Британка Лавиния Гринлоу родилась в семье медиков и ученых, но стала поэтом, прозаиком, эссеистом и сценаристом. Она выпускает сборники стихов о научных открытиях и деменции; романы о том, как меняется Великобритания и Лондон за последние полвека, и сборники эссе о том, как музыка может заставить человека гонять по ночным улицам на машине или влюбиться не в того. Писательница приехала в «Ясную Поляну» на семинар «Британская литература сегодня», организованный отделом культуры и образования посольства Великобритании в Москве. С Лавинией Гринлоу встретилась обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова.
«Лента.ру»: Создается впечатление, что нет жанров, в которых бы вы не работали: вы пишете стихи, художественную прозу, нон-фикшен, эссе, снимаете кино...
Лавиния Гринлоу: Форма сама приходит в процессе создания произведения. Я начала как поэт, потом переключилась на прозу. Однажды я написала стихотворение, потом оно превратилось в историю, а 8 лет спустя преобразовалось в роман. С возрастом я все больше готова рисковать. Так что сейчас я могу писать в каких-то своих уж странных жанрах.
Вообще, я выросла в семье ученых: мои родители, братья, сестры — все ученые. В нашем доме постоянно говорили о науке. Мне до сих пор интересно, как ученые измеряют и стремятся понять явления окружающего мира, проблематика постоянных попыток описания неизвестного. И мой первый сборник стихов написан от лица героя, которому интересна наука.
Когда мне исполнилось 50 лет, я стала собирать то, что написала, и среди прочего поняла, что многие мои тексты посвящены разным аспектам зрения, оптики, ракурса, тьмы и света. И даже музыка, о которой я много пишу, — это скорее производная от фундаментальной попытки понять, как мы прокладываем себе путь в этом мире.
Я начала с поэзии, потом стала писать прозу, а позже мне стало интересно писать о музыке. Мне было интересно, как музыка обусловила мое взросление. Я написала ряд коротких эссе об определенных моментах жизни, в которых музыка сыграла для меня важную роль. Например, как я маленькая танцую в башмаках отца. Или как я играю, а из окон звучит музыка. Как я в первый раз слушаю радио. Мои первые пластинки, на которых играло диско. Как я девочкой влюбилась в панк-рок. Это книгу я назвала The Importance of Music to Girls («Важность музыки для девочек»). Но это книга не только для девочек. Она о том, как музыка помогает стать собой, сформировать личность человека. Также я пишу о потенциальных опасностях музыки, куда она может нас завести.
А куда музыка может завести?
(Смеется.) Она может подтолкнуть подростка к тому, чтобы сесть в машину и гнать по пустым ночным улицам. Она может заставить тебя влюбиться не в того человека. Она может отправить тебя шататься по ночному городу с ложным чувством безопасности внутри. Она может дать тебе ощущение силы и власти. Все дело в языке музыке. Тебе может показаться, что звучащий текст истинен просто в силу его эмоционального воздействия на слушателя.
Вы сделали все из перечисленного?
(Хохочет.) Абсолютно! Я влюбилась в панк-рок в 14 лет, на дворе был 1976 год. 14 лет — идеальное время для панк-рока. С одной стороны, ты достаточно молод для того, чтобы впечатлиться этой музыкой. С другой — достаточно взрослый, чтобы что-то с этим сделать.
Я родилась и выросла в Лондоне, но в 11 лет моя семья переехала в небольшую деревню в 35 милях от города. И в этой деревне я оказалась не такой, как все. У меня был не такой голос, я не так выглядела — все было не так. Пару лет спустя я сделала все возможное, чтобы слиться с местной тусовкой и стала увлекаться диско. Стала такой диско-девчонкой. Проблема была лишь в том, что образ диско-девочки подразумевает женственность, а у меня всегда очень плохо получалось быть женственной — я была пацанкой.
Два года спустя появился панк-рок, и он стал для меня настоящим откровением. Оказалось, что я больше не должна быть девочкой, а могу оставаться маргиналкой — такой, какой я себя всегда ощущала. У меня появилось чувство, что я нашла свое племя. Поэтому в конце книги я среди прочего говорю, что сбежать от себя невозможно. Панк-рок не был оригинален и быстро впитался в коммерческую музыку того времени, но на момент своего появления он для меня изменил абсолютно все. Как будто я наконец нашла свой голос.
Один из первых моих романов называется Mary George of Allnorthover («Мэри Джордж из Олнортовера»). В этой книге действие происходит в 1970-е годы в провинциальной Англии, и я рассказываю об эпохе появления панк-рока. Я начала писать о музыке языком художественной прозы, и мне показалось, что это намного проще, чем писать о музыке напрямую. В этом романе фигурируют вымышленные группы и артисты, я придумала им говорящие имена и названия вроде «Дискотека и сексуальные парни».
Мой редактор тогда сказал: «Ты должна писать о музыке». Я несколько лет размышляла об этом. Меня просили писать отзывы на ту или иную книгу о музыке, хотя мне было некомфортно занимать позицию критика, авторитета. Я пишу о музыке в другой форме — форме эссе.
Почему о деменции отца вы решили писать в поэтической форме, а не, скажем, в форме романа (тогда было бы легче рассказать историю его жизни) или нон-фикшен (исследовать тему деменции)?
В те годы, когда он заболел, я исследовала поэзию настоящего времени, если можно так выразиться. Моя задача была не рассказать о заболевании моего отца. Мне было интересно другое: как потеря памяти влияет на ощущения пространства и времени. И в этом смысле мне кажется, что поэзия — наилучшая форма для такого разговора, поскольку она противостоит нарративной структуре прозы. У меня не было задачи поделиться историей отца или раскрыть его фигуру. Я говорю о более фундаментальном опыте того, как настоящее, прошлое и будущее влияют на нашу личность и ощущение себя в пространстве и времени.
Мой папа очень любил поэзию, интересовался ею, а 1960-е в Великобритании были золотым веком перевода поэзии на английский язык. Должна сказать, что мы, британцы, очень трудно знакомимся с другими культурами через язык, но мне повезло — я выросла на переводах русской поэзии. К сожалению, с тех пор ее переводить снова перестали.
Вы пишете на социальные темы? Например, вы могли бы написать о Брексите?
Да, но я иду через абстракцию. С детства мне казалось очень странным жить на маленьком острове, который возомнил себя центром земли. По крайней мере, в моем детстве дела обстояли именно так. За свою жизнь я видела, как менялась расстановка сил в Европе, но я никогда не думала, что мы окажемся там, где мы сейчас. Состояние дисморфии — так бы я его назвала. Вижу, что люди вокруг выкрикивают лозунги, что Британия снова должна стать такой, какой она никогда не была.
Я в своих текстах скорее призываю нас обсуждать то, кто мы такие, какие мы люди, как мы живем в этом мире. Но напрямую к социальным или политическим темам я не обращаюсь. Не могу сказать, что это мой выбор. Я была бы рада писать прямые политизированные тексты, но для меня это очень сложно.
Действие всех моих трех романов происходит в Лондоне, и в них я довольно подробно касаюсь и политики, и социальной жизни, размышляю, какая мы страна, как мы себя воспринимаем и с чем мы вынуждены разбираться.
Действие моего первого романа «Мэри Джордж из Олнортовера» происходит в Англии 1970-х годов, и в нем я исследую островное общество небольшой деревни и вопросы принадлежности к определенному сообществу.
Мой второй роман называется An Irresponsible Age («Безответственная эпоха»), и речь в нем идет о конце ХХ — начале XXI века в Лондоне. Он о молодежи, которая отказывается взрослеть. Я рассказываю о периоде после тэтчеризма, за которым последовало фундаментальное переустройство не только всей социальной ткани общества, но и идентичности, психологии каждого отдельного человека. Для той эпохи было характерно много проектов по городской застройке, которые не удались. В Лондоне выросли заброшенные районы — об этом я тоже говорю в этом романе.
Третий роман вышел в прошлом году. Он называется In the City of Love's Sleep («В городе сна любви»). В нем я говорю о последних годах. Его тема — любовь в среднем возрасте. Но не только. Политика и социальность в нем, конечно, тоже есть.
Лавиния Гринлоу приехала в Россию в рамках программы Года музыки Великобритании и России.