«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о маньяках, вписавших свое имя в криминальную историю СССР и новой России. В предыдущей статье речь шла об Александре Пичушкине по кличке Битцевский маньяк. Сегодня наш рассказ — об Александре Комине, который держал в своем подвале рабынь. Маньяк заставлял их шить вещи на продажу, но главной его страстью были изощренные расправы, которые он придумывал для своих невольниц. А еще Комин мечтал о подземном царстве, в котором его рабыни рожают ему маленьких рабов.
Александр Комин родился 24 мая 1953 года в городе Вятские Поляны (Кировская область), в семье простых рабочих. В детстве и юности он ничем не выделялся среди сверстников — учился средне и особых способностей ни к чему не проявлял. С трудом окончив восемь классов, Комин решил оставить учебу и готовиться к армии, но вместо этого попал на нары. 18-летний Александр ввязался в драку, в которой два человека получили серьезные увечья, и попал в колонию по статье «Хулиганство».
Отбывая назначенный ему трехлетний срок, Комин с упоением слушал рассказы своего сокамерника, который в свое время держал в неволе нескольких бомжей, которые писали иконы и картины, а «хозяин» сбывал их за неплохие деньги. Рассказы заключенного Комину очень понравились, и он взял их на заметку. Между тем за решеткой молодой зэк, казалось, нашел свое призвание: он трудился на местном швейном производстве, и работа его очень увлекла. Оказавшись на свободе, Комин отправился осваивать швейное мастерство в техникум, мечтал стать модельером.
Но диплом модельера-закройщика не гарантировал трудоустройства. Комин работал электриком, разнорабочим, сторожем, а затем устроился кочегаром. На последнем месте работы Комин познакомился с коллегой — инженером по образованию Александром Михеевым. Вспомнив рассказы сокамерника-рабовладельца, он предложил Михееву завести собственных невольников, которые будут выращивать ягоды и овощи на продажу. Вторым источником дохода Комин планировал сделать разведение черных кошек на шкуры, чтобы потом из этих шкур делать сувениры.
Через некоторое время планы Комина поменялись: он решил организовать швейное производство, на котором будут трудиться его личные рабыни. Цехом должен был стать личный гараж Александра в местном кооперативе «Идеал». Впрочем, держать рабынь в самом гараже с хорошей слышимостью было рискованно, поэтому Комин и Михеев решили создать под ним укрепленный подвал — подобие бункера. Работы заняли у сообщников долгих четыре года. «Это [будет] не теплица, а темница», — любил повторять Комин.
Владельцы соседних гаражей порой замечали, как Комин таскает ведра с землей и стройматериалы (хотя, как правило, сообщники старались делать это ночью). Но Александр отмахивался от любопытных соседей и на все вопросы отвечал — мол, выращиваю в гараже огурцы и развожу нутрий на продажу. Эта легенда очень нравилась женам автомобилистов, которые частенько ставили трудолюбивого Комина в пример своим супругам.
К концу 1994 года бункер на глубине девяти метров был готов: его площадь составила 15 квадратных метров. В разделенное на несколько комнат помещение вела лестница — к ней Комин провел высокое напряжение на случай, если его будущие пленницы надумают сбежать. Стены для лучшей звукоизоляции сообщники оббили матрасами. Немногим позже Комин и Михеев установили в бункере столы и кровати, купили две швейные машинки и ткань — а потом начали поиск рабынь.
Невольниц искали среди женщин, ведущих асоциальный образ жизни. Одна из них — 33-летняя Вера Толпаева — встретилась Александру Михееву 11 декабря 1994 года.
На свою беду Толпаева сама обратилась к Михееву с просьбой дать закурить — они разговорились. Вскоре Вера согласилась выпить в компании Александра и отправилась с ним в гараж. Подождав, пока женщина немного захмелеет, сообщники добавили ей в рюмку клофелин. Очнулась женщина уже в бункере и с ужасом выслушала речь Комина и Михеева, которые сообщили: отныне она будет жить в подвале и шить вещи. Первой ее реакцией была попытка вырваться из плена, но силы были не равны. После, чтобы усмирить строптивую рабыню, Комин неоднократно избивал ее резиновым шлангом и железными цепями, насиловал и постоянно угрожал убить.
Вскоре пленница была настолько запугана, что согласилась на все условия. Вот только шить у нее не получалось — сколько бы Комин не учил Толпаеву работать на машинке, ничего толкового не выходило. Тогда Александр потребовал, чтобы Вера порекомендовала в качестве рабыни кого-то из своих знакомых. И Толпаева рассказала, что швейным делом занимается ее 35-летняя приятельница Татьяна Мельникова. Она назвала и адрес знакомой.
Комин отправился туда в январе 1995 года и внезапно столкнулся с одним из своих бывших сокамерников — Николаем Малых: по стечению обстоятельств он оказался сожителем Мельниковой. Комин предложил Николаю выпить за встречу у него в гараже — и тот согласился, взяв с собой подругу. Вместе с Михеевым Комин напоил гостей водкой с клофелином, после чего Татьяну Мельникову спустили в бункер. Ее любовника они посчитали слишком опасным, чтобы оставлять в живых: Николая раздели до нижнего белья и отвезли на ближайшее поле.
Его одежду подельники разбросали поблизости, чтобы изобразить, будто он в состоянии психоза сам разделся и уснул в сугробе. На окоченевшее тело мужчины спустя несколько дней наткнулись случайные прохожие, которые сообщили о находке в милицию. Задумка Комина сработала: смерть Малых, который всегда отличался тягой к спиртному, милиционеров не заинтересовала — ее списали на несчастный случай.
Комин тем временем по старой схеме «обрабатывал» Мельникову — измученная издевательствами женщина вскоре сломалась и стала шить халаты и нижнее белье. Ей приходилось работать по 16 часов в сутки: «хозяин» требовал по 32 халата в день. Вторая пленница, Толпаева, в это время была занята обустройством бункера. В случае неповиновения Комин обещал изрезать обеих рабынь ножом.
Своих пленниц Комин практически не кормил — их рацион состоял в основном из круп, картошки, черного хлеба и настоя шиповника. Чтобы выжить, Толпаевой и Мельниковой нередко приходилось жарить картофельные очистки. Мылись невольницы раз в неделю в тазу: для этого Комин при помощи лебедки спускал им в подвал канистру с водой.
Между тем одежда, которую шила Мельникова, пользовалась большим спросом на местном рынке — и тогда Комин с Михеевым решили расширить производство, но для этого им понадобилась мужская сила. И тогда сами пленницы предложили привести в бункер их давнего знакомого, который много пил, лишился жилья и был рад любому крову. Комин получил подробное описание внешности и отправился искать потенциального раба на местный рынок — но ошибся и привел в гараж другого человека.
Так в бункере появился 37-летний Евгений Шишов. Мужчина имел крепкое телосложение, отслужил в свое время в ВДВ, но затем пристрастился к алкоголю и сильно сдал. Он сам спустился в бункер — Комин убедил его, что хорошо заплатит за посильную помощь. Оказавшись в западне, Шишов согласился надеть на себя кандалы, а заодно сообщил, что является умелым электриком. Он даже не думал, что этим откровением подписывает себе смертный приговор: Комин тут же сообразил, что пленник запросто отключит питание лестницы, и задумал избавиться от Шишова, казнив его на самодельном электрическом стуле.
Маньяк привязал пленника к стулу, позволил ему выкурить последнюю сигарету, обмотал оголенными проводами его руку и ногу и приказал своим пленницам нажать на кнопки прикрепленных к устройству выключателей. Мельникова даже под страхом смерти отказалась выполнить требование, а вот Толпаева приказ Комина исполнила: от мощного удара током Евгений Шишов погиб мгновенно.
Комин жестоко избил ослушавшуюся его Мельникову, а Толпаева, напротив, стала его фавориткой. Он даже отпустил Веру на волю, чтобы та отыскала и привела в гараж новую жертву. Женщина, на чьей совести была смерть Шишова, оказавшись на свободе, не только не пошла в милицию, но четко выполнила приказ Комина. 16 июля 1995 года Толпаева вернулась в гараж в компании 36-летней безработной Татьяны Козиковой: та недавно освободилась из колонии, где отбывала срок за мелкое хищение, а до этого работала поваром.
Попав в бункер, Козикова, как и остальные пленницы, была избита, но это не сломило ее волю. Она постоянно пыталась сопротивляться и даже защищала подругу по несчастью — Татьяну Мельникову. Ей Козикова сделала самодельный оберег, завернутую в полиэтилен записку с молитвой. А узнав, что измученная рабством Мельникова задумала свести счеты с жизнью, Козикова отговорила ее от рокового шага, пообещав, что организует побег.
Свое слово пленница сдержала: выяснив, что Комин обесточивает лестницу, когда сам спускается в бункер, Козикова улучила момент и заперла его в одной из комнат, а сама вместе с подругой попыталась сбежать. Но Комин выбил дверь и схватил поднимавшихся по лестнице женщин. Их ждало страшное наказание. «До такой степени он меня бил, что сам был в крови — брызги крови, кожа лопалась. Потом он взял шланг, потом он выворачивал мне голову. Потом он свечкой поджигал мне руки», — вспоминала одна из рабынь.
Но этих жестоких пыток впавшему в бешенство Комину показалось мало. Он предложил Козиковой и Мельниковой наказание на выбор — либо разрезать им рты от уха до уха, либо выбить на лбах татуировки со словом «раб». Испуганные пленницы выбрали второй вариант, и маньяк изуродовал их лица наколками, кроме слова на лбу набив еще и линии слез под глазами. Татуировки рабынь долго заживали и гноились. А Комин, чтобы попытки побегов не повторялись, закрепил на стенах бункера кандалы: отныне прежде, чем спуститься в подвал, он сигналил рабыням лампой. После этого пленницы должны были застегнуть оковы на своих шеях и руках, а затем положить ключи на стол.
Но однажды Комина постигло разочарование: свою помощницу Толпаеву он отправил на поиски очередной невольницы, но та внезапно исчезла. Поэтому искать новую рабыню он решил сам. В начале 1996 года Комин привел в гараж 27-летнюю Татьяну Назимову — девушка страдала психическим заболеванием и, сбежав из дома, кочевала по железнодорожным станциям. Для работы она не годилась, но Комин сделал ее своей любовницей и стал называть Оксаной.
К тому времени подпольная фабрика маньяка перешла на новый уровень: помимо халатов, его невольницы теперь шили ризы для священников, а также ткали иконы и гербы. Полотно с гербом Комин даже пытался продать сначала местной администрации, а затем не побоялся обратиться с подобным предложением и к руководству милиции Вятских Полян. Но везде получил отказ — у потенциальных заказчиков не оказалось денег.
Тогда, чтобы увеличить доход, Комин решил подключить своих рабынь к выращиванию огурцов в парнике: он установил в бункере теплицу, организовал электроподогрев и довольно быстро получил первый урожай овощей. Но вскоре владелец соседнего гаража в разговоре с Коминым упомянул про невыносимую жару, из-за которой даже пророс хранившийся у него картофель. После этого маньяк решил не рисковать и разобрал теплицу. К слову, теневой заработок отнюдь не мешал Комину встать на учет на бирже труда и получать пособие по безработице.
В январе 1997 года в бункер вернулась беглянка Толпаева, с которой Комин случайно столкнулся на улице. Он сделал вид, что обрадовался встрече с ней, и предложил бывшей сообщнице вернуться в дело. Больше того: Комин пообещал Толпаевой сделать ее руководителем продаж. Обрадованная такими перспективами женщина согласилась, даже не подозревая, что Комин задумал отомстить ей за бегство. Впрочем, по другим данным, причиной расправы над Толпаевой могла стать ее попытка шантажировать Комина: она якобы потребовала приличную сумму денег за молчание о его темных делах. В противном случае женщина грозила обратиться в милицию.
Как бы то ни было, Толпаеву ждала страшная смерть: Комин долго пытал ее, бил и засовывал ей под ногти иголки, а затем приказал другим пленницам сделать ей инъекцию тормозной жидкости. Испуганные рабыни никак не могли попасть в вену, и тогда Толпаева предложила выпить яд самостоятельно. По воспоминаниям пленниц, Вера умирала в мучениях 15 часов. После ее смерти Комин и Михеев сбросили тело погибшей в прорубь на реке Вятка.
Следующей жертвой Комина стала его любовница Татьяна Назимова: к ее психическому недугу добавился физический — она заболела лейкозом и к концу года жизни в бункере уже не могла вставать с кровати. К середине марта 1997 года маньяк задумал избавиться от Назимовой, но на ее защиту встала Татьяна Козикова: она стала упрашивать отпустить больную невольницу — мол, из-за своих психических особенностей та никому ничего не расскажет. Комин задумался об этом и решил выяснить, насколько адекватно Назимова оценивает происходящее. Та доверчиво сообщила маньяку, что находится на курсах кройки и шитья, которые ведет «преподаватель» Александр Комин.
После этого судьба Назимовой была решена: маньяк несколько дней морил жертву голодом, а после насильно через воронку влил ей в рот стакан антифриза. Тело погибшей Комин решил погрузить на санки и оттащить под покровом ночи прямо под двери местного морга — идея, что сотрудники учреждения найдут покойницу прямо у дверей, забавляла убийцу. Однако до пункта назначения Комин так и не дошел: заметив на выезде из кооператива случайного прохожего, он бросил ношу и сбежал.
В конце 1996 года в бункере Комина появилась новая пленница — 22-летняя Ирина Ганюшкина, которую незадолго до своей гибели привела Толпаева. Ганюшкина пыталась заняться предпринимательством на местном рынке, но крайне неудачно — потеряла большую сумму денег, взятых в долг. При этом личная жизнь Ирины складывалась хорошо — она собиралась съезжаться со своим молодым человеком. В роковой для себя день Ганюшкина шла смотреть съемную квартиру, хозяйкой которой была ее соседка по дому — Вера Толпаева.
Выслушав рассказ девушки о ее долгах, Толпаева предложила Ганюшкиной отправиться в гараж к своему знакомому Комину — обещала, что тот одолжит Ирине нужную сумму денег. Однако вместо этого опоенная водкой с клофелином девушка оказалась в бункере. Вскоре туда пришел Комин. «Отсюда выходят только вперед ногами», — сообщил он новой рабыне. Но надежда на спасение появилась у Ирины, когда в подвал спустился сообщник маньяка Михеев: его пленница знала с детства. Ганюшкина стала умолять знакомого помочь ей, но тот не только отказал, но и изнасиловал невольницу.
Между тем Ганюшкина, которая обладала миловидной внешностью и покладистым характером, очень понравилась Комину. 8 марта 1997 года маньяк, стремясь порадовать девушку, принес в бункер угощение и организовал праздничный стол для своих пленниц. Симпатию маньяка к Ирине тут же заметила Козикова: дождавшись, пока Комин уйдет, она предложила Ганюшкиной быть с ним поласковее, чтобы усыпить его бдительность. Та послушалась подругу по несчастью и стала проявлять в адрес Комина знаки внимания, даже посвящала ему стихи. Читая их, он заливался слезами.
План Козиковой удался: Комин был очарован новой швеей и стал просить Ганюшкину родить ему ребенка. Маньяк даже пытался искусственно оплодотворить пленницу при помощи шприца со своей спермой. Ганюшкина с ужасом слушала рассказы Комина о его планах: он собирался создать под землей рабовладельческую ферму — собрать женщин, которые будут рожать и растить ему рабов. Через некоторое время девушка сумела убедить маньяка, что в бункере ребенка ей не выносить. В середине апреля 1997 года Комин выгнал из своей квартиры на улице Ленина предыдущую сожительницу и поселил там Ирину Ганюшкину.
Но доверять девушке он не собирался — никогда не отпускал ее из дома одну и даже сопровождал ночью в туалет. Гуляла Ганюшкина только в сопровождении Комина: однажды они встретили на улице родителей девушки, и ее мучитель тут же попросил у них благословение на брак. Себя он представил как электрика, работающего в местной больнице. Мать и отец Ганюшкиной дали свое согласие, даже не подозревая, что в тот момент в бок их дочери упиралась заточка: Комин боялся, что девушка поднимет крик.
Через некоторое время Комин вынудил Ганюшкину забрать к себе двухлетнюю Настю — ее дочь от предыдущих отношений. Ирина быстро поняла, что ребенок станет заложником, который лишит ее шансов сбежать. Но вышло иначе: 21 июля 1997 года он разрешил Ирине одной отвезти ребенка к педиатру, а сам отправился по делам. Незадолго до этого маньяк рассказывал Ганюшкиной, что рабыни ему надоели и он собирается засыпать бункер землей вместе с находящимися там пленницами. Ирина поняла, что медлить нельзя.
«Он только из дома вышел — я собралась, Настю собрала. Он мне деньги оставил. И бегом на остановку — сначала боялась, может, он меня проверить хочет, где-нибудь стоит там. Ничего, нормально: пришла в милицию, начала рассказывать, а мне никто не верит...» — вспоминала Ирина.
Ганюшкина настояла, чтобы ее проводили в кабинет знакомого оперативника. Ему женщина принялась перечислять фамилии всех пленниц. И тут же узнала рабынь на находящихся под стеклом на столе фотографиях: Толпаева, Мельникова и Козикова числились пропавшими без вести. Правда, стражи порядка особо женщин не искали: учитывая образ жизни пропавших, решили, что те ушли в загул. Вскоре к гаражу Комина прибыла оперативная группа. Ганюшкина предупредила милиционеров, что ведущая в бункер лестница находится под напряжением. А потому они решили устроить засаду и дождаться хозяина гаража.
Как только Комин появился, его сразу же скрутили милиционеры. Он категорически отрицал, что в бункере под гаражом трудятся рабыни, и умолчал, что ведущая туда лестница находится под напряжением. Тогда один из оперативников сообщил Комину, что сейчас спустится вниз — и, если он погибнет, Александра будут судить за смерть сотрудника милиции. Маньяк тут же обесточил лестницу. Освобожденных женщин выводили из подвала в темных повязках — за годы неволи их глаза отвыкли от дневного света. «Мы жили как в могиле», — вспоминали невольницы Комина.
Вскоре задержали и его сообщника Михеева — тот принялся оправдываться: мол, помогал Комину только потому, что тот угрожал убить его жену и детей. Впрочем, это не спасло сообщника маньяка от 20 лет лишения свободы. Из них Михеев отсидел 18 лет в Кирово-Чепецкой исправительной колонии №11 (ИК-11), а потом перебрался жить в Москву. Что до Комина, то он на суде требовал для себя прилюдной казни, вместо которой получил пожизненный срок. «Я жалею, что у нас с Иринкой не получилось свадьбы, я не женился на ней и не доделал до конца вот это все», — сокрушался он после приговора.
Дожидаться отправки на зону 44-летний маньяк не стал и вскоре после суда свел счеты с жизнью в изоляторе. Получилось так, что свое последнее пристанище Комин нашел рядом с могилой отца своей жертвы — Татьяны Козиковой. Впрочем, сам маньяк представлял место своего последнего приюта несколько иначе: «Подземный город, говорил, сделаю… Что будет огромное количество людей… Я сделаю себе гроб со стеклянными окошечками, и будут они [дети Комина] приходить и смотреть на меня. Выкачаю воздух из гроба, и я буду всегда целый. Рядом посажу, как символ, говорит, яблоню», — вспоминал о безумных мечтах Комина его подельник Михеев.
Ирина Ганюшкина сменила фамилию и навсегда уехала из Вятских Полян. А получившие свободу Татьяна Мельникова и Татьяна Козикова так и не смогли адаптироваться к нормальной жизни. Первое время женщины пытались искать работу, но бывших рабынь никто не хотел брать в штат. Порой им не оставалось ничего другого, как питаться отходами, которые они находили на помойках. На воле обе прожили немногим больше семи лет, после чего скончались от сердечных приступов.