Почти полтора года в Комсомольском районном суде города Тольятти проходит судебный процесс против владельцев компании «Тольяттиазот» — одного из крупнейших в мире игроков на рынке производства аммиака. На долю предприятия приходится около 10 процентов мирового производства этой важной химической продукции. По версии следствия, в компании «Тольяттиазот» долгие годы существовала схема масштабных хищений, бороться с которой попробовал миноритарный акционер компании — «Уралхим». Процесс стал резонансным — в СМИ излагаются версии о том, что он является чуть ли не замаскированным рейдерским захватом предприятия. Потерпевшая сторона — компания «Уралхим», — однако, считает иначе. Об аргументах обвинения, о реакции на них защиты и о том, как процесс видит сторона потерпевших миноритариев ТОАЗа, — в материале «Ленты.ру».
Уголовный процесс проходит против бывших совладельцев компании «Тольяттиазот» (ТОАЗ) Владимира и Сергея Махлаев. Кроме них, обвиняются бывший генеральный директор этого предприятия Евгений Королев, владелец компании Ameropa AG Андреас Циви и руководитель швейцарской компании Nitrochem Distribution AG Беат Рупрехт-Ведемайер. Следствие обвиняет предпринимателей в мошенничестве в особо крупном размере. Процесс идет в заочной форме — все обвиняемые скрываются в Европе и США. 18 июня завершились прения сторон. Суд намерен вынести приговор 2 июля.
Государственное обвинение представило суду схему хищения, по которой обвиняемые незаконно присваивали выручку предприятия. В период с 2008 по 2011 год продукцию ТОАЗа продавали исключительно швейцарскому дистрибьютору — компании Nitrochem, которой управлял Беат Рупрехт-Ведемайер. При этом цены были существенно ниже рыночных. Потом продукцию продавали уже по рыночным ценам по всему миру, а разницу участники этой довольно простой схемы делили между собой.
Отмывались неправедные капиталы, как это обычно и бывает, через подставные офшоры. По мнению следствия, незаконный доход преступная организованная группа получила в размере 85 миллиардов рублей. Гособвинение просит суд заочно приговорить основного акционера «Тольяттиазота» Владимира Махлая и его сына Сергея к девяти годам колонии общего режима.
Потерпевшей стороной в процессе признана компания «Уралхим», по убеждению которой преступная схема начала действовать еще в 90‑х годах, когда Владимир Махлай приступил к реализации плана по установлению контроля на предприятии совместно с Феликсом Циви, отцом Андреаса Циви, который проходит по делу в качестве обвиняемого. Компания «Уралхим» на протяжении нескольких лет добивалась от руководства ТОАЗа соблюдения прав миноритарных акционеров, которой сама и является, и пыталась пресечь практику нарушений законодательства, связанную с производственно-экономической деятельностью «Тольяттиазота».
Сторона защиты утверждает, что судебный процесс мешает нормальной работе «Тольяттиазота». По этому поводу адвокат Московской городской коллегии адвокатов Александр Низов, представляющий интересы компании «Уралхим», в интервью РАПСИ утверждает, что трудно представить, что текущий процесс как-то отрицательно сказывается на работе предприятия. «А вот что действительно в течение долгих лет наносило ему ущерб — так это кабальный 20-летний контракт на эксклюзивную продажу продукции единственному покупателю, ценовой диктат, систематический вывод денежных средств, недофинансирование, плохое техническое состояние агрегатов и простой мощностей, незаконная продажа ценных производственных активов, которые "Тольяттиазот" вынужден теперь арендовать у офшора, — отмечает Александр Низов. — Как вы понимаете, до этого состояния ТОАЗ довел не суд, а действия его собственников и управленцев. Наоборот, в суде "Тольяттиазот" выступает в роли потерпевшего, и это говорит о многом».
По словам Александра Низова, для такого долгого процесса длиной в полтора года имелись веские причины: «Прежде всего, только объем письменных материалов при поступлении дела в суд занимал около 500 томов. Уже на стадии исследования письменных материалов дела, которая предваряла допросы свидетелей, стало понятно, что защита избрала тактику максимально возможного затягивания процесса», — говорит адвокат.
По мнению потерпевшей стороны, практически сразу после начала оглашения стороной государственного обвинения письменных материалов дела на суд просто обрушился шквал претензий со стороны защитников обвиняемых и представителей ТОАЗа, суть которых сводилась к тому, что оглашение материалов происходит слишком быстрыми темпами. «Доходило до того, что защитники чуть ли не секундомером фиксировали время, затраченное обвинителями на оглашение тех или иных материалов», — подчеркивает Александр Низов.
Как считает сторона компании «Уралхим», защита обвиняемых, затягивая процесс, прибегла прежде всего к тактике затягивания процесса через вызов в суд неоправданно большого количества свидетелей, порой вообще плохо знавших суть разбираемого судом дела. Хотя у самой стороны обвинения оказалось целых 222 свидетеля. Но прокуроры решили допросить только наиболее ценных из них, количество которых составило немногим менее 100 человек. К тому же значительное количество свидетелей на момент допроса продолжали работать на ТОАЗе, и эти люди оказались в сложном положении «под серьезным прессом со стороны руководства своего предприятия, которое и в ходе предварительного следствия, и на стадии судебного разбирательства предпринимало значительные усилия, чтобы воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу», отметил Александр Низов.
Защитникам же позволялось по нескольку раз оглашать уже неоднократно оглашенные материалы дела. Тем не менее суд не отказывал в допросе свидетелей защиты, уже явившихся в суд, то есть действовал в точном соответствии с уголовно-процессуальным правом. «Складывалось впечатление, что защитники просто с улицы "тащат" кого попало в процесс, лишь бы протянуть стадию еще на день-другой, — вспоминает адвокат. — В ходе судебного следствия в качестве специалистов по ходатайству защитников было привлечено и допрошено не менее 10 человек — представителей самых различных научных областей».
Александр Низов отмечает слаженность и высокий профессионализм прокурорской команды. «Активная позиция в процессе и блестящее знание материалов дела позволили обвинителям в ходе допросов получать от свидетелей ценные, обличающие подсудимых показания, зачастую при явном желании самих свидетелей ограничиться лишь набором формальных сведений, сообщаемых суду», — подчеркивает Александр Низов.
С другой стороны, адвокаты обвиняемых утверждали, что не всех свидетелей защиты допросили, в том числе чуть ли не целый десяток иностранных граждан, которые могли бы дать показания о ценах на аммиак и карбамид, но которые до финальной стадии судебного следствия никак и нигде не фигурировали в процессе. «Кто они такие, какое отношение к делу имеют? Никакого внятного объяснения защитник не представил, — говорит Александр Низов. — Зато предложил суду вызвать всех этих людей на допрос, используя электронную почту. Вызвать свидетеля в суд по e-mail! И это притом что незадолго до заявления ходатайства тот же адвокат буквально инструктировал суд, как правильно следует вызывать в процесс участников судопроизводства, являющихся иностранными гражданами».
Другой «фишкой» тактики затягивания процесса стали утверждения защиты о том, что в ходе процесса якобы были нарушены ее собственные права — в общем-то довольно часто практикуемый способ. «Адвокаты пытаются таким образом направить внимание суда не на обстоятельства, устанавливаемые в ходе процесса, не на исследуемые доказательства, а на некий "список обид" представителей защиты, который используется как существенный элемент давления на суд, — утверждает Александр Низов. — В результате о любом негативном, с точки зрения защиты, процессуальном событии, например, об отказе в удовлетворении ходатайства, адвокаты заявляют как о нарушении их прав».
«Хотя, принимая такое решение, суд просто реализует полномочия, предоставленные ему действующим процессуальным законом. Справедливости ради следует отметить, что в ходе настоящего процесса в удовлетворении ходатайств суд периодически отказывал и нашей стороне, и прокурорам. Мы данные факты воспринимали исключительно как рабочие моменты», — подчеркнул Александр Низов.
Потерпевшая сторона в процессе напрочь отвергла обвинения адвокатов защиты в том, что практически все их ходатайства суд отклонял. Александр Низов говорит о том, что по ходатайству защитников на стадии судебного следствия к делу было приобщено несколько десятков томов. Вот почему не приходится говорить о каких-либо нарушениях прав на защиту.
Другой обидой защиты стало заявление о том, что судья, дескать, сильно торопит процесс, стремясь как можно быстрее завершить дело. «В какой-то момент процесса, суд, идя навстречу в первую очередь стороне защиты, перешел в режим рассмотрения уголовного дела в непрерывном процессе, — вспоминает Александр Низов. — Вызвано это было заявлениями самих защитников, что им требуется больше времени для представления доказательств. Суд им это время предоставил, фактически установив, что каждый рабочий день будет посвящен исключительно представлению доказательств стороной защиты. И что вы думаете — защитники сразу начали болеть, участвовать в других процессах, да и просто срывать судебные заседания».
Одной из несостоявшихся сенсаций процесса стали обвинения защиты в том, что только лишь ценовая, а точнее, «комплексная экономико-правовая» экспертиза лежала в основе обвинительного заключения. «Процессуальный закон устанавливает, что никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. Утверждение, что одно-единственное доказательство из тысяч, представленных суду, способно повлиять на итоговое решение, вплоть до полного опровержения обвинения, противоречит и букве, и самому духу закон, — напоминает Александр Низов. — Предмет доказывания по настоящему делу весьма обширен. Экспертное заключение имеет отношение только к части обстоятельств, подлежащих доказыванию. Значительное количество обстоятельств, подлежащих доказыванию, было установлено совсем другими доказательствами: документами, изъятыми в ходе обысков и выемок, обширнейшей электронной перепиской, показаниями потерпевших и свидетелей».
Кроме того, защита в ходе процесса предпринимала отчаянные попытки опротестовать экспертное заключение, и именно ей принадлежит авторство суждения о том, что все обвинение основано на экспертном заключении. «Но именно они же представили суду доказательства, позволяющие однозначно заявить о состоятельности и законности экспертного заключения, — опровергает эту точку зрения Александр Низов. — По ходатайству защиты были допрошены несколько специалистов, которые предложили суду свои суждения по вопросам, связанным с проведенной по делу экспертизой. Причем каждый из них предлагал использовать именно его методику. В конечном итоге специалисты, приглашенные защитниками, вступили в заочную дискуссию между собой, и каждый из выступающих отстаивал свою собственную точку зрения, оппонируя всем остальным».
Другой, даже еще более скандальной сенсацией должно было стать заявление зашиты о том, что обвинительное заключение якобы было подготовлено не где-нибудь, а в самой компании «Уралхим». При этом адвокаты грозились предъявить некий электронный файл, который должен был изобличить как обвинение, так и потерпевшую строну в сговоре. «В подтверждение этого обстоятельства они ссылались на "свойства" некоего файла, имеющегося в их распоряжении. Отдельные, явно ангажированные СМИ подхватили это заявление и попытались преподнести это как сенсацию. На протяжении всего процесса защитники говорили об этом, как об установленном факте».
Однако никто, кроме самих защитников, этот файл так и не увидел — защита этот загадочный файл так и не показала. «Закон понимает обвинительное заключение как процессуальный документ, выполненный на бумажном носителе, подписанный следователем, утвержденный прокурором и физически находящийся в уголовном деле, вместе с которым оно и поступает в суд. Вот это и есть обвинительное заключение. Ни о каких файлах, свойствах и прочих электронных премудростях в законе нет ни слова», — разъясняет Александр Низов.
Очень много говорится в СМИ о том, что так как дело возбуждено по заявлению компании «Уралхим», то из этого автоматически следует то, что происходит якобы рейдерский захват ТОАЗа и для этого используется суд. «Хочу напомнить, что исковые требования о возмещении вреда, причиненного преступлением и адресованные подсудимым, лишь в небольшой своей части — это требования "Уралхима", заявленные в собственных интересах», — говорит Александр Низов.
К тому же значительная часть требований, более чем в 10 раз превышающая требования самой компании «Уралхим», заявлена в интересах общества «Тольяттиазот», где у «Уралхима» весьма скромный пакет акций. «Никаких требований, связанных с имуществом предприятия или его собственников, нами не заявлялось. Мы лишь пытаемся возместить материальный ущерб, причиненный нашей компании в связи с совершением преступления. В конце концов, мы коммерческое предприятие и никому не позволим себя грабить», — поясняет адвокат «Уралхима».
Более того, защита обвиняемых утверждала, что арест председателя правления «Тольяттихимбанка» Александра Попова в рамках уже нового уголовного дела совершенно беспочвенен. Утверждалось, что Александр Попов стал фактически заложником ситуации, происходящей вокруг предприятия «Тольяттиазот», которое является одним из ключевых клиентов Тольятихимбанка и которое не первый год находится в корпоративном конфликте со своими миноритарными акционерами.
Кроме того, защита пытается в глазах общественности представить «дело Попова» как некий вариант «дела Голунова» — дескать, силовики в обоих случаях действовали одинаково. «Сразу хочется спросить, а что же такого правоохранители подбросили господину Попову? — задет вопрос Александр Низов. — Несколько десятков миллионов долларов? Я не в курсе подробностей этого нового дела. Следствие только началось, будем следить за развитием событий. Не исключаю и других арестов в рамках этого уголовного дела».
Остается добавить, что в определенный момент потерпевшая сторона — компания «Уралхим» — заявила о злоупотреблении защитниками своими правами. «В конце концов, не только защитники имеют права. Мы как компания, признанная потерпевшим по уголовному делу, как лицо, которому причинен огромный материальный ущерб, имеем право на рассмотрение уголовного дела в разумные сроки, — утверждает Александр Низов. — Затягивание процесса, срыв судебных заседаний, доведение до абсурда стадии представления суду доказательств стороной защиты в конечном итоге препятствовали в реализации нашего права на доступ к правосудию. Не знаю, чем окончился бы этот процессуальный конфликт, но в результате защита выдохлась, и ей было просто нечего представить суду в качестве доказательств или их имитации. Судебное следствие было объявлено оконченным».