев, не дает ввести тотальную цензуру, как в Китае. Как долго власть будет мириться со своеволием молодежи и пытаться искать с ней общий язык, зависит во многом от того, продолжится ли узбекская оттепель.
Назвать молодежь Таджикистана политизированной можно с поправкой на то, что политизация здесь не означает недовольства властями. Скорее наоборот: молодежные активисты республики — это самые активные сторонники правительства, которые со всех трибун выступают за сохранение курса президента Эмомали Рахмона. Подобные «певцы режима» есть во всех странах Центральной Азии, но, в отличие от Душанбе, ни в одной из них они не выходят на массовые митинги в поддержку президента. Таджикская же молодежь, кажется, готова выходить на демонстрации каждый раз, как власть того захочет.
Например, после того, как в стране запретили Партию исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), в которой состояло много молодежи, активисты пытались опротестовать это решение, но провластные лидеры общественного мнения перехватили инициативу и начали выводить свои митинги против ПИВТ.
Другой повод для демонстраций регулярно дает соседний Иран. В прошлом году таджикские власти обвинили Тегеран в сотрудничестве с экстремистами. Двусторонние связи, а главное — товарооборот стран от этого серьезно пострадал. Тем не менее провластная молодежь потянулась на улицы, не особо разбираясь в деталях. Правда, после очередного саммита ШОС, который в этом году прошел в Бишкеке, стало очевидно, что Душанбе и Тегеран снова взяли курс на сближение. Поэтому с большой долей вероятности те же персонажи теперь будут выкрикивать на демонстрациях лозунги в поддержку таджикско-иранской дружбы.
Готовность молодых активистов по зову властей выходить на провластные акции не означает, что в стране все довольны действующей властью. У Таджикистана множество социально-экономических проблем, которые вызывают недовольство граждан. И протестные настроения все равно находят выход. С помощью тех же самых соцсетей и интернет-ресурсов таджикская молодежь чаще объединяется в подпольные радикальные группировки исламистского толка и вместо антиправительственных акций устраивает настоящий джихад.
Например, почти год назад в Дангаринском районе, недалеко от таджикско-афганской границы, неизвестные напали на иностранных туристов. Погибли два гражданина США, гражданин Швейцарии и гражданин Нидерландов. На следующий день в интернете было опубликовано видео, в котором молодые люди называли себя организаторами теракта и сообщали, что действуют от имени «Исламского государства» (организация запрещена в России). Власти посчитали это видео неубедительным и обвинили в преступлении членов ПИВТ.
Однако вне зависимости от интерпретации фактом остается то, что заказчики и организаторы преступления взаимодействовали через интернет. Таким образом, политическая мобилизация таджикской молодежи происходит на основе объединяющего многих радикального ислама. Это ставит таджикские власти перед сложным выбором: позволить молодежи открыто критиковать власть, но при этом участвовать в светских дискуссиях, или запретить всякую политическую активность молодых граждан и тем самым подтолкнуть этими «драконовскими методами» к дальнейшей исламизации и радикализации.
В Туркмении роль главного «молодежного» активиста играет 61-летний президент Гурбангулы Бердымухамедов. Вирусные ролики, где лидер нации то скачет на коне, то работает в спортзале, то хлестко выражается на заседании правительства, гуляют по сети и собирают миллионные просмотры. Не отстает президент и от современной культуры: читает рэп, пишет стихи. Образ «шагающего в ногу со временем» лидера, видимо, призван показать, что Туркмения — прогрессивная и современная страна. Но реальная картина иная.
Интернет и социальные сети в Ашхабаде — роскошь, доступная единицам. Рэп и современное искусство вообще находятся под жесткой цензурой властей. Что касается молодежи, то политизированной можно назвать лишь ту часть, которая давно покинула страну и из-за рубежа критикует власть. Внутри республики вся политическая активность под контролем, и любые попытки пойти против курса правительства жестко пресекаются.
Тем не менее акции протеста случаются даже в Туркмении. Они не носят массового характера и почти не попадают в сводки новостей, но иногда имеют успех. Например, в 2014 году жители приграничных районов потребовали открыть дорожное сообщение с Ашхабадом. До этого власти перекрыли его, чтобы сдержать поток трудовых мигрантов с окраин в столицу. Но граждане, которым запрещен выезд за границу, не могли смириться с тем, что теперь им нельзя зарабатывать даже на родине. Власти пошли на уступки и дороги открыли, но зачинщиков наказали. Так везет не всем: в 2011 году вышедших на улицы граждан, среди которых было немало молодежи, не услышали, хотя протестовали они против сноса своих домов. Власти разогнали митинг, снесли дома, а на их месте возвели белокаменные дворцы.
Новым способом достучаться до властей для туркменской молодежи стал рэп. Пример им подал сам Бердымухамедов, который в одном из своих вирусных видео читал стихи под ритмичную музыку. Туркменские рэперы стали осторожно выражать свои политические взгляды и недовольство социально-экономическими проблемами. Напрямую они власть не критикуют, но призывают общественность активнее выступать за свои права.
«Открой глаза, посмотри в зеркало. Посмотри на свое окружение. Не останавливайся, проснись. Хватит терпеть», — говорил своим поклонникам рэпер Маро. Но власти и здесь держат ухо востро: вскоре его арестовали и заключили в тюрьму. Та же участь постигла его родственников. Но, несмотря на все запреты и угрозы властей, можно заключить, что и политизация граждан, и особенно молодежи, — тенденция, характерная даже для закрытой и тотально контролируемой Туркмении.
Язык государственной пропаганды в Центральной Азии больше не работает. Молодые люди, уставшие от бессмысленного формализма и отсутствия изменений, требуют от чиновников понятных слов и оперативных решений. Для этого, не обращая внимания на запреты, они, как молодежь в других странах, используют все способы выражения своей позиции: интернет, соцсети, поп-культуру. Причем запрос на реформы, демократизацию и либерализацию системы налицо во всех пяти республиках региона. Но власть еще не успела подстроиться под общемировые тенденции вслед за молодежью и предпочитает держаться старых методов — репрессий и цензуры, не замечая, что они уже перестали работать.