Путешественник Хишам Гезули родился и вырос во Франции, но не считает себя ни французом, ни даже европейцем. Скиталец называет себя гражданином мира и современным кочевником — он привык жить с местными, погружаться в их культуру, выбирать самые необычные способы передвижения и непроторенные пути. В его копилке приключений собралось немало безумных историй и одна из них связана с поездкой в Россию. Рассказ Гезули о побеге от российских пограничников — в цикле «Ленты.ру», созданном на основе подскастов Diaries of the Wild Ones («Дневники диких путешественников»).
Россия — удивительное место с уникальными людьми, и всю свою жизнь я мечтал ее посетить. Более того, я страстно желал проехать по Транссибирской магистрали, чтобы своими глазами увидеть всю девственную природу Сибири. Однако мое знакомство со страной оказалось не таким приятным, как я ожидал. Стартовав из Франции, я пересек всю восточную Европу, пользуясь исключительно автобусами и автостопом. Я добрался до Санкт-Петербурга, затем попал в Москву и отправился исполнять свою мечту — в поезде до Сибири. Если честно, находиться в России, не зная языка, безумно тяжело, даже если поездка включает посещение только крупных городов.
Дело в том, что все названия улиц, остановок и прочих указателей в момент моего пребывания там были написаны на кириллице. Я пытался много общаться с местными жителями, узнавать их менталитет, язык, даже разговаривать, но стоило мне произнести что-то по-русски — все вокруг заливались смехом. Даже когда я очень сильно старался и, как мне казалось, делал все правильно. Русский — безумно сложный. Однако языковой барьер — не единственная проблема, которая меня настигла.
Второе ограничение — российская виза, которая не позволяет тебе находиться в стране дольше 30 дней. С этим моментом и связана моя безумная история. Добравшись до Иркутска на поезде, я ненадолго там задержался. Останавливался на ночлег я исключительно у местных и лишь пару раз воспользовался хостелом. Если меня спрашивают, как мне удается найти жилье, не зная языка и не имея практически никаких знакомств в стране, я отвечаю так: когда вы путешествуете кочевником, у вас просто нет выбора. На тот момент в Иркутске было примерно минус 30 градусов по Цельсию, поэтому ночевать на улице я не мог.
Следующим пунктом моего путешествия должна была стать Монголия, и попасть туда я мог двумя способами: пересечь границу на поезде как все нормальные туристы (совершенно не для меня) или сесть в тесный грузовичок и отправиться туда с местными, которые любезно предложили мне этот вариант. Безусловно, я воспользовался второй опцией. Сев в тот автомобиль, я увидел, что сзади уже находились 12 человек. Оказалось, что все они были жителями Монголии и возвращались домой.
Они пользовались таким транспортом почти каждый месяц, поэтому знали друг друга. К тому же общались на одном языке. Но я был чужаком и незнакомцем, так что эти ребята пялились на меня всю дорогу как на пришельца, однако это меня вовсе не насторожило. Поскольку пересекать границу между странами мне приходилось уже много раз, никакого стресса и волнения я не испытывал. Подумаешь, всего лишь еще один необычный способ передвижения в моей копилке. Однако все было не так просто.
Мы подкатились к границе, и все ребята из грузовика прошли к окошкам с пограничниками без каких-либо препятствий. Меня же отвели в сторону и попросили ждать. Сперва я спокойно наблюдал за тем, как монголы один за другим общаются с сотрудниками этих кабинок и грузятся в автомобиль. Но когда последний из них прошел досмотр и грузовичок уехал, я начал нервничать. Дальше все происходило как во сне.
Меня отвели в небольшую холодную комнату, где был только стол и стул. Мой рюкзак, в котором я нес всю свою жизнь, отставили в сторону, а паспорт забрали. Возле двери остался охранник с автоматом Калашникова, который запрещал мне двигаться и вставать. Так я просидел около двух часов. Затем в помещение вошли несколько пограничников и одна женщина. По собственным наблюдениям я могу сказать, что в России достаточно патриархальное общество, но в нем часто встречаются безумно сильные женщины. Настолько авторитетные и непреклонные, что вы начинаете их бояться, стоит им только взглянуть на вас.
Так вот, одна из таких женщин села и начала записывать что-то в листок. Никто из них меня не понимал, они все время общались со мной на русском и, судя по всему, не верили, что я говорю только по-английски. Думаю, они вообще не верили ни единому моему слову, потому что общались со мной как с преступником. Безусловно, меня пытались запугать, манипулировать моими эмоциями, чтобы я сделал что-нибудь не так. Я же пытался изъясняться на пальцах, а та женщина продолжала заполнять чистый листок непонятными мне словами и предложениями.
Закончив допрос, пограничники ушли, в комнате остался только я и охранник с Калашниковым. После этого я провел в помещении еще примерно пять или шесть часов. Меня не кормили, мне не позволяли встать или лечь, чтобы поспать, я не мог пользоваться собственными вещами — проще говоря, в этой комнате закончились все мои человеческие права. За это время я лишь раз выходил на улицу в туалет, а все остальное время прокручивал в своей голове самые ужасные мысли.
Внезапно пограничники вернулись в комнату, и в этот момент мне стало еще хуже. Они пришли с той же самой бумагой, которую заполняла женщина, и заставили меня ее подписать. Я не понимал ни черта из того, что там написано, но они настаивали на своем. В какой-то момент парень с оружием ткнул в меня своим Калашниковым и закричал: «А ну подписывай давай!» В общем, у меня не осталось выбора, и я подчинился. Мне очень не хотелось оказаться в тюрьме, поэтому я просто исполнял все, что он говорили. После этого пограничники оставили меня на всю ночь одного, снова приказав мне не шевелиться.
Я сидел там в полубреду, истощенный от голода, холода и недосыпа, пока в пять утра в помещение не зашел тот же охранник с автоматом. Он кинул мой паспорт на стол и исчез. Он не сказал, могу я идти или должен остаться. Он просто демонстративно положил документ на стол и вышел. В эту секунду я решил, что нужно бежать. Я не считаю себя психом, но мой организм был в таком стрессе, что мне было все равно на последствия.
Мне было плевать, убьют они меня или нет. Я просто хотел, чтобы это закончилось. Однако одно меня все же останавливало — я не знал, что происходит за дверью. Поскольку я ни разу не покидал эту комнату, я не представлял, что там может быть. Я подумал, что я не могу просто бежать, потому что у пограничников были собаки.
Кроме того, я не представлял, куда мне двигаться. С одной стороны, можно было вернуться назад в Иркутск и продлить свою визу, попросить помощи у моих новых сибирских друзей. С другой стороны, меня посещала мысль просто пересечь эту чертову границу и поскорее оказаться в Монголии. Так я просидел еще час без движения.
А затем внезапно встал, схватил свою сумку и паспорт, словно ошпаренный выскочил из помещения и побежал. Я просто бежал. Бежал не оглядываясь. Бежал по кустам, сугробам, замерзшим ручьям и льду. Упав около десяти раз, я вставал и продолжал бежать. Я даже не знал, в какую сторону я бегу, где окажусь, но в такие моменты ты не думаешь ни о чем, кроме выживания.
Примерно спустя час непрерывного бега я остановился и понял, что до этого ни разу не затормозил. Я не ел, не спал и не пил уже больше суток, но мой организм откуда-то взял силы на побег. Вдруг перед глазами возникли рельсы и железнодорожная станция. Согласно выверенному расписанию, поезд до Улан-Удэ останавливался здесь всего два раза в сутки, но именно в этот момент один состав стоял возле платформы, а рядом с ним была проводница.
Но эта проводница была особенной. Я бросился к ней, и она все поняла по моему лицу. Перед ней был трясущийся запыхавшийся белый парень, у которого от страха дрожали руки и подкашивались ноги. Будто прочитав по моим глазам все, что со мной произошло, она молча впустила меня в свою комнатку в вагоне и жестом показала, чтобы я сидел тихо. Знаете, русские — очень сложные люди. Самые сложные и серьезные из всех, кого я когда-либо встречал. Но, если однажды они открываются вам, то они в буквальном смысле отдадут вам все, что у них есть.
От Улан-Удэ я взял попутку до хостела неподалеку от Иркутска, в котором останавливался на одну ночь. Я надеялся, что хотя бы там смогу пообщаться с кем-то по-английски, и мои молитвы были услышаны. Девушка на ресепшене внимательно выслушала мою историю и даже сказала, что такое уже с кем-то происходило (вау! я был не единственным сумасшедшим), однако она понятия не имела, что делать в таких ситуациях. Моя виза была просрочена, так что я не мог ни находиться в этой стране, ни покидать ее. Более того, в Иркутске не было французского посольства, поэтому я попросту оказался в ловушке.
Тем не менее в этом городе была еще одна моя знакомая, которая могла мне помочь. Мы познакомились на железнодорожной станции, когда я впервые приехал в Иркутск, и она позволила мне несколько дней пожить у нее. Я обратился к ней, и на следующий день она отвела меня к какому-то странному серому зданию. Возле него нас встретил мрачный парень, который уже был в курсе моей ситуации. И, узнав обо всем, что со мной произошло, он снова посадил меня в тесную комнату и заставил ждать.
За дверью они с моей знакомой что-то агрессивно обсуждали, а затем он зашел внутрь и сказал: «Ладно, дружище, я позвоню во французское посольство в Москве, они посадят тебя на самолет, и ты улетишь домой». Наверное, любой на моем месте вздохнул бы с облечением, но я дико разозлился. Я проехал всю Европу, пересек Россию, добрался до Сибири и почти оказался в Монголии, чтобы просто вернуться во Францию на самолете!? Я понимал, что они хотели мне помочь и делали все, что было в их силах, но для меня это был худший расклад.
Я взмолился и попросил придумать что-нибудь еще. Тогда мрачный парень сказал, что я смогу пересечь границу, только если заполню несколько бумаг и заплачу штраф. Я снова понятия не имел, что подписываю, но на этот раз у меня была переводчица. Моя подруга объяснила, что, поставив свою подпись на документах, я не смогу посещать Россию в ближайшие пять лет. Что ж, после всего, что я пережил, не могу сказать, что я сильно расстроился.
Обработка этих документов занимала около двух недель, так что, можно сказать, сама вселенная преподнесла мне возможность задержаться в России и отправиться на самое красивое в мире озеро — Байкал. Сейчас я понимаю, что просто обязан был посетить его, потому что именно с этого места начался мой духовный рост.
Но на этом мои приключения не закончились. Меня все еще мучила мысль о том, что мне надо покинуть Россию, и в общем-то это то, чего я больше всего желал на тот момент. После того, как мое путешествие на Байкал завершилось, я добрался до того же пограничного пункта на попутках, только на этот раз прошел его без каких-либо проблем. И знаете что?
Заселившись в хостел в Улан-Баторе, столице Монголии, я услышал, как мои соседи по комнате обсуждают меня же, будучи даже не знакомы со мной! Оказалось, что моя история с побегом от российских властей передавалась из уст в уста в нашей бекпекерской тусовке. Они рассказывали друг другу байку про безумного француза, пытавшегося пересечь границу с просроченной визой, приукрашивая каждую деталь этого приключения. Люди разных национальностей в другой стране, другом городе, другом хостеле обсуждали именно меня. Так я и стал знаменитым!
Однако вскоре мне пришлось разочаровать ребят и дать им понять, что на деле все было совсем по-другому. Тем не менее мне сразу удалось привлечь к себе много внимания, и я познакомился со своим соотечественником, который оказался еще большим дикарем, чем я, — он дошел до Монголии из Франции пешком! Надо ли говорить, что мы сразу спелись и решили продолжить путешествие вместе?
Несмотря на то что Улан-Батор достаточно современный город, многие люди в Монголии по-прежнему живут в юртах, и нам очень хотелось погрузиться в их культуру. У нас не было какого-то плана, мы даже не знали, в каком направлении двигаться, так что просто решили довериться интуиции и идти на юго-запад. Стоило нам начать рассказывать местным об этой затее, и те сразу принимались отговаривать нас. Все, как один, они пытались убедить нас в том, что если вдруг нам не удастся найти юрты до темноты, то мы просто умрем — либо от переохлаждения, либо от волчьей пасти. К слову, на тот момент температура воздуха в Монголии достигала примерно минус 40.
Но ни меня, ни моего нового напарника не пугало ничто. Мы выехали из Улан-Батора на раннем автобусе и оказались в начале огромной красивейшей долины. Именно там мы рассчитывали найти юрты и их жителей, чтобы остаться у них на ночлег. Но пройдя пешком несколько часов и оказавшись посередине долины, мы так и не встретили ни единой живой души. Думаю, что до заката тогда оставалось около четырех часов, и тогда мы решили, что пора бежать.
Ведь если бы мы остались на улице, когда наступила ночь, нам пришлось бы разжечь костер, и тогда волки сразу бы нас нашли. Нет, допустить это было нельзя. Нам нужно было сыграть в игру с природой, нужно было быть умнее, хитрее нее.
За те несколько часов бега я очень многому научился у своего напарника. Он был безумно силен духом, никогда не унывал и во всем видел положительные стороны. Я же постоянно задыхался, терялся в сомнениях и отказывался верить в то, что у нас все получится. Более того, из-за мороза я не мог сомкнуть век, поскольку они немедленно прилипали друг к другу и покрывались инеем. А потом случилось самое страшное. Мы услышали волков.
Я не знаю, откуда они взялись и как почуяли нас, потому что мы передвигались очень быстро, но, судя по всему, недостаточно быстро, чтобы скрыться от хищников. Это было чертовски страшно. Мы не видели их, но слышали их вой за нашими спинами. Мы старались ускориться, насколько это возможно, и вдруг в самом конце долины увидели юрты.
Со всех ног мы бросились к ним в надежде укрыться от холода и волков. Заглянув в первое же сооружение, я увидел внутри маленького мальчика лет 12. Юный монгол впустил меня и моего друга, не сказав ни слова. Он понимал, что иначе мы просто умрем. Мы разговаривали на языке жестов и прекрасно понимали друг друга, а потом в юрте появился еще один парень, постарше. Они угостили нас местной едой и чаем, а затем принялись знакомить со своей культурой. Все, что происходило той ночью посреди монгольской долины, навсегда отпечаталось в моей памяти.
Мы общались, танцевали, выбегали практически голыми на улицу и прыгали под традиционную музыку среди сугробов. Все это без каких-либо наркотиков и алкоголя. После всего, что я пережил, пытаясь попасть сюда, этот вечер был настоящим подарком. Именно ради таких подарков я устроил себе это путешествие. После Монголии я отправился в Азию, а затем в Австралию и пережил еще много всего, но тот вечер был совершенно особенным. Он изменил меня навсегда.
Люди часто спрашивают у меня, почему я так путешествую, что толкает меня на эти безрассудства. Думаю, что правильнее всего будет сказать, что так я пытался узнать настоящего себя. В современном мире мы привыкли, что нам достаточно нажать на кнопку — и на столе появится еда, вода и все, чего мы только пожелаем. Эта привычка освобождает нас от ответственности. Но когда ты попадаешь в ситуации, где все зависит только от тебя, где каждое твое решение влияет на то, будешь ли ты завтра жить, чувство ответственности возвращается. Только так ты понимаешь, кто ты есть на самом деле. Только так понимаешь, чего стоишь в этой жизни и только так осознаешь, что способен на все.