2 сентября 1945 года закончилась Вторая мировая война. Япония капитулировала после того, как ее армии были разгромлены, а два города стерты с лица земли атомными бомбами. Но не все помнят, что на стороне США воевали тысячи американцев японского происхождения — они доказывали свою преданность родной стране, несмотря на то что их родственников считали пособниками врага и держали в концлагерях. В годовщину окончания войны «Лента.ру» рассказывает о том, как США подвергли преследованию десятки тысяч своих граждан и почему эти люди остались верны своей стране.
«Вскоре после моего пятого дня рождения родители разбудили нас очень рано и стали второпях одевать. К крыльцу подошли солдаты со штыками, примкнутыми к ружьям, громко постучали в дверь и просто выставили нас из дома, — вспоминает, выступая перед аудиторией, актер Джордж Такэй. — Отец дал мне и брату маленькие чемоданы с вещами, мы вышли и стали ждать мать. Когда она вышла из дома с моей сестренкой на руках, слезы лились по ее щекам. Я никогда не забуду этот день, это навечно въелось в мою память». Во время Второй мировой войны Такэй, уроженец Калифорнии, прожил три года в концентрационном лагере.
Семью Такэя вместе с другими японцами посадили в вагоны, и они четыре дня ехали в поезде под охраной, пока не прибыли в штат Арканзас. Там, в округе Ровер, вдали от всех населенных пунктов, был организован «центр военного переселения» — почти 9 тысяч человек провели здесь долгие месяцы. Однообразные ряды деревянных бараков были обнесены колючей проволокой, по периметру которой ходили вооруженные патрули и стояли наблюдательные вышки.
Отец, мать и трое детей ютились в крохотной комнате без мебели, обедали в столовой вместе с другими заключенными, пользовались общим душем и туалетом. Они находились под постоянным наблюдением и не могли покидать лагерь — охрана на вышках была готова стрелять по беглецам без предупреждения. Судьба Джорджа Такэя постигла в годы войны десятки тысяч американских японцев.
Американцам японского происхождения жилось несладко и до войны: жители Калифорнии, где оказалось немало выходцев из Японии, боялись, что трудолюбивые азиаты займут их рабочие места. Законодатели следовали настроениям своих избирателей и принимали законы, направленные против приезжих. Так, в 1913 году штат принял закон, по которому иммигранты не могли владеть землей или любой недвижимостью, в 1922 году японцам не позволили получать американское гражданство, а в 1924 году страх перед новой «желтой угрозой» привел к полному запрету на иммиграцию японцев — так же, как десятилетиями раньше США поступили с китайцами.
Японцы из первых волн миграции, лишенные права голоса и имущественных прав, оказались в зависимости от своих детей, рожденных в США и оттого имеющих гражданство страны. Это укрепило и без того прочные сообщества, состоявшие из фермеров и предпринимателей, — японские землячества и буддийские объединения открывали на Западном побережье школы, занимались благотворительностью и помогали друг другу финансово.
С середины 1930-х годов военно-морская разведка США, обеспокоенная военным развитием Японской империи, занялась составлением списка неблагонадежных японцев, которых в случае конфликта надлежало изолировать — разведчикам не давали покоя потенциальные шпионы, живущие в непосредственной близости от ключевых аэропортов, военных частей и нефтяных скважин. Но совместные расследования разведки и ФБР показывали, что эта этническая группа в основном крайне лояльна Соединенным Штатам.
Это понимали и простые люди: несмотря на опасения военных и разгоравшуюся мировую войну, большинство граждан США продолжали считать выходцев из Японии «хорошими американцами», лояльными государству.
Все изменил Перл-Харбор.
7 декабря японская авиация нанесла сокрушительный удар по военно-морской базе США на Гавайях. Погибли почти 2,5 тысячи американских солдат, были уничтожены сотни единиц военной техники. Соединенные Штаты подняли брошенную им перчатку: Америка вступила в войну.
Поначалу первые лица государства верили докладам своих специалистов — по их данным, местные японцы оставались верны Соединенным Штатам, несмотря на конфликт. Но общественность была в панике — из-за уверенного наступления Японской империи в Азии (Япония к тому времени контролировала заметную часть Китая и оккупировала Сингапур, заставив Британию отступить) многим американцам казалось, что так же легко ее армия захватит и западный берег США. А помочь ей в этом могли бы десятки тысяч земляков, проживающих в регионе.
Для окончательного решения хватило нескольких эпизодов — одним из ключевых считают так называемый «инцидент на Ниихау», маленьком гавайском (территория США) острове. Туда, отбомбившись по Перл-Харбору, приземлился японский летчик — командование полагало, что остров необитаем. Местные жители задержали его, конфисковав бумаги и оружие, но японская семья, проживавшая там же, попыталась его освободить. Объединившись, японцы взяли островитян в заложники и пытались вернуть важные военные документы. Эта история прогремела на всю страну.
Страх общества перед японцами возрос за считанные месяцы — его разделяли и военные контрразведчики, ответственные за борьбу с потенциальной угрозой. «Я не хочу видеть никого из них здесь. Они — опасный элемент, их лояльность никак не определишь… Неважно, есть ли у них гражданство — они все равно японцы, и нам стоит беспокоиться до тех пор, пока они не исчезнут с карты», — говорил генерал Джон ДеВитт, управлявший программой интернирования.
Программу запустили уже в марте 1942 года — чрезвычайный указ за номером 9066 подписал лично президент Рузвельт. Всех, у кого была хотя бы одна шестнадцатая доля японской крови, обязали зарегистрироваться и присвоили статус «враждебных иностранцев-резидентов». В течение считанных недель свои дома и предприятия покинули от 110 до 120 тысяч человек. Две трети из них были американскими гражданами.
Пока в назначенных местах (обычно это были отдаленные от городов пустынные или болотистые местности, часто — индейские резервации) в спешке возводили деревянные бараки, «эвакуируемых» японцев держали в бывших конюшнях, хлевах и складах. К осени в глубине страны существовали десять крупных лагерей — официально они назывались «лагерями интернирования», но даже сам президент неоднократно говорил о них, как о концентрационных лагерях.
Формально им было разрешено уехать вглубь страны и жить свободной жизнью, регулярно отчитываясь властям о своем местонахождении. Но подавляющему большинству было некуда податься, и они оказались в лагерях — в первую очередь это касалось семей, ведь детям японского происхождения запрещено было посещать обычные школы.
Заключенные — для них пропаганда придумывала названия вроде «колонистов» и «поселенцев» — жили спокойно, невзирая на лишение свободы. Они организовывали сады, занимались спортом, проводили религиозные службы — среди них были как буддисты, так и христиане. В школах детей учили исключительно на английском языке и прививали им ценности американского общества. За время войны лагерные врачи приняли более 6 тысяч родов и зафиксировали около 1,8 тысячи смертей.
В большинстве лагерей условия соответствовали международным требованиям содержания военнопленных, хотя порой узники сталкивались и с перенаселением, и с суровыми погодными условиями, и со скудным питанием. Лишь чуть больше 5 тысяч человек возмутились действиями государства и потребовали лишить их американского гражданства и вернуть в Японию, когда интернированным предоставили такую возможность.
Почти все остальные американцы японского происхождения посчитали бы такие действия предательскими. Большинство из них были патриотами США — и доказали это, когда представилась возможность.
Начиная с 1944 года после продолжительных споров внутри правительства американская армия стала набирать в свои ряды японских добровольцев — и оказалось, что в стране тысячи японцев, готовых отдать жизнь за США. За годы войны более 20 тысяч из них надели ту же форму, что носили лагерные охранники, и внесли свой вклад в борьбу со странами Оси. Женщины, работавшие медсестрами, клерками и водителями, знатоки родного языка, служившие переводчиками и разведчиками, и пехотинцы, которых запрещено было отправлять на Тихоокеанский театр военных действий. Неизвестно, как бы они воевали против соплеменников — но в Европе они показали себя как исключительно храбрые воины.
442-й пехотный полк, который почти полностью состоял из американцев японского происхождения, получил рекордное количество наград «Пурпурное сердце» за всю историю американской армии — награждены были почти 9,5 тысячи из 14 тысяч солдат и офицеров. У многих героев, отважно бившихся с итальянскими фашистами, на родине оставались родственники, сидевшие в организованных их же правительством концлагерях.
Боевые успехи и патриотический задор американцев японского происхождения заставили власти задуматься об адекватности своих действий. Уже в январе 1945 года, за полгода до конца войны, США отменили военные законы о переселении. Интернированные японцы получили по 25 долларов и билет в один конец в любую точку страны.
С мая того же года, по завершении итальянской кампании, в страну начали возвращаться солдаты 442-го пехотного полка и другие военнослужащие. 2 сентября, спустя месяц после атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, представители Японии прибыли на борт американского линкора «Миссури» и подписали акт о капитуляции. Вторая мировая война закончилась.
Но вернувшихся с фронта героев, как и бывших узников лагерей, никто не ждал с распростертыми объятиями. Многие из них потеряли все — их лавки были разгромлены, дома и фермы — заняты другими людьми, а местные предприятия вешали на дверь вывески о том, что не нанимают и не обслуживают «япошек». Известно, что в сельской местности они неоднократно подвергались нападениям и порче имущества со стороны предубежденного белого населения.
«Мы остались без гроша, окруженные невероятной враждебностью. Нам пришлось поселиться в худшем районе города, среди бездомных, пьяниц и безумцев. Там повсюду разило мочой, — вспоминает Такэй. — Это было ужасно для нас, детей. Я помню, как прямо перед нами свалился на землю пьяный мужчина, и его тут же вырвало. После этого моя сестра сказала: “Мама, давай вернемся домой”. Она имела в виду наш барак в концлагере».
Японцы пытались отсудить свое имущество обратно. Общая сумма более чем 26,5 тысячи поданных ими исков составляла 148 миллионов долларов. Получить удалось всего примерно 37 миллионов. Тем, кому не помогли суды, пришлось самозабвенно трудиться, чтобы добиться благополучной жизни, и терпеть презрение и страх окружающих на протяжение многих лет.
Дети этих японцев не застали войну — зато в 60-е годы они застали всеобщее движение за гражданские права и присоединились к нему, отстаивая право своих семей на справедливое отношение со стороны американского государства. Они не пытались возместить все потерянное имущество, но подчеркивали лишения и нравственные страдания, которые их родителям пришлось пережить из-за решений властей.
Первых успехов они достигли в 1976 году — тогда президент Джеральд Форд выступил с публичным осуждением интернирования. Он заявил, что оно было исторической ошибкой, которая не должна повториться, и подписал прокламацию, формально уничтожающую печально известный указ № 9066. «Мы знаем сейчас, и нам стоило знать это тогда — американцы японского происхождения были и остаются лояльными Америке. Как на поле боя, так и дома они вписывают свои имена в историю, привнося так много в благополучие и безопасность этой страны — нашей общей страны», — сказал он в своей речи.
Вскоре после этого специально учрежденная комиссия начала расследование того, как было организовано интернирование. Ее членам удалось выяснить, что отчеты, приведшие к решению об эвакуации в 1942 году, были изменены и подделаны — и решающим фактором в итоге стала не военная необходимость переселения японцев, а ксенофобия общества и высших армейских чинов.
В 1988 году президент Рональд Рейган подписал Акт о гражданских свободах. В числе прочего он гарантировал выплату 20 тысяч долларов каждому, кто прошел через «эвакуацию» — суммарно более 1,2 миллиарда долларов. В тех местах, где располагались лагеря, установили мемориальные доски, в некоторых из них организовали музеи памяти — их посещают как потомки узников, так и обычные туристы.
***
Выступая перед аудиторией, Такэй объясняет, как все пережитое сформировало его гражданское самосознание. «Мой отец объяснил мне, что демократическая страна может быть настолько же великой, как ее народ, — но она всегда так же подвержена ошибкам, как ее народ. И поэтому, чтобы демократия работала, ей необходимы хорошие люди, которые верят в ее идеалы. (...) 442-й пехотный полк — мои герои. Благодаря им изменилось понимание того, кто такие американцы, благодаря им американцами стали считать и японцев, которых до этого боялись и ненавидели. (...) И благодаря их наследию я могу гордиться тем, что я американец».