«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о маньяках, вписавших свое имя в криминальную историю СССР и новой России. Их преступления заставили содрогнуться страну. В предыдущей статье мы рассказывали об Одноруком стрелке Александре Лабуткине, первом серийном убийце в истории Ленинграда. Сегодня наш рассказ — о другом безжалостном убийце из северной столицы — Филиппе Тюрине по кличке Филипп Кровавый. Его жертвами становились фронтовики и ленинградцы, пережившие блокаду. Следователи так и не узнали, скольких человек он убил.
Филипп Тюрин родился в 1910 году в деревне Сумерки (сейчас — Рязанская область). Его родители были простыми крестьянами — и такая же судьба, казалось, была уготована их детям. Филипп вначале действительно пошел по стопам родителей — ухаживал за скотиной, помогал отцу на пашне, сеял и собирал урожай.
Привычный уклад изменила Великая Отечественная война — 31-летний Тюрин попал на фронт. Он воевал до тех пор, пока не получил ранение, из-за которого был комиссован. Тюрина отправили на лечение в Ленинград, где он решил остаться после окончания войны. Возвращаться в родные Сумерки смысла не было: семьей он так и не обзавелся, а жить с родителями ему не хотелось. Но в Ленинграде Тюрину понадобились жилье и деньги, поэтому он стал искать работу.
И тут ему невероятно повезло: рязанец сумел попасть на очень хлебное по тем временам место — стал извозчиком при заводе «Большевик». Тюрин должен был доставлять на завод продукты и вывозить оттуда пищевые отходы. Новому работнику не только выделили повозку с лошадью, но и предоставили жилье — комнату в небольшом бараке прямо на территории завода. О подобном везении мечтали многие в голодном послевоенном Ленинграде, но Тюрина его размеренная жизнь не устраивала.
Как и почему простой работяга Тюрин превратился в одного из самых жестоких серийных убийц СССР — до сих пор остается загадкой. По одной из версий, его изменила война с ее бесконечным кровопролитием. Впрочем, есть и куда более очевидный мотив — внезапно проснувшаяся в Тюрине страсть к легкой наживе, ради которой он был готов убивать невинных людей.
По служебной необходимости извозчик с «Большевика» частенько бывал на ленинградских рынках, где шла бойкая торговля: люди продавали, покупали и меняли свои вещи на продукты. В то непростое время ленинградцам часто приходилось расставаться с памятными и дорогими предметами, чтобы прокормить себя и семью. Этим и решил воспользоваться Филипп Тюрин.
Своих жертв он искал на небольших Смоленском и Предтеченском рынках. Расчет Тюрина был прост: в этих местах редко встречались милиционеры — они предпочитали работать на более крупных рынках, где чаще попадались преступники всех мастей.
Филипп действовал по одной и той же схеме: он приезжал на рынок и начинал присматривать потенциальную жертву — прилично одетого человека, который неосмотрительно показывал деньги или имел при себе какие-нибудь ценности. Тюрин заводил с ним беседу и предлагал проехать к нему домой за картошкой. Впрочем, соглашались далеко не все: в памяти ленинградцев еще свежи были случаи каннибализма в годы блокады, поэтому люди опасались ехать неизвестно куда с незнакомцем.
В ноябре 1946 года Тюрин заманил к себе первую жертву — молодого рабочего одного из ленинградских заводов. Они разговорились — и новый знакомый рассказал, что продает картошку, причем по очень выгодной цене.
У парня как раз было свободное время, и он согласился поехать к продавцу за товаром. Уже на следствии Тюрин расскажет, что у себя в бараке указал рабочему на погреб, дал мешки и предложил самому наполнить их картошкой. Как только парень стал спускаться вниз, Филипп схватил топор и нанес своей жертве смертельный удар по голове.
Следующей жертвой Тюрина стала 62-летняя женщина, вынужденная продавать то немногое, что осталось у нее после войны. 27 ноября 1946 года она пришла на рынок продавать свой патефон, но найти покупателя на него оказалось непросто. Но тут к ней подошел Тюрин и предложил выгодно поменять патефон на картошку. Женщина без раздумий поехала к нему домой, где получила удар топором.
Два дня спустя Тюрин встретил 25-летнего фронтовика, который пытался продать на Предтеченском рынке трофейный патефон. Это была ценная вещь — но продукты в то время ценились куда больше: покупателей на патефон не было. Но тут ему встретился Тюрин, который пообещал за патефон столько картошки, сколько тот сможет унести. Фронтовик с радостью согласился на предложение и стал третьей жертвой убийцы, который забрал не только ценный патефон, но и его одежду.
А 3 декабря 1946 года убийца заманил к себе молодую пару. Парень и девушка готовились к свадьбе и отправились на рынок, чтобы раздобыть еду. При этом рассчитаться влюбленные, как и предыдущие жертвы Тюрина, хотели патефоном. В предложении съездить к продавцу домой за картошкой пара подвоха не заметила, очевидно, посчитав, что вдвоем такая поездка точно не будет опасной. Они ошиблись: смертельный удар топором Тюрин нанес сперва молодому человеку, а затем — его спутнице.
Тела своих жертв Тюрин часто топил в затоне реки Невы неподалеку от своего дома в районе под названием Уткина Заводь. Чтобы тела не всплывали, Тюрин привязывал к ним тяжелые предметы вроде кусков железнодорожных рельс.
Вскоре родственники и коллеги жертв маньяка стали заявлять в милицию о бесследном исчезновении своих близких. Поначалу стражи порядка подозревали грабителей, однако поиск пропавших раз за разом не давал никаких результатов, и тогда у сыщиков появилась новая версия: возможно, в Ленинграде орудовали каннибалы.
У милиции были показания свидетелей, которые отмечали: все пропавшие незадолго до исчезновения беседовали с мужчиной лет 40 либо на Предтеченском, либо на Смоленском рынках — но в поисках подозреваемого это не особо помогло. Больше того, сыщики пошли по ложному следу и стали прочесывать окрестности рынков: безлюдные закоулки, чердаки, дворы, подвалы и заброшенные здания. Они не могли предположить, что преступник увозит своих жертв далеко от места знакомства.
Но в конце 1946 года Тюрин допустил ошибку — он решил спрятать два тела прямо на территории завода «Большевик», где жил и работал. Для этого он выбрал заброшенную ДЗОТ (деревоземляную огневую точку), оставшуюся со времен войны. Но убийца не мог предположить, что в январе 1947 года в ДЗОТ наведаются сборщики металлолома.
Их ожидала страшная находка: полностью раздетые и связанные тела мужчин, черепа которых были проломлены, а лица — изуродованы. Испуганные сборщики поспешили обратиться в милицию и вскоре оперативники отправили тела на экспертизу. Криминалисты обнаружили на теле одного из погибших шрамы от пулевых ранений — знак того, что человек, вероятно, воевал. Когда сыщики получили эти данные, головоломка начала складываться: так был опознан убитый Тюриным фронтовик.
Сыщики начали работать и решили прочесать район, где были обнаружены тела. Осмотрев все закоулки, они обратили внимание на два пруда и проверили дно одного из них багром: так было найдено тело женщины, еще одной жертвы Тюрина. Вызванные оперативниками водолазы нашли еще три тела — мужчины и двух женщин. Затем страшные находки сделали на дне затона Невы. Но когда с обысками пришли уже в помещения завода «Большевик», самого Тюрина там не было: он уволился в начале декабря 1946 года и уехал в родную деревню Сумерки. Сам завод закрылся в январе 1947 года.
Тем не менее от сыщиков не ускользнул тот факт, что Тюрин жил вблизи мест, где находили тела. А опрос рабочих с «Большевика» лишь укрепил подозрения: они рассказали, что, уезжая, их бывший коллега забрал 11 чемоданов, полных самых разных вещей. Кроме того, то, как рабочие описывали Тюрина, совпадало с показаниями свидетелей на рынках, которые последними видели погибших в компании загадочного незнакомца.
Когда оперативники осмотрели комнату, где жил извозчик, то сразу поняли — вот он, верный след: стены, пол и даже письменный стол были забрызганы кровью. Во дворе барака милиционеры нашли целый таз, полный крови, которая застыла на морозе. Экспертиза показала: кровь из комнаты принадлежит животным (Тюрин разделывал свинину, которую привозил из деревни), а вот в тазу была человеческая. Вскоре милиционеры отправились за подозреваемым в Сумерки.
Тюрина вместе со всем его добром, среди которого оказались патефоны и несколько мужских наручных часов, привезли обратно в Ленинград. В убийствах маньяк признался не сразу и поначалу пошел в глухой отказ. Но потом, узнав, что близкие убитых начали опознавать вещи, найденные у него, Тюрин заговорил. На следствии выяснилось, что убивать он начал еще весной 1945 года. Тюрин не скрывал ничего и спокойно сообщил, что от его рук погибли 29 человек, с которыми он расправился по одной и той же схеме: заманил к себе домой за картошкой и убил топором.
Однако чистосердечные признания серийного убийцы, которого в Ленинграде прозвали Филиппом Кровавым, вызвали сомнения у следователей. Что-то не складывалось в его истории. Во-первых, на одежде погибших, которую нашли у убийцы, не было следов крови. А это означает только одно — Тюрин заставлял своих жертв раздеваться перед смертью; в противном случае после удара топором по голове кровь неминуемо попала бы на одежду.
Во-вторых, как показали экспертизы, погибшие были связаны еще при жизни — получалось, что Тюрин не нападал на них неожиданно, а подготавливал своих жертв к смерти. В пользу этой версии говорил и таз с человеческой кровью. Вероятно, убийца укладывал связанную жертву таким образом, чтобы после удара топором кровь стекала в таз, а не на пол. И наконец, следствие не исключало и сексуальный мотив: среди убитых было немало женщин, которых маньяк мог насиловать перед смертью. Впрочем, доказать последнее, как и приготовления к казни, следствие так и не смогло.
В итоге вместо 29 убийств маньяка обвинили лишь в 14 — по числу обнаруженных тел. Но и этого хватило, чтобы осудить Тюрина. Судебные слушания начались 4 мая 1947 года, и вскоре Филиппу Кровавому был вынесен суровый приговор: высшая мера наказания с конфискацией всего имущества. Один из самых жестоких серийных убийц Советского Союза был расстрелян в том же году.