Открытию Антарктиды 28 января исполнилось 200 лет, в честь чего 2020 год объявили годом этого материка, а несколько легендарных российских кораблей отправились в экспедицию по давнему маршруту. Пару веков назад путешествие на самый южный и одновременно самый холодный континент Земли было уделом полярников и ученых, сегодня экспедицию туда может позволить себе каждый, у кого есть время, желание и средства. О том, что довелось пережить покорителям Антарктиды за две сотни лет исследований, — в материале «Ленты.ру».
Зимовка на Южном полюсе обернулась для одного из участников советской экспедиции выбором между смертью и слабой, но надеждой на жизнь. После открытия станции Новолазаревской в 1961 году врач-хирург Леонид Рогозов заметил тревожные симптомы: слабость, быструю утомляемость и тошноту, а затем высокую температуру и острую боль в правом боку. 27-летний медик, находясь посреди крупнейшей пустыни мира, диагностировал у себя аппендицит.
Антибиотики не помогали, до СССР по воде было добираться как минимум месяц, а вылететь из Антарктики мешала буйная непогода и отсутствие самолета. Ждать помощи было неоткуда, и Рогозов решился прооперировать себя сам. В помощники он взял метеоролога, механика и начальника станции: первый выполнял роль медбрата — стоя рядом на коленях, зажимал ранорасширяющие крючки и подавал инструменты, второй — держал зеркало перед хирургом и одновременно пациентом, третий — контролировал операцию со стороны на случай, если кто-то из ее участников потерял бы сознание. Врач разместился на койке в полусидячей позе, слегка развернувшись влево и подтянув под углом в 30 градусов ноги, и вколол себе шприц с новокаином.
Сделав 10-сантиметровый надрез, Рогозов начал голыми руками, без перчаток, искать воспалившийся аппендикс, наклоняя вперед голову и перебирая собственные внутренности. Время от времени хирург ощущал сильное головокружение и слабость — тогда он делал перерывы примерно на полминуты. Еще до операции он бросил взгляд на своих помощников — их лица казались едва ли не белее тех белых халатов, в которые они были облачены. В какой-то момент врач нащупал увеличившийся в размерах отросток, способный разорваться в любой момент, и затем, собрав остаток сил, отрезал его, зашил рану и ввел в брюшную полость антибиотик. Операция завершилась глубокой ночью, продлившись один час и 45 минут.
Спустя семь дней Рогозов снял себе швы, еще через неделю приступил к работе, а через месяц — смог практически полностью восстановиться и заняться тяжелым трудом. Домой в Ленинград медик вернулся лишь в октябре 1962-го — завершил обучение в ординатуре, защитил диссертацию и до конца своих дней работал хирургом в ленинградских клиниках. Умер доктор на 67-м году жизни от осложнений после операции — в конце 90-х у него обнаружили рак легкого. В экспедициях Рогозов больше никогда в своей жизни не бывал — говорил, что выполнять работу, к примеру, метеоролога или водителя ему порой приходилось чаще, чем врачевать, — и с этим он смириться никак не мог.
Появившись на свет, маленький Эмилио Маркос Пальма еще не знал, что стал первым человеком, родившимся в Антарктиде — вне временных поясов и государственных границ. Его маму привезли на станцию Эсперанса на седьмом месяце беременности — аргентинка Сильвия де Пальма была женой Хорхе Эмилио Пальмы, главы аргентинского отряда местной армии. Их, как и несколько других супружеских пар, власти выслали на континент, чтобы проверить, реально ли обустроить в полярных условиях семейную жизнь. Вдобавок считалось, что, провозгласив о рождении своего гражданина в антарктической зоне, Аргентина сможет с большой уверенностью заявить о своих правах на эти территории.
Мальчик весом 3,4 килограмма родился в разгар антарктического лета — 7 января 1978 года. Ни он, ни новоиспеченная мать ни в чем не испытывали нужды — продовольствия было в достатке, а первые дни жизни младенца, как и беременность Сильвии, шли под пристальным контролем медиков. К слову, чилийские власти, которых не меньше заботила территориальная принадлежность Антарктиды, тоже отправили на материк несколько пар, чтобы спустя время заявить о ребенке, не только родившемся в антарктических условиях, но и зачатом там же. После этого на Южном полюсе начался настоящий беби-бум — с тех пор там родились уже как минимум десять детей.
Споры по поводу первого «антарктидца» не утихают до сих пор. Есть мнение, что в действительности его рождение произошло еще в 1913 году — тогда на острове Южная Георгия, который входит в прилегающие к Антарктиде территории, появилась на свет Сольвейг Гунбьерг Якобсен. Ее отец Фритьоф Якобсен работал на местной китобойной станции. В последующие годы его жена Клара родила еще двух дочек — Сигне Фон и Осе. Сольвейг умерла в Буэнос-Айресе в 83 года, похоронили ее в норвежском городе Молде. Ее имя теперь носит одна из долин в массиве Винсона — самых высоких гор Антарктиды.
К заснеженным дорогам и лихой езде на санях с упряжкой хаски Осман привык с детства — первые два года жизни он отслужил на почте в Сибири. Судьба пса изменилась, когда его заметил главный кинолог британской антарктической экспедиции. В 1910 году его вместе с тремя десятками других собак доставили на барку «Терра Нова», которая под руководством полярника Роберта Скотта отправилась покорять Южный полюс.
33 ездовых псов посадили на цепь и разместили на мешках из-под угля прямо на палубе, их то и дело заливала морская вода из-за борта. В районе «неистовых пятидесятых» широт судно попало в зону сильнейшего шторма — одна волна ударила с такой силой, что затопила палубу и разбила цепь Османа — собаку унесло в океан. По загадочному стечению обстоятельств следующий поток воды принес пса обратно, один из членов экипажа смог выловить его из бушующей массы и вернуть на борт.
Следующая его встреча со смертью произошла уже на суше: тогда вожака в упряжке и остальных десятерых псов разделила трещина во льду — Осману и еще двум собакам, медленно задыхаясь, пришлось в течение двух часов удерживать на ремнях целую упряжку, повисшую над пропастью. После этого хаски звали не иначе как Осман Великий. Пес благополучно вернулся на Большую землю и свою собачью жизнь доживал в новозеландском зоопарке.
Еще один четвероногий член экспедиции оказался на борту «Терра Новы» случайно — черный кот по кличке Негр незаметно пробрался на корабль и уснул, не подозревая, что станет талисманом путешествующих на нем полярников. Члены экипажа смастерили для него маленький холстяной гамак с одеялом и подушкой — кот спал там, раскачиваясь в такт волнам, и лакомился тюленьим мясом. Свои запасные кошачьи жизни ему пришлось расходовать неоднократно: как минимум дважды выпавшего за борт Негра вытаскивали из воды на шлюпке, а потом приводили в чувства при помощи бренди. Спасти его не удалось на обратном пути — полярники остановили корабль и искали кота в ледяной воде несколько минут, но поиски ни к чему не привели. В газетах тогда писали, что довольное мурлыканье Негра и его жалобное мяуканье навсегда замерли где-то в волнах.
Скованная льдом антарктическая земля всегда таила в себе смертельную опасность для тех, кто решался ее покорить, — ландшафт территорий слишком хорошо скрывает свои недостатки, в том числе гигантские расщелины. Попав в одну из таких, исследователь едва ли может рассчитывать на спасение. 14 октября 1965 года материк поглотил исследовательский аппарат вместе с путешествовавшим на нем экипажем британской полярной станции Халли.
В тот день был сильный ветер — он поднимал с земли сугробы и раздувал снег по земле, мешая членам экспедиции адекватно оценивать окружающую обстановку. Трое мужчин — гляциолог Джереми Бейли, геодезист Дэвид Уайлд и врач Джон Уилсон — неслись по ледяной пустыне в кабине тягача, а четвертый член экипажа, Джон Росс, ехал на санях с упряжкой собак вслед за ними. В районе хребта Хеймефронт он внезапно понял, что ездовые остановились. Он огляделся и понял, что машина исчезла из поля зрения. Пройдя вперед, Росс увидел тягач, втиснувшийся гусеницами в большую трещину между льдов и наполовину смятый.
Полярник окликнул своих товарищей, но ответа ни из машины, ни из глубин щели не последовало. Спустя примерно четверть часа глухим голосом ему ответил Бейли. Буквально в нескольких словах тот сообщил, что Уайлд и Уилсон мертвы. Росс попытался спуститься в провал, предлагал обвязать пострадавшего веревками и поднять на поверхность, но Бейли лишь дважды повторил, что он «весь разбит». Внезапно Росс услышал из недр земли крик. Больше оставшемуся наверху в одиночестве полярнику уже никто не отвечал.
Трое саней, 16 собак и 781 килограмм груза на 18 человек — таким составом австралийский геолог Дуглас Моусон планировал устранить все «белые пятна» на антарктическом побережье. Исследовательскую команду он разделил на шесть отрядов, у каждого из которых была своя миссия. Сам 30-летний ученый 9 ноября 1912 года двинулся в путь с опытными лыжниками Белгрейвом Ниннисом и Ксавье Мерцем — им предстояло добраться до дальнего побережья через материковые льды. По дороге их ждал снежный буран с порывами ветра до 112 километров в час и крутые склоны, на которых беспрестанно опрокидывались сани. Вдобавок собаки постоянно путались в постромках и проваливались лапами в трещины, а у одного из полярников внезапно нагноился палец и возник приступ снежной слепоты.
Спустя месяц во время перехода в зоне трещин Ниннис бесшумно провалился в 45-метровую расщелину вместе с нартами и запасами еды. Дыра в земле была настолько глубокой, что рассмотреть погибшего нельзя было даже в бинокль. Еще через три недели начал бредить Мерц: сказалась утрата палатки, посуды и скудный рацион — кусочки собачатины, крохотные порции шоколада или изюма и пеммикан. Утром 8 января австралиец нашел напарника мертвым.
До базы, куда через семь дней за учеными должен был приплыть корабль, оставалось еще 150 километров — их Моусон решился преодолеть в одиночку. Сшив из вещей погибшего парус для нарт и невзирая на жуткие боли в животе и почерневшую от обморожения кожу, он продолжил движение. 29 января обессиленный начальник экспедиции обнаружил на пути снежный гурий, а внутри него — мешок с провиантом и записку, датированную утром того же дня. В ней было сказано, что до базы еще 23 километра, один из отрядов успешно покорил Южный полюс, а часть команды остается на материке еще на год. Через пару дней Моусон добрался до базы и встретился с остальными членами экспедиции — результатами их работы стали 22 тома научных сведений. Австралиец позже признал, что вынужденная зимовка спасла ему жизнь.