Татуировки на мужском теле, даже если речь шла о «цивилизованных европейцах», никогда никого особо не пугали. Но для белой женщины рисунки на теле были чем-то совершенно невозможным — до Мод Вагнер. Как американка приучила мир к тому, что при желании девушка тоже может украсить свое тело, разбиралась «Лента.ру».
Татуировки — то есть рисунки специальной краской, нанесенной под кожу с помощью иглы, — непременная часть жизни представителей племен, находящихся на ранней ступени развития. Они были и есть у коренных жителей Северной и Центральной Африки, Полинезии и Микронезии, Австралии и Новой Зеландии, обеих Америк.
Символические изображения на теле в тех сообществах, где они приняты, делают и мужчины, и женщины. Рисунки демонстрируют принадлежность к тому или иному племени или роду внутри племени, семейный статус, количество детей или убитых врагов, память об умерших предках и многое другое. Какие-то из наколок наносятся еще совсем маленьким детям, какие-то они получают во время обряда инициации (символического перехода подростков во взрослое состояние). Иногда, у некоторых племен, татуировками отмечается вступление в брак — тогда рисунок служит чем-то вроде «неснимаемого обручального кольца».
В европейской культуре, развивающей иудеохристианскую традицию, наколки в целом были не приняты, а для ортодоксальных евреев, скрупулезно следующих заповедям Торы, и вовсе запрещены. Дело в том, что одна из заповедей книги Левит (тома Пятикнижия Моисеева, у христиан — часть Ветхого завета) не допускает нанесения рисунков и шрамов на тело: «Не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен» (Левит 19:28). В Средние века и даже позже в Европе насильственно татуировали (клеймили) преступников.
Однако на людей христианского вероисповедания, но, скажем так, несклонных к жесткому соблюдению «законов божеских и человеческих» — например, моряков и пиратов эпохи Великих географических открытий и Нового времени — ветхозаветные запреты не слишком-то действовали. Научившись искусству татуировки у «дикарей», морские волки добровольно делали на коже рисунки и надписи. Это отличало их от скучных и законопослушных обывателей европейских, а затем и американских городов.
В Японии по сей день татуировки остаются символом особой криминальной субкультуры, и этой традиции не одно столетие. Татуировщики в этой стране достигли высочайшего уровня мастерства: тела якудза (членов мафиозных кланов) покрывают многоцветные сюжетные изображения, выполненные с подлинным артистизмом.
В них часто фигурируют золотые карпы, сказочные драконы и тому подобные мифические персонажи в китайском стиле. Когда Япония полностью открылась для европейцев (это произошло примерно в середине XIX столетия), острый интерес к этой стране включал и любопытство, вызываемое традиционными наколками. Татуировки делали себе даже самые просвещенные люди.
Путешествуя по Стране восходящего солнца, цесаревич сделал себе наколку. Его совершенно не смущала странность такого поступка. Для мужчины, пусть и такого высокого положения, татуировка (особенно высокохудожественная, а не грубая тюремная) была экстравагантной, но в целом допустимой данью моде. Для культурной европейской женщины это было просто невообразимо.
Благовоспитанные христианские девицы в Европе и Америке позапрошлого столетия и подумать не могли о таком дикарстве, как татуировка. Еще бы: ведь им предстояло выйти замуж, а без демонстрации скромности и уважения к традиции это было невозможно. Да и чисто практический вопрос: кто мог бы нанести татуировку на обнаженное тело женщины в викторианские времена? Тогда даже на приеме у врача девушки ужасно стеснялись снимать белье и пользовались специальными панталонами с разрезом в нужных местах.
Но прогресс не стоит на месте. Изменилось и положение с татуировками. И благодарить за это всем фанаткам наколок следует американку по имени Мод Вагнер — первую женщину, которая не только позволила сделать татуировки на своей коже, но и сама научилась искусству татуажа.
Надо отметить, что Мод, родившаяся в Канзасе в 1877 году, была не первой белой женщиной на Диком Западе, кожу которой украшала (или обезображивала — это уж кому как больше нравится) татуировка. В те времена «цивилизованные американцы» практически постоянно находились в соприкосновении и часто в вооруженном конфликте с коренными жителями Северной Америки — индейцами. Чаще всего эти схватки заканчивались плохо для индейцев, но иногда им удавалось отомстить. Например, они могли похитить белых женщин и детей.
Такая участь постигла многих американок. Среди них известны женщины, которые не только побывали в плену у краснокожих, но и получили на память от них татуировки. Одна из них, Олив Отман из Иллинойса, осталась на всю жизнь с символическими наколками на подбородке в виде полос и зубцов: так племя ее похитителей помечало всех единоплеменников, чтобы они не потерялись в загробном мире.
Относительно татуировок другой бледнолицей дамы, Норы Хильдебрандт, есть сомнения. Нора утверждала, что рисунки на коже ей насильно нанесли индейцы. Но и художественный уровень многочисленных наколок, не похожих на ритуальные татуировки индейцев, и их, так сказать, локализация (руки и декольте; на лице Норы рисунков не было), и тот факт, что Хильдебрандт была женой держателя тату-салона в Нью-Йорке (и ходячей рекламой его бизнеса) позволяет предположить, что имела место мистификация ради привлечения клиентов.
История Мод Вагнер, в девичестве Стивенс, — совсем другое дело. Мод происходила из небогатой семьи и с юных лет сама зарабатывала на жизнь, выступая в цирке. Она пробовала себя в нескольких цирковых профессиях — от опасного ремесла акробатки до амплуа «девушки-змеи». Все это позволяет предположить, что она не отличалась ни робостью, ни чрезмерной скромностью: выходила на арену раздетой в куда большей степени, чем большинство зрительниц.
Однако возраст берет свое, и однажды Мод Стивенс поняла, что стоит поменять рискованное ремесло акробатки на нечто более безопасное и респектабельное. Ей повезло: она встретила мужчину своей мечты. Его звали Август Вагнер, или, кратко на американский манер, Гус. Гус, как и Мод, был человеком непростой судьбы и экзотической профессии, он помотался по миру и освоил ремесло татуировщика.
По рассказам Вагнера, бить рисунки он научился в 1890-е, когда служил матросом на торговых судах, ходивших на Яву и Борнео. Наколки делали себе многие его товарищи, но Гус и в самом деле, как говорят татуировщики, «заразился синей болезнью»: он покрыл наколками большую часть своего тела. Часть изображений были самостоятельными мотивами, часть складывалась в сюжеты. У яванских татуировщиков Вагнер научился бить наколки сам.
Однако, как уже упоминалось, удивить мир и заработать с помощью мужских наколок на рубеже XIX и XX столетий было уже проблематично, раз уж татуировка была даже у русского царя. И Гусу Вагнеру пришла идея использовать для этой цели женщину (не исключено, кстати, что предприимчивый матрос-татуировщик видел Нору Хильдебрандт или слышал о ней).
Тут-то и подвернулась циркачка Мод. Знакомство произошло на Всемирной выставке в Сент-Луисе в 1904 году. Тогда подобные мероприятия были совершенно не официозными: на них съезжались не только производители различных товаров, как можно предположить в наши дни, но и всевозможные деятели индустрии развлечений, включая бродячих фокусников, шпагоглотателей и татуировщиков.
Была ли у Стивенс и Вагнера настоящая любовь или просто взаимовыгодное сотрудничество — история умалчивает. По официальной версии, Мод восхитилась рисунками на теле своего жениха и попросила сделать ей наколку еще до свадьбы, а уж после бракосочетания Гуса ничто не сдерживало, и вскоре едва ли не вся кожа его жены (кроме лица) была разукрашена не хуже, чем у него самого.
На ее руках, плечах и в зоне декольте, которые по законам тогдашней американской нравственности (довольно, кстати, по современным меркам суровой) можно было демонстрировать на публике, красовались тигры, змеи, птицы, обезьяны, надписи — и, конечно, красотки в матросском стиле. Мод быстро научилась сама бить наколки и преуспела в этом ремесле.
Семейство Вагнеров не осело в каком-то одном месте, а продолжало кочевать с бродячими цирками по ярмаркам в больших и малых американских городах. Это было практичным решением: американцы в те годы были довольно консервативным народом, и желающих сделать себе татуировку было не так уж много. Переезды расширяли клиентуру и известность тату-пары, и со временем Вагнеры расстались с цирком и стали ездить по городам и весям самостоятельно.
Что характерно, в одетом виде — в дневном платье с закрытым воротом, длинными рукавами, юбкой в пол по моде 1910-х годов и с уложенными в скромную прическу длинными волосами Мод выглядела вполне благопристойно. Ее «расписную» кожу можно было увидеть только в помещении передвижного тату-салона Вагнеров.
Миссис Вагнер работала быстро, аккуратно и довольно художественно: вероятно, у нее были определенные художественные способности. По желанию клиента или клиентки она могла набить даже сюжет «Тайной вечери» Леонардо да Винчи во всю спину. И желающие находились.
Спустя какое-то время после свадьбы у Вагнеров родился ребенок — дочь Лоттева. По легенде, родители научили ее делать наколки еще в детстве, и свою первую работу на заказ Лоттева Вагнер сделала еще в десятилетнем возрасте. Однако примечательно, что Мод сама не делала дочке никаких наколок и запретила мужу татуировать дочь, хотя это могло бы привлечь еще больше клиентов.
И сама юная Вагнер не преступила материнского запрета и осталась «неразрисованной», хотя всю жизнь занималась татуажем и продвижением этого вида боди-арта на американской почве. Когда умерла Мод (это было уже на заре движения хиппи, в 1960-е), Лоттева продолжала работать, а материнская слава служила ей эффективной рекламой. Именно стараниям своей нетатуированной дочери Мод Вагнер обязана тем, что она и по сей день известна во всем мире как пионерка женской татуировки.