Вышел альбом The Slow Rush — четвертая пластинка австралийской группы Tame Impala. Один из самых заметных фестивальных коллективов мира, Tame Impala выступает хедлайнером «Коачеллы», а их лидера Кевина Паркера приглашает работать вместе Канье Уэст. Почему они стали настолько популярными и что таит в себе новый альбом — объясняет корреспондент «Ленты.ру» Олег Соболев.
Одновременно с выходом The Slow Rush, последней на данный момент пластинки Tame Impala, по интернету стал ходить мем: на верхней панели — фотография трех молодых людей неаккуратной внешности в облаке курительного дыма и подпись «фанаты Tame Impala 2008-2015»; на нижней — изображение двух дам лет сорока с бокалами белого вина в руках и надпись «фанаты Tame Impala с 2015 по настоящее время». Через несколько дней после появления картинка обрела новую жизнь в несколько модифицированном варианте: в нем мем комментировал в Instagram Кевин Паркер — вокалист, мультиинструменталист, фактически единственное лицо австралийского коллектива и человек, который по большей части единолично записал все четыре студийные альбома Tame Impala. «Можно было бы убрать слово "фанаты", и стало бы точней», — гласила подпись.
Неважно, был ли модифицированный вариант этого мема реальным скриншотом из Instagram или плодом творчества умельцев фотошопа. Вне зависимости от его происхождения подобное замечание — прекрасная иллюстрация эстетики, которую воплощала в себе музыка Паркера в разные годы. С момента выхода своего первого мини-альбома в 2008 году вплоть до дебютной полноформатной пластинки Innerspeaker австралиец записывал вальяжный психоделический рок, очевидно вдохновленный шведской группой Dungen. В тексте первой же песни на Innerspeaker можно натолкнуться на словосочетание smoking weed — и альбом действительно отчасти казался саундтреком к запрещенным удовольствиям подобных коннотаций. Следующая запись Tame Impala, вышедшая в 2012-м, Lonerism, была продолжением Innerspeaker, чуть более замороченным по звучанию и немного более концентрированным по форме. Лучшая песня на Lonerism называлась Feels Like We Only Go Backwards — «как будто мы движемся только в обратную сторону».
Невозможно избавиться от ощущения, что этой фразой Паркер описывал не только отношения с фигурировавшей в песне героиней, но и свои собственные чувства от Tame Impala на тот момент. На Currents, изданном в 2015-м третьем альбоме группы, музыкант отверг привычную стилистику гитарного рока: новая пластинка была соткана из синтезаторов, танцевальных ритмов, задумчивых синтезаторных партий — в общем, была чисто по звучанию абсолютно непохожа на предыдущие записи Tame Impala. Роднили новые экзерсисы Паркера с его прошлым творчеством лишь тексты, которые в прессе принято описывать эпитетом «интровертные». Они действительно повествуют почти исключительно о внутреннем мире Паркера, о его личностных стремлениях, переживаниях и работе над вызывающими тревожность чувствами. Но все-таки их лучше описывать как солипсичные: герой Tame Impala не сторонится контакта с миром и другими людьми, но воспринимает любой такой контакт лишь через призму собственного опыта.
Возможно, подобная трактовка ошибочна — в конце концов, невозможно утверждать о транслируемых в музыку персональных качествах Кевина Паркера, не зная его лично, — но косвенные признаки заставляют думать о Tame Impala ровно в таком ключе. С момента выхода Currents Паркер все больше тяготеет к миру большой поп-музыки, в котором сложно преуспеть, будучи откровенным интровертом, тем более сложно преуспеть, сотрудничая с колоссальными личностями вроде Трэвиса Скотта или Канье Уэста, как это и делает австралийский музыкант. Происходящие в жизни события Паркер часто воспринимает не как неизбежные неудобства, а как поводы для рефлексии. Это заметно, в частности, по его посту в Instagram насчет прошлогодних калифорнийских пожаров, которые уничтожили в том числе студию и дом артиста в Малибу.
Этот продуктивный солипсизм вовсю просвечивает в музыке The Slow Rush. Тексты здесь по-прежнему касаются исключительно жизненного опыта самого Паркера: одна из песен, например, посвящена его отношениям с умершим отцом, другая — чудесам техники дыхания, которой пользуется музыкант. Музыка же представляет собой гибрид прог-рока восьмидесятых? примерно в стиле альбома Signals группы Rush, балеарик-бита, нетанцевальных произведений Daft Punk и высокотехнологичного ар-н-би последних лет двадцати. Это крайне детализированный пласт звука, от прослушивания которого, безусловно, можно получать удовольствие — но, по всей видимости, удовольствие не сравнимое с тем, которое приносит процесс его кристаллизации в студии. Над The Slow Rush Паркер, по его собственным словам, работал «столько, сколько было нужно», — что очень и очень понятно по звучанию альбома.
Кевин Паркер располагает к себе видимым отсутствием мегаломании, столь заметной в поведении и в публичных образах других современных поп-звезд. У него, кажется, нет никаких амбиций, кроме достижения идеальной осознанности собственных действий и желания достичь максимально богатого звучания музыки. Это напрямую играет на руку продуктам творчества Паркера: в песни на альбоме The Slow Rush можно влюбиться, можно отнестись к ним безразлично, но их очень и очень сложно откровенно ненавидеть и презирать. Эта плавная и композиционно простая музыка ничем не раздражает и никак не провоцирует на инстинктивное отторжение. Хорошо это или плохо — зависит исключительно от индивидуального восприятия слушателя, а точнее — от его представлений насчет роли культуры и личности автора в жизни общества. Если отделять искусство от всех остальных форм человеческой деятельности, то The Slow Rush вряд ли покажется преступлением. Если внутренний мир художника кажется стоящим внимания вне зависимости от его наполнения, то претензий к работе Паркера предъявить почти невозможно. Но стоит лишь задуматься, насколько повсеместно в современном мире зацикленный на себе индивидуализм принято чествовать как творческий метод, как музыка Tame Imapla тотчас перестает казаться особенной. Даже больше — она моментально оказывается бессмысленной.