Полтора года назад Илья вместе с беременной женой и дочерью-дошкольницей переехал во Вьетнам работать в отеле. Адаптация в азиатской стране с радикально другим отношением к жизни далась ему непросто. В рамках цикла материалов о перебравшихся за границу россиянах «Лента.ру» публикует его историю о жизни в Нячанге.
Мы с женой из Краснодара. До переезда во Вьетнам мы жили в четырех городах России, но никогда не бывали в Азии. Наши познания об этой части света ограничивались стереотипами, что там сплошные ледибои, а люди едят только рис, запивая его кровью кобры. Отчасти это оказалось правдой.
В России у меня была хорошая руководящая должность в отеле с достойной зарплатой и социальным пакетом. Но мне хотелось перемен и чего-то большего: дать ребенку иностранное образование, получить новый профессиональный опыт, расширить кругозор и посмотреть мир не глазами туриста, а глубже, глазами экспата. Желание переехать в другую страну росло с каждым днем.
Однажды я увидел в Facebook сообщение о подходящей мне вакансии во Вьетнаме. Отправил резюме, и мне тут же ответили. После небольшой переписки они озвучили условия оплаты. Я погуглил, во сколько обходится проживание семьи во Вьетнаме, и понял, что нам этого не хватит.
От предложения пришлось отказаться, но мысль о возможном переезде засела у меня в голове. Мы с женой решили, что переедем лишь в том случае, если я найду работу по специальности с хорошими условиями. Для меня важна карьера, поэтому мы твердо решили, что не будем устраивать дауншифтинг с ребенком. К тому же мы уже задумывались о пополнении в семье.
На поиски работы ушел год. Управленца без международного опыта и знания местной специфики никто не ждал. Я разослал около 400 резюме в несколько десятков стран и каждый день тратил полтора часа на то, чтобы просмотреть сотни вакансий. Это стало для меня чем-то вроде хобби. Поиски усложнялись тем, что старшей дочери пора было учиться. Русских школ за границей не так уж много, а международная нам была не по карману.
Однажды мне назначило собеседование рекрутинговое агентство. Выяснилось, что они ищут не руководителя, а супервайзера в небольшую сеть отелей во Вьетнаме. Эта должность была на две позиции ниже моей, но рекрутер очень просил пройти собеседование с отелем в городе Нячанг. Предложенные условия соответствовали нижней границе моих ожиданий. Я согласился. Второе собеседование прошло успешно, и мне предложили двухлетний контракт с оплатой перелета и аренды жилья, а также страховкой. Все расходы на семью я должен был нести сам.
Я взвесил все «за» и «против» и согласился. Мне казалось, что работа за границей на более низкой должности не повредит моему резюме, а полученный опыт только украсит его.
Решили, что полечу один, а беременная жена с ребенком переедут, когда закончится мой испытательный срок. Мы распродали и отдали на благотворительность все имущество, я попрощался и улетел в незнакомую страну. Я слышал, что сорок лет назад там шла война с применением химического оружия и ковровых бомбардировок. На этом мои познания о Вьетнаме заканчивались.
Вместе со мной в Нячанг прибыли около 30-50 экспатов. Компания хотела набрать новых людей с нестандартным для Вьетнама мышлением, жизненным опытом и взглядами на жизнь. Красивая идея быстро разбилась о реальность. Различия в культуре, образе мышления и манере поведения между вьетнамцами и иностранцами оказались настолько сильны, что через четыре месяца из всех переехавших осталось где-то пять-семь человек. Кого-то уволили: бывали случаи, когда выгоняли по десять сотрудников в день. Другие ушли сами. Некоторые просто покупали билет и исчезали, никого не предупредив.
В шоке были не только мы, но и сами вьетнамцы. Они спокойно работали, делали все, как умели. Кто-то мечтал о карьере, кто-то хотел спокойно отработать свою смену и уйти домой побыстрей. И вдруг к ним нагрянули 50 экспатов с разных концов мира. Мы не говорили на их языке, у нас другая манера общения, другие жесты. Вьетнам — не англоязычная страна, для них английский, все равно что для нас китайский.
К межкультурным и языковым трудностям со временем прибавился денежный вопрос. По компании мгновенно разлетелись слухи о наших зарплатах. Оказалось, что я получаю в два раза больше своего начальника и в четыре раза больше коллег. Таковы реалии рынка — экспатам почти везде платят больше, чем местным. Но вьетнамцев волновал только один вопрос: почему человек, делающий ту же работу, получает в разы больше? Ситуация устаканилась только через полгода.
Через два месяца я перевез семью. Мы сняли жилье, нашли замечательного акушера с Украины, определились с садиком.
Вьетнамцы очень просты в быту. В спальнях, как правило, нет ни окон, ни кроватей — просто тонкий матрас на полу. В гостиной: диван из деревянного массива, который ничем не обтянут. По сути, это очень красивая и дорогая лавочка, на которой, лежат, сидят, смотрят телевизор. Как при этом у них не отлеживаются бока, я не знаю. Квартира с ванной — большая редкость. Самый распространенный вариант — это душ с дыркой в полу возле унитаза. Во многих квартирах есть окно из гостиной на лестничную площадку для вентиляции. Слышимость, правда, при этом колоссальная.
Квартирный вопрос в Нячанге — больная тема для многих экспатов. Каждый, у кого есть недвижимость, мечтает подороже сдать свои квадратные метры иностранцу, так что цены на аренду тут вполне сопоставимы с российскими. Можно найти студию за десять тысяч рублей в месяц, от 18 тысяч рублей в месяц бывают однушки с той самой дыркой в полу возле унитаза и, скорее всего, даже без шторки. Зато море эмоций и пляж в шаговой доступности.
За полтора года мы трижды меняли жилье. Первую квартиру снимали в хорошем доме с охраной в спальном районе. За две спальни и гостиную приходилось платить 25 тысяч рублей в месяц плюс около трех тысяч рублей коммунальных платежей. Мы специально искали жилье подальше от шумного центра, но в первый же день поняли, что покой нам будет только сниться.
Окна выходили в парк, где располагались три ресторана. Во Вьетнаме рестораны, как правило, делают под открытым небом. В шесть утра в первом ресторане включали задорную вьетнамскую музыку, которая играла до обеда. Потом наступала тишина, так как многие вьетнамцы спят в это время. В 14:00 свой плейлист запускал второй ресторан. Через три часа подъезжал автобус с туристами из Китая, которых ждали накрытые столы и концерт традиционной вьетнамской песни. Когда концерт заканчивался, музыку снова включал первый ресторан.
Часам к девяти вечера оба ресторана наконец закрывались, но в парке был еще третий ресторан, который работал до 22:00. Там ставили музыку в стиле рейв/дабстеп/D&B, очень популярную во Вьетнаме. Такую музыку можно услышать в Нячанге повсеместно. Из соседней квартиры, в автобусе, в такси, из динамиков телефона проходящего мимо человека. И вот эта музыка, способная сбить циркадные ритмы здорового человека, звучала под нашими окнами каждый вечер до 22:00. Когда все это прекращалось, мы наконец-то могли насладиться тишиной ночи под легкие, мелодичные композиции, доносящиеся из какого-то кафе в паре кварталов от нас.
Вторая квартира располагалась в типичной вьетнамской малоэтажке: четыре этажа на восемь квартир. Таких домиков в Нячанге большинство. Пакеты с мусором там обычно оставляют у подъезда, вечером их забирают коммунальные службы. В нашем доме мусор нужно было выставлять за дверь квартиры, прямо на лестничную клетку. Раз в день его собирала уборщица.
Эта квартира нам казалась просто тихим раем. Всего лишь звуки караоке из соседних домов по выходным, да песни нашего соседа под гитару в 5:30 утра. Напротив стоял шалаш строителей, которые регулярно испражнялись в кусты, но это уже сущие мелочи. Но наше блаженство было недолгим. Через пару месяцев в квартиру за стенкой заселилась молодежь, и в нашу жизнь вернулась клубная музыка, которую они норовили включать по ночам. К счастью, вскоре вместо них заехала тихая супружеская пара.
Сейчас мы живем в элитном районе, заселенном преимущественно богатыми вьетнамцами и экспатами. Но все равно каждый вечер приходится закрывать окна, чтобы не слышать караоке.
В городе четыре англоязычные школы с садиками. Есть русский садик и небольшая русская нелицензированная школа. Дети, которые там учатся, числятся на домашнем обучении и сдают экзамены в России. Вьетнамские школы и сады без проблем принимают иностранных детей, но обучение идет на вьетнамском. Я слышал, что во Вьетнаме учитель имеет право отшлепать ученика, но только в том случае, если родители дали на это предварительное согласие.
Из всех англоязычных школ в Нячанге только две действительно международные. В остальных учатся в основном вьетнамцы. По приезде мы отдали старшую дочку в международный садик, сейчас она уже перешла в первый класс там же. В ее школе учатся дети разных национальностей, а все преподаватели — экспаты из англоязычных стран. Преподавание ведется по американскому учебному плану.
Занятия проходят с 8:30 до 15:30. Мы отводим дочку к 8:00, она завтракает домашней едой и играет до начала занятий. Проблем с интеграцией у ребенка не возникало, я с рождения разговаривал с ней на английском, поэтому базовые знания языка у нее были. Школой пока довольны, ребенок прибегает домой веселый и активный, с удовольствием делает домашнее задание. Дополнительно мы занимаемся с ней русским языком.
В городе несколько больниц и иностранца примут в любой. Цены варьируются от 300 рублей за прием в государственной больнице до нескольких тысяч в частном госпитале. В целом уровень медицины низок, основная проблема заключается в нехватке оборудования и низкой квалификации персонала. Мы особо не болеем, но каждый визит к врачу заканчивался рецептом на антибиотики. Один раз у меня воспалился палец на ноге. Врач поставил диагноз с первого взгляда и предложил всего за десять долларов вылечить его прибором, который хранится у него дома.
Мы переехали во Вьетнам, когда супруга была на седьмом месяце беременности, и последний триместр она наблюдалась здесь. В городе есть частная больница с акушерским отделением, где на тот момент работал замечательный врач с Украины. Все прошло хорошо. После родов, при благополучном стечении обстоятельств, выписывают на третий день. Кормят неплохо, как в обычной вьетнамской кафешке. Каждый день медсестра купает малыша и проводит гигиенические процедуры матери. Сами роды стоили тысячу долларов, обследование до и после — около 300.
Вьетнамцы очень сильно разнятся по характеру в зависимости от места проживания. Южане сильно отличаются от северян, а горожане от провинциалов. И эти отличия гораздо сильнее, чем, скажем, у сибиряков и москвичей. Я общался с русским, который 25 лет прожил в Хошимине, а потом переехал в Ханой. У человека случился легкий культурный шок. Южные вьетнамцы более открытые и приветливые.
Но в целом я бы разделил вьетнамцев на два типа: на обычных современных ребят и на закоренелых вьетнамцев, которые будут испражняться в центре города и тыкать пальцем при виде иностранца. Принадлежность к тому или иному типу от возраста и пола не зависит. Общения с закоренелыми вьетнамцами я стараюсь избегать, мы с ними находимся в разных вселенных и вряд ли поймем друг друга.
Несмотря на огромные различия в культуре, дружба между вьетнамцем и русским вполне возможна, если вы можете объясниться между собой и терпимо относитесь к культурным особенностям друг друга. При этом он не смотрит на вас как на иностранца, который получает в четыре раза больше, а делает в два раза меньше, а вы относитесь с пониманием, что человек может не знать, что такое GoPro, гелевый маникюр и прочие блага.
В отеле сейчас всего два экспата, я — единственный европеец. Я хорошо общаюсь со всеми ребятами. Нескольких человек считаю друзьями. Вьетнамцы очень сильно зеркалят отношение к себе. Если вы на них смотрите как на равных, проблем в общении у вас не возникнет. Совет: улыбайтесь много, здесь это обязательное условие и никого не раздражает. Вьетнамцы очень отзывчивые и всегда рады помочь. Все бытовые вопросы, которые мы с супругой не можем решить из-за языка, я решаю через коллег.
Вьетнамцы хорошо относятся ко всем жителям бывшего СССР, так как многие учились в союзных республиках, в основном в России и на Украине. Молодежь считает, что в России очень холодно, хорошие пенсии и чистый воздух. Мы с супругой из Краснодара — и первое время я пытался объяснить, что в России не везде холодно, но потом устал ломать стереотипы. Про хорошие пенсии я тоже не стал дискутировать, потому что во Вьетнаме пенсии получают только госслужащие, остальные предоставлены сами себе. Когда один вьетнамец сказал, что в России воздух чистый, а в Нячанге нет, я представил, как жители какого-нибудь промышленного города России нервно засмеялись бы. Других стереотипов о России я не встречал, но те, что есть, ломать тяжело. Каждый верит в то, во что хочет.
В городе три больших супермаркета и несколько магазинов поменьше. В них есть все необходимое, но приходится ездить в несколько мест, так как продукты завозят нерегулярно, да и ассортимент у магазинов разный. Молочные продукты мы покупаем в одном магазине, кофе и какао — в другом, мясо — в третьем. Гречка есть вообще только в одном месте. Качество продуктов первоклассное. Почти все местное, импортируют только то, что невозможно произвести на месте, и покупают это экспаты, туристы и богатые вьетнамцы.
На мой взгляд, продуктовая корзина здесь недорогая. Если переводить на рубли, то получится дорого, но курс тут не показатель. Цены в провинции сильно отличаются от цен в больших городах, при этом зарплаты могут быть одинаковыми.
На семью на еду у нас уходит около 30 тысяч рублей в месяц по текущему курсу. Мы ни в чем себе не отказываем, но едим практически все местное. Из сладостей — только выпечку пару раз в неделю. Чипсы, газировку и продукты глубокой переработки не едим.
Цены в кафе разнятся от 70 рублей за обед в местной забегаловке возле дороги в окружении мусора под ногами и до 700 рублей за блюдо в приличных заведениях. Мы обычно покупаем еду в местных забегаловках, идем на пляж и устраиваем себе пикники. А в дорогие заведения ходим уже за атмосферой и чашкой какао.
Вьетнамцы мало едят дома, кухни в квартирах очень маленькие и предусмотрены разве что для разогрева. Кафе и ресторанов огромное количество, все едят там. Но русские, проживающие в Нячанге постоянно, в основном готовят дома. Во-первых, это наша культура. Во-вторых, чтобы каждый день есть вьетнамскую еду в забегаловках, отгоняя ногами тараканов, надо здесь родиться и впитать эту романтику в себя с молоком матери.
Изначально мы поехали за новым опытом и эмоциями. Контракт в отеле заканчивается в середине 2020 года. Мы подумываем остаться подольше, но только если я найду подходящую работу. Жить здесь непросто, как и везде. Но в целом нам с женой нравится. Находясь не в своей среде, начинаешь по-другому смотреть на мир. Понимаешь, что все мы люди одной планеты. Все мы хотим жить хорошо, радостно, дать лучшее своим детям. Просто понимание хорошего у каждой нации свое. Поняв это, начинаешь по-другому относиться к людям, перестаешь на них раздражаться. Понимаешь, как лучше вести диалог.
За полтора года во Вьетнаме мы научились изъясняться жестами, красиво изображать свои мысли в рисунках, повторять одно и то же по десять раз без крика. Мы многое пересмотрели в вопросах воспитания детей, а также поняли, насколько важна среда, в которой растет ребенок, для его будущего мировоззрения и самореализации. Мы поняли, что не бывает одной правды и точки зрения. Что хорошо в России, то плохо во Вьетнаме, и наоборот. Например, отношение к кесареву сечению. В России это процедура, которую обычно делают в крайнем случае по медицинским показаниям. Во Вьетнаме роды через кесарево — признак достатка и гарант безболезненных родов, так рожает весь средний класс.
Переезд в другую страну очень сплачивает семью, ведь тут нет родных и друзей. Положиться можно только на себя, и супруг или супруга становится твоим единственным лучшим другом, матерью и отцом в одном лице. Хотя я знаю и примеры, когда после переезда у супругов кардинально расходились взгляды, и они разводились.
Жизнь во Вьетнаме я описываю в Instagram, который завел спустя год после переезда. Жаль, что не сделал этого раньше и не успел записать много хороших мыслей.