В ночь на 10 февраля в Лос-Анджелесе в 92-й раз раздадут премии «Оскар» (прямую трансляцию в России будет вести при поддержке Lay's онлайн-кинотеатр Okko). Кроме вечных пересудов о справедливости тех или иных побед, церемонии обязательно будут сопутствовать уже традиционные безапелляционные высказывания о том, что расклады эти определяются не художественными предпочтениями членов Американской киноакадемии, а политикой, политкорректностью и прочими внешними факторами. «Лента.ру» рассказывает о том, что на самом деле определяет оскаровские расклады — а именно о возрастном, гендерном и расовом составе киноакадемии, который и в 2020 году остается откровенно однообразным.
История премии «Оскар» в последние несколько лет — это в первую очередь история скандалов. Помните ли вы, кто выиграл премию за лучший фильм в 2016-м? А в 2018-м? Пересматриваете ли вы эти картины? Продолжаете ли вы о них думать? А вот наследие тех продолжительных, нашумевших кампаний народного гнева, которыми церемонии в эти годы сопровождались — в 2016-м это была #OscarsSoWhite, небезосновательно обвинявшая премию в последовательном и возмутительном игнорировании кинематографистов и актеров, принадлежащих к этническим меньшинствам, а в 2018-м, на волне обвинений в адрес Харви Вайнштейна, Time'sUp, стремившаяся привлечь внимание к женской доле в киноиндустрии, — продолжает сопровождать Американскую киноакадемию и каждое ее решение. Это влияние, впрочем, пока, похоже, недостаточно эффективно — вот и в 2020 году после объявления номинантов об ангажированности премии, больше льстящей белым мужчинам и их специфическим драмам и сюжетам, заговорили вновь.
В России при этом уже много лет применительно к «Оскарам» преобладает другой, парадоксальным образом обратный дискурс: якобы награды Американской киноакадемии, будто флюгер, ежегодно следуют за актуальной социальной повесткой. И вот ровно то самое, что возмущает американскую публику — отсутствие женщин среди номинированных режиссеров, а чернокожих и азиатов среди номинированных актеров — может даже профессиональными критиками провозглашаться победой чистого искусства над повесткой. Тем временем простые зрители продолжают год за годом повторять расхожую фразу о том, что образцовый оскаровский фильм рассказывает о чернокожем гее с инвалидностью — а представители российской киноиндустрии (в лице, например, бывшего министра культуры Мединского или режиссера Михалкова) как заведенные повторяют мантру о том, что нет в мире премии, более политизированной, чем «Оскар», а главной ее политической начинкой является русофобия.
В общем, к кому ни прислушивайся, выяснится, что «Оскаром» — пусть и под прямо противоположными и взаимоисключающими предлогами — недовольны более-менее все, а обсуждение премии под стать разговорам о политике чаще всего оборачивается тотальной поляризацией обсуждающих. Последним пострадавшим в этой риторической войне неожиданно оказался не кто иной, как Стивен Кинг — король литературного ужаса, состоящий в Американской академии и обладающий правом голоса в трех номинациях («Лучший фильм», «Лучший оригинальный сценарий» и «Лучший адаптированный сценарий»), имел неосторожность признаться, что, делая выбор, никогда не руководствовался мотивом поддержки расового и гендерного разнообразия: «Только качеством. Ставить во главу угла что-то другое, по-моему, неправильно». На Кинга немедленно обрушился такой шквал негодования, что следом он был вынужден пояснить: «Самое важное, чего мы можем достичь как артисты и творческие люди, — добиться, чтобы у всех были равные возможности вне зависимости от пола, цвета кожи и ориентации. Прямо сейчас такие люди представлены, мягко говоря, недостаточно хорошо. И не только в искусстве». Но этой оговорки толком никто не заметил — и писателю довелось отбиваться от целого полчища скорых на расправу интернет-бойцов.
Скандал оказался таким громким, что Кингу пришлось разъяснять свою позицию в специальной колонке для The Washington Post, где он подчеркнул, что те, кто оценивает культурные достижения, в идеальном мире должны быть слепы к вопросам расы, гендера и сексуальной ориентации, но добавил, что в настоящий момент эти соображения далеки от реального положения вещей. Но вовсе не в том смысле, что члены Американской киноакадемии особенно благосклонны к фильмам о чернокожих персонажах, женщинах или представителях ЛГБТ-сообщества — а наоборот, обращают на них внимание в последнюю очередь, если замечают их вовсе. Учитывая, например, что женщины до сих пор лишь раз выигрывали режиссерский «Оскар», а чернокожие кинематографисты и вовсе не делали этого ни разу (притом что в списки великих женщин-режиссеров и черных режиссеров могли бы войти десятки, если не сотни фамилий), замечание Кинга кажется справедливым. Но чем же такое положение дел объясняется?
Ответ кроется в демографическом наполнении Американской киноакадемии — и том простом факте, что даже самый непредвзятый зритель все равно в первую очередь тянется к фильмам о представителях одной с ним социальной группы (снятых, чаще всего, другим представителем той же группы). И в этом плане киноакадемия остается по своему составу преступно однообразной. Еще восемь лет назад 94 процента из 5,7 тысячи человек, голосующих на «Оскаре», были белыми, 77 процентов составляли мужчины, а 54 процента членов академии были старше 60 лет.
После кампании #OscarsSoWhite и сопровождавшей ее критики в адрес организации руководство организации попыталось принять меры: к 2020 году число академиков выросло до 8,5 тысячи человек. Это расширение сделало академию несколько менее гомогенной — но не то, чтобы привело к количественно выраженному равенству: в настоящий момент женщины составляют 32 процента голосующих, а представители этнических меньшинств — лишь 16 процентов. Неудивительно, что из девяти лент, номинированных на «Оскар» в категории «Лучший фильм», пять можно довольно безошибочно охарактеризовать как картины о мужчинах — более того, картины о белых мужчинах.
Еще сильнее, кажется, на выбор академии влияет возраст голосующих — даже после недавнего пополнения жюри на почти три тысячи человек более половины академиков по-прежнему составляют люди старше пятидесяти. Поэтому было бы справедливо заметить, что «Оскары» в реальности демонстрируют вовсе не объективно лучшую подборку фильмов за год и даже не идеализированную картину представлений Голливуда о самом себе, а ежегодную репрезентацию вкусов пенсионеров от американской киноиндустрии — вкусов, формировавшихся несколько десятилетий назад и давно уже не совпадающих с предпочтениями современных молодых кинозрителей. Слово «пенсионер» здесь не то чтобы преувеличение — как утверждает исследование двухлетней давности, 55 процентов членов академии последний раз работали в кино более пяти лет назад. Даже с учетом роста числа академиков за прошедшие два года, число тех, кто уже в сущности выпал из обоймы индустрии, все равно остается существенным — но именно они во многом продолжают определять победителей главных в этой индустрии наград.
Другой элемент формирующего оскаровский расклад пазла — тот факт, что никто в реальности не знает, насколько ответственно члены Американской киноакадемии подходят к просмотру претендующих на номинации фильмов, число которых ежегодно составляет от 70 до 100 картин. Никакого контроля в этой области не ведется — и, по многочисленным сообщениям и признаниям инсайдеров индустрии, далеко не все заслуживающие рассмотрения фильмы оказываются голосующими увидены и, более того, оценены по достоинству.
Насколько серьезно можно рассчитывать на то, что среднестатистический член академии — то есть пожилой белый мужчина — беспристрастно посмотрит, например, посвященное конфликту поколений и ментальностей в разделенной на два континента азиатско-американской семье «Прощание» Лулу Вэнг? Или прочувствует надрыв рассказывающего о драме выживающей афроамериканцев среднего класса из крупных городов «Последнего черного в Сан-Франциско» Джо Тэлбота? Поймет ли он природу ужаса двойственной жизни, который наполняет хитроумную конструкцию хоррора Джордана Пила «Мы» (раз уж даже более простой «Прочь» два года назад многие академики сочли недостаточно «оскаровским» по теме и жанру)? Оценит ли достаточно радикальный, современный в своей бескомпромиссности киноязык «Неограненных драгоценностей» братьев Сэфди?
Ответ на эти вопросы очевиден — и прекрасно демонстрируется тем фактом, что ни одна из этих картин оскаровских номинаций в этом году не дождалась. Да и тот ассортимент фильмов, что в ближайшее воскресенье будет соревноваться за «Оскары», в свою очередь, об умонастроениях, царящих среди тех, кто принимает решения в Американской киноакадемии (и шире — Голливуде), свидетельствует наглядно. За исключением «Паразитов» Пон Джун-хо и «Брачной истории» Ноа Баумбака, все претенденты на звание лучшего фильма года оглядываются в поисках вдохновения в прошлое — более того, во многом по этому прошлому ностальгируют (что особенно справедливо для «Однажды… в Голливуде» Квентина Тарантино и «Ford против Ferrari» Джеймса Мэнголда) и вдобавок видят в своих ретро-декорациях в первую очередь территорию для мужских драм, страстей и конфликтов. Помня о том, как на сложные этнические вызовы 2018-го (от полицейского насилия против афроамериканцев до миграционного кризиса), «Оскар» ответил награждением старомодной басни о дружбе рас «Зеленая книга», нетрудно сделать довольно очевидный вывод. Стареющие на глазах и теряющие контакт с современностью члены академии из последних сил пытаются хоть на секунду остановить часы — чествованием тех фильмов, которые изображают более простые времена и более понятный им, управляемый мужчинами с правильным цветом кожи мир, который все заметнее и сам уходит в прошлое.
92-я церемония вручения премии «Оскар» пройдет в Лос-Анджелесе в ночь на 10 февраля. Начало — в 02:30 по московскому времени. Прямую трансляцию в России будет эксклюзивно вести при поддержке Lay's онлайн-кинотеатр Okko. До 3 марта 2020 года в Okko также можно будет посмотреть церемонию в записи.