В прокат выходит новый фильм классика независимого кино Джима Джармуша «Мертвые не умирают» — лукаво критикующая тотальное потребительство и абсурдную политизацию современного мира комедия о зомби-апокалипсисе со сверхзвездным актерским составом. Центральные роли в нем отведены таким легендам, как Билл Мюррей и Тильда Суинтон: первый играет добродушного и приземленного шерифа городка, переживающего нашествие живых мертвецов, а вторая — странноватую владелицу местного похоронного бюро, обладательницу сильного шотландского акцента и остро заточенной катаны. «Лента.ру» встретилась с актерами после премьеры «Мертвых» в Каннах и поговорила с ними о картине, зомби и Джармуше.
«Лента.ру»: Вы оба по нескольку раз сотрудничали с Джимом Джармушем. Было ли что-то особенное в работе с ним над «Мертвые не умирают»?
Тильда Суинтон: Как он изменился? Знаете... Мне показалось, что по своим меркам он был относительно расслаблен на съемках этого фильма. Может быть, дело в том, что он был дома, в Америке? Наша предыдущая с ним совместная картина «Выживут только любовники» снималась в Танжере и Германии — и там было предостаточно технических проблем, довольно сложных, которые ему приходилось как-то решать. В этот раз таких трудностей было значительно меньше. И у меня было ощущение, что Джим счастлив — самой возможности снимать это кино, процессу, который складывался достаточно легко, близости дома (это всегда облегчает жизнь, поверьте).
Билл Мюррей: А вот мне этот фильм дался нелегко почему-то! Сценарий читать было так легко и приятно, но сами съемки — по сравнению с моими ожиданиями — оказались тяжелыми. Не знаю, почему — то ли потому, что в фильме были зомби, то ли из-за довольно сложных условий. Особенно с погодой был все время какой-то напряг: то дико жарко, то дико сыро, то молнии сверкают, то ветрина задувает прямо под кости. А нам в основном ведь приходилось, по сюжету, на улице снимать — сцен в помещениях минимум, одни сплошные кладбища.
Это повлияло на вашу игру?
Билл Мюррей: Еще бы! Когда шел дождь, по крайней мере, съемки останавливались в ожидании лучшей погоды. А вот когда стояла адская жара... Так что страдания играть было легко. Можно было не притворяться несчастным, а просто быть таким. Когда мы снимали внутри, а на улице при этом заходился ветер и бушевал шторм, можно было уже не изображать страх — он был настоящим. Ты его чувствовал.
Интересно, что по сути вы играете более-менее противоположных персонажей. Клифф, герой Билла — соль земли американской, такой приземленный и фаталистичный персонаж, а Зельда, героиня Тильды — во-первых, абсолютно чужеродна посреди американской глуши, а во-вторых, несколько иначе, если без спойлеров, воспринимает все происходящее.
Тильда Суинтон: Ну, я бы, кстати, не сказала, что они такие уж антиподы. И Клифф, и Зельда, в отличие от многих других героев «Мертвые не умирают», наделены способностью отстраниться от происходящего вокруг кошмара и отрефлексировать его, оценить все в перспективе. И на самом деле они оба по-своему приземленные. Просто она с настолько высокой колокольни смотрит на весь этот зомби-апокалипсис, что ей, в сущности, незачем выходить из себя и поддаваться панике. И он тоже — уже в собственной манере — сохраняет и спокойствие, и себя, потому что он настолько укоренен в объективной, приземленной реальности... Так что тут у них паритет, я бы сказала.
Билл, ваш персонаж регулярно ломает так называемую четвертую стену — более-менее признает и проговаривает, что находится в фильме Джима Джармуша. Это как-то определяло подход к роли?
Билл Мюррей: Да не то чтобы... Понимает он, что является персонажем, или нет, но зомби-то вокруг все равно прибывают и прибывают. Вообще, не знаю почему это сейчас мне лезет в голову, но если бы я кому-то в городе, где я живу или где мы работали, сказал, что снимаюсь в фильме Джима Джармуша, это бы не значило для собеседника ровным счетом ничего. Да и мне не было бы смысла это говорить — это был бы пустой звук. Но в самом процессе съемок ты так сильно, с такой самоотверженностью — по крайней мере, в идеале — погружаешься в работу, чтобы послужить делу рассказывания историй, что постфактум даже не можешь объяснить, как это у тебя вышло. Хочешь поделиться каким-то тайным знанием, но оно застревает прямо в горле. Наверное, так сам актерский организм экономит силы, бережет себя для работы как таковой. Так что Джармуш меня, конечно, подставил с этой четвертой стеной: обнажил этот элемент потери себя в персонаже, превратил в игру. Да еще и правила игры зрителям рассказал.
Это довольно очевидная мысль, но в кино этот фантастический по своей природе мотив зомбификации всегда служит метафорой идей более реалистичных. Вам самим — как зрителям, а не актерам — метафорой чего именно показалось зомби-нашествие в «Мертвые не умирают»?
Тильда Суинтон: Для меня это фильм о пробуждении, о том, как важно быть начеку и не тонуть в иллюзиях и заблуждениях. И, по-моему, это оптимистичное кино, потому что оно побуждает нас проснуться от дремы. Выпаливая устами героя Адама Драйвера пессимистичный прогноз «Все это очень плохо кончится», фильм ведь, в сущности, призывает нас принять и такой вызов. Может быть, я говорю это потому, что я по своей природе склонна стремиться к тому, чтобы улучшать мир вокруг себя. Я оптимист — причем прагматического толка. Так что я не из тех, кто верит людям, когда они стращают концом света и другими мрачными перспективами. Всегда отвечаю: «Правда? Что, нельзя сделать даже конец света чуточку выносимее? Может, зато дождь закончится». В общем, «Мертвые не умирают» — фильм-антидот, фильм-противоядие, нацеленный на то, чтобы пробудить в зрителях оптимизм и чувство ответственности. Мы можем менять ситуацию к лучшему, если по-настоящему очнемся от морока.
Билл Мюррей: (кивает) Все так. Ну, а если нет — в любом случае мы все умрем. Не вижу в этом никакой драмы.
«Мертвые не умирают» выходит в российский прокат 11 июля. Прочитать рецензию «Ленты.ру» на фильм можно здесь