Сразу после победы в 1945 году советские спецслужбы начали охоту на пособников фашистов, работавших на оккупационную администрацию и части СС. По приказу немецкого начальства полицаи и каратели убивали мирных жителей — женщин, детей и стариков. Кто-то из них ушел вместе с немцами и затерялся в послевоенной Европе, кого-то предали полевому суду сразу после прихода Красной армии, а кто-то сумел вернуться к прежней жизни, но с выдуманными именами и биографиями. Некоторые из коллаборационистов настолько вжились в новые личности, что претендовали на военные награды как фронтовики и рассказывали школьникам о своих подвигах в борьбе с фашистами. Но каждый из них рано или поздно допускал просчет, который заканчивался судом и расстрелом. Историю многолетней охоты на пособников фашистов в СССР вспомнила «Лента.ру».
Основной период охоты на коллаборационистов, которую вели сотрудники органов безопасности СССР, длился вплоть до 80-х годов XX века. Поисками приспешников нацистов вначале занимался Смерш — легендарное управление советской военной контрразведки, с 1946 года — Министерство государственной безопасности (МГБ), а после 1954 года — КГБ.
Тщательной проверке подвергались репатрианты — возвращавшиеся после войны из зарубежья граждане СССР, а среди местного населения особое внимание уделялось жителям бывшей в фашистской оккупации западной части страны, людям с нестыковками в документах или биографии, а также тем, кто категорически не хотел делиться воспоминаниями о военном времени.
В помощь разыскным подразделениям в 1952 году был составлен «Сборник справочных материалов об органах германской разведки, действовавших против СССР в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов», больше известный как «Синяя книга». В ней содержалась ценнейшая информация обо всех предателях.
Пособники нацистов были разделены на две категории — пассивных и активных. К первой относились те, кто в силу обстоятельств сотрудничал с фашистами, но не принимал участия в расправах: уборщицы, водители, повара, переводчики, разнорабочие, механики и рядовые полицаи.
Некоторые представители этих категорий (в основном невоеннообязанные) даже освобождались от ответственности. При этом их все равно ставили на особый учет, они находились под пристальным вниманием сотрудников органов безопасности и не могли продвигаться по службе.
Коллаборационисты в основном работали на стройках, восстанавливая разрушенные во время войны здания и занимаясь подсобным хозяйством.
После 1955 года все они попали под амнистию и были освобождены в связи с указом Президиума Верховного Совета (ВС) СССР от 17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов».
Совсем другая кара ожидала активных коллаборационистов — палачей, карателей, полицаев и их начальников, которые непосредственно участвовали в расправах с солдатами и мирными жителями. К той же категории относились сельские старосты, помогавшие нацистам в поисках партизан и военнослужащих.
Таких предателей в лучшем случае ожидал длительный тюремный срок, а в худшем — смертная казнь. И именно их поимку советские спецслужбы считали своей первостепенной задачей, ведь преступления коллаборационистов не имели срока давности. Но задача оказалась непростой: многие палачи и каратели пытались выдать себя за пассивных пособников нацистов, скрывая участие в многочисленных расправах.
Пример тому — история зондеркоманды СС «10-а», среди участников которой были и советские граждане. В 1941-1943 годах фашистское формирование под командованием оберштурмбаннфюрера СС Курта Кристмана уничтожило более семи тысяч жителей Краснодарского края — их вешали или умерщвляли в газенвагенах палачи, рекрутированные из местных жителей.
Первый процесс над пособниками фашистов из «10-а», которая в 1943 году была переименована в «Кавказскую роту», состоялся в том же 1943 году: восьмерых казнили, еще двое получили по 20 лет лагерей. Еще девятерых коллаборационистов искали долгие 20 лет.
Среди задержанных оказался Валентин Скрипкин, который в довоенное время был талантливым футболистом. Правда, болельщики поддерживали Скрипкина лишь до тех пор, пока не увидели своего кумира в белой повязке с надписью Polizei.
Переметнувшись на сторону фашистов, Скрипкин участвовал во множестве карательных операций, а потом с удовольствием потрошил чемоданы расстрелянных или умерщвленных в газенвагенах. Предатель вспоминал, что особенно его обрадовали найденные однажды детские распашонки, которые он отправил жене в Таганрог.
После войны Скрипкин прятался десять лет — до 1955 года, а потом услышал об амнистии и решил легализоваться. Он вернулся в Таганрог и устроился на хлебокомбинат. Но в начале 60-х годов чекисты вычислили преступника и задержали его. По результатам собранных к тому времени доказательств его вины Скрипкин был приговорен к расстрелу.
Со временем его участь разделили и другие полицаи из «10-а», сумевшие легализоваться и неплохо устроиться. Николай Жирухин работал учителем труда, Андрей Сухов был признан ветераном войны и поступил на службу в военизированную охрану, а Валериана Сургуладзе задержали на его собственной свадьбе.
Младший сержант Александр Строганов перешел на сторону фашистов в 1942 году — попал в плен, оказался в лагере для военнопленных в деревне Выра Гатчинского района и там дал согласие на сотрудничество с немцами. Строганов был зачислен в карательный отряд германского контрразведывательного органа ГФП-520, которым руководил еще один предатель по фамилии Иванов, сменивший ее на Берг и выдававший себя за князя.
Пользуясь благородной фамилией, Александр настаивал на своем родстве с династией промышленников и помещиков Строгановых, за что и получил кличку Граф. Вскоре он вместе с такими же предателями вступил в ГФП-520 и стал под видом партизана колесить по деревням.
Пособники фашистов старательно входили в образ: один из карателей носил фуражку пограничника, второй — моряцкую тельняшку, а главарь Иванов-Берг ходил в форме красноармейского командира, которую снял с убитого.
Если такие находились, каратели накидывали им на шеи петли, прогоняли по улицам и вешали на деревьях. Некоторых перед смертью зверски пытали, не щадя даже подростков. Жертвами карателей, среди прочих, стали участники группы партизан под руководством коммуниста Павла Носова: они перестали выходить на связь в 1942 году и считались пропавшими без вести.
Как выяснилось позже, Носов со своими бойцами совершил роковую ошибку, приняв карателей во главе с Ивановым-Бергом за бойцов Красной армии. В итоге партизан вычислили и расстреляли.
После войны Строганов сначала бежал в Германию, а затем перебрался в Австрию. Его пособники прикинулись пассивными коллаборационистами и попали под амнистию. Чекисты безуспешно искали Графа вплоть до 1957 года, когда он сам, прослышав об амнистии, не решил вернуться домой в Подмосковье — к жене и дочери.
О своих «подвигах» предатель умолчал: он выдал себя за пленного, которого увезли в Германию и заставили там работать на заводе. Но долго в Подмосковье Строганов не задержался — вскоре расстался с женой и переехал в Армавир. Неизвестно, как сложилась бы его жизнь дальше, но тут в дело вмешалась бывшая разведчица по имени Нина.
Во время войны ее группу поймали фашисты из ГФП-520.
Позже Нина везде сопровождала своего покровителя и присутствовала при многих казнях. Она хорошо помнила зверства, которые творил Строганов, и указала чекистам место захоронения группы партизан Носова.
Одновременно сотрудники КГБ повторно допросили осужденных участников ГФП-520 — и те сразу же стали «топить» бывших подельников. Благодаря их показаниям, собранным доказательствам и воле случая удалось задержать пятерых приспешников Строганова.
А вскоре настал черед и самого Графа, которого вызвали для дачи показаний в Ленинград: дело вело городское управление КГБ. Оказавшись на допросе, Строганов сначала признал, что был военнопленным в Выре, а после рассказал и о своем преступном прошлом.
Удивительно, но после таких признаний Строганова отпустили в гостиницу — возможно, его раскаяние было настолько убедительным, что чекисты отмели мысль о возможном побеге предателя. Но Граф все же попытался сбежать — его задержали на окраине Ленинграда. Суд приговорил Строганова и двух его подельников к 15 годам лишения свободы. Еще двое бывших участников ГФП-520 получили высшую меру наказания — расстрел.
История знает случаи, когда в годы Великой Отечественной войны на сторону врага переходили и советские женщины. Но по степени жестокости никто из них не мог сравниться с Антониной Макаровой по кличке Тонька-пулеметчица. За годы пособничества немцам Макарова расстреляла более 1,5 тысяч человек в селе Локоть Брянской области. Причем среди ее жертв были не только партизаны, но и женщины с детьми.
Макарова — жительница Подмосковья — в 20 лет добровольно пошла на фронт, почти сразу попала в плен к немцам и оказалась на Брянщине. Там фашисты отправили ее расстреливать пленников из пулемета «Максим», за каждый расстрел она получала 30 марок.
Бездушие Макаровой поражало: если она замечала на будущей жертве красивое платье, то стреляла в голову, чтобы не повредить вещь, которую потом снимала и носила.
Незадолго до того, как в Локоть пришли советские войска, немцы отправили Макарову в концлагерь. После освобождения она придумала себе легенду, что была медсестрой на фронте, — это позволило ей обзавестись военным билетом и перебраться в Кенигсберг.
Вскоре она вышла замуж, взяла фамилию Гинзбург и вместе с мужем перебралась в белорусский город Лепель, где устроилась работать швеей. В свободное время Тонька-пулеметчица выступала перед школьниками и рассказывала о подвигах медсестер на войне.
Советские спецслужбы искали преступницу больше четверти века, причем поиски несколько раз приостанавливались. В 1965 году дело Тоньки положили на полку из-за поступившей информации, что в 1943 году Макарову якобы расстреляли после того, как она заразила фашистов венерической болезнью. Но спустя некоторое время выяснилось, что к пулеметчице расстрелянная женщина не имеет никакого отношения, и дело возобновили.
Поиски военной преступницы усложнял казус, связанный с ее фамилией. При рождении Тонька-пулеметчица была Антониной Макаровной Парфеновой, но в школе ее почему-то записали как Макарову — по имени отца. Эта ошибка пошла дальше, и Антонина Парфенова стала Макаровой и в паспорте, и в комсомольском билете. Ее родители ошибку почему-то не исправили. Из-за этого чекисты долгое время не могли найти родственников бывшей коллаборационистки.
Но и фамилия Макарова стала известна следствию только после задержания начальника локотской тюрьмы, который пролил свет на таинственную личность Тоньки-пулеметчицы. В ходе ее поисков были проверены 250 женщин — тезок и однофамилиц карательницы, причем к их опознанию привлекли уцелевших свидетелей расстрелов. Но на след преступницы выйти так и не удалось.
В 1976 году родственники Макаровой объявились сами: некий Парфенов обратился в органы за разрешением на выезд за границу. Изучив его анкету, чекисты обратили внимание на то, что у заявителя есть родная сестра Антонина Макарова. Вызванный на допрос Парфенов сообщил, где она живет.
По некоторым данным, одним из первых карательницу опознал ее бывший любовник — полицай, которого специально для этого этапировали из лагеря.
Тонька-пулеметчица призналась во всех преступлениях, рассчитывая на смягчение приговора. О содеянном преступница не сожалела: ее волновало лишь то, как она будет жить в Лепеле после возвращения из лагеря. Впрочем, эти волнения оказались напрасными: 20 ноября 1978 года суд вынес Антонине Макаровой смертный приговор, который был приведен в исполнение год спустя.
Макарова стала одной из трех женщин, расстрелянных в СССР в послесталинскую эпоху, наряду со спекулянткой Бертой Бородкиной по кличке Железная Белла и отравительницей Тамарой Иванютиной.
Молодежная подпольная организация «Молодая гвардия», в состав которой входило около ста юношей и девушек, была сформирована в 1942 году в оккупированном фашистами городе Краснодоне Ворошиловградской области Украинской ССР. Главной целью подпольщиков была борьба с немцами и помощь Красной армии.
В начале декабря 1942 года молодогвардейцам удалось поджечь «черную биржу» — здание, где хранились списки людей, которых фашисты планировали переправить в Германию в качестве рабской силы. Таким образом комсомольцы спасли около двух тысяч земляков.
Однако этим планам не суждено было сбыться из-за нелепого стечения обстоятельств. В самом начале 1943 года молодогвардейцы напали на телегу с новогодними подарками для фашистов.
Двое молодогвардейцев — Виктор Третьякевич и Евгений Мошков — попытались продать добычу на местном рынке, но попались немцам. Те не сразу поняли, кто оказался у них в руках, и после допроса решили выпороть задержанных и отпустить.
Но тут в дело вмешался тайный фашистский осведомитель, местный житель Василий Громов — задержанные приходились приятелями его пасынку Геннадию Почепцову, участнику «Молодой гвардии». Громов без труда расколол Почепцова — тот выложил отчиму все, что знал о подпольщиках, назвав почти все их имена.
Эту информацию Громов донес фашистам. В Краснодоне начались массовые аресты: молодогвардейцев ловили и доставляли в полицию, где пытали — выкручивали руки, вырезали на лице и теле звезды, выкалывали глаза, отрезали уши, загоняли иголки под ногти.
Особенно зверствовал бывший адвокат, фашистский приспешник Михаил Кулешов, которому было поручено вести дело. Он ненавидел брата Третьякевича и долго истязал молодогвардейца, но тот выдержал все пытки и не сдал товарищей. Но Кулешов все равно выставил его предателем партизан.
Ожидая казни в камерах, измученные молодогвардейцы писали послания на стенах. Одно из них гласило: «Живые, отомстите за нас». Во второй половине января — начале февраля были расстреляны 57 участников «Молодой гвардии». Тела 43 из них были сброшены в 58-метровую шахту. Некоторые из них в тот момент были еще живы.
Тогда перед судом предстали Кулешов, Громов и Почепцов, которых приговорили к смертной казни.
Однако в ходе расследования было установлено, что в расправах над партизанами участвовали около 70 человек, в том числе краснодонцы, которые бежали из города перед приходом Красной армии. Всех фашистов, причастных к казням, советские спецслужбы нашли в 1945 году в лагерях для военнопленных, они получили от 15 до 25 лет лишения свободы.
И такой же срок — 15 лет за решеткой — едва не получил полицай Василий Подтынный, активный участник издевательств над молодогвардейцами. Сотрудники госбезопасности искали его около 16 лет, а Подтынный ближе к концу войны сумел подделать документы и примкнуть к Красной армии.
После 1945 года он осел в Сталинской области (ныне территория Украины и ДНР), работал в совхозе, со временем стал председателем, женился и завел детей. Предатель уже уверился в своей безнаказанности, но в 1959 году в его совхоз для закупки скота прибыла делегация из Краснодонского района, и один из прибывших узнал в председателе совхоза мучителя молодогвардейцев.
Подтынного арестовали. Благодаря его показаниям был реабилитирован партизан Виктор Третьякевич, который до той поры считался предателем. По первому приговору Подтынный получил 15 лет лагерей, но позже его дело было пересмотрено с формулировкой:
«Суд не учел тех обстоятельств, что осужденный, будучи офицером Советской армии, изменил Родине и добровольно поступил в карательные органы немецких оккупантов».
Подтынного приговорили к расстрелу, который привели в исполнение в 1960 году.
Его участь разделил еще один предатель — каратель Иван Мельников, который тоже пытал и расстреливал молодогвардейцев. До войны Мельников работал шахтером, а после появления в Краснодоне фашистов переметнулся на их сторону.
После освобождения города перебежчик ушел с немцами и даже поступил на службу в вермахт. Позже, в Молдавии, каратель попал в советский плен, но сумел всех обмануть и убедить в своей невиновности.
Мельников поступил на службу в одно из пулеметных подразделений Красной армии, был ранен в бою и получил медаль «За отвагу». А после войны бывший палач обосновался в Одесской области, стал колхозником и был немало удивлен, когда на пороге его дома появились чекисты, которым все же удалось его разоблачить. Мельникова казнили в начале апреля 1966 года в Киеве.
22 марта 1943 году в Белорусской ССР произошла страшная трагедия: силами карателей из 118-го батальона шуцманшафта и батальона СС «Дирлевангер» были сожжены и расстреляны 149 жителей деревни Хатынь, в том числе 75 детей. Поводом для расправы стало то, что в деревне ночевали партизаны из отряда Василия Воронянского, известного как дядя Вася.
22 марта партизаны обстреляли карателей из 118-го батальона и убили шеф-командира Ганса Вильке. В отместку фашисты решили сжечь всех жителей Хатыни, обвинив их в пособничестве партизанам. Помимо немцев в состав 118-го батальона входили и коллаборационисты, 13 из которых в 1961 году приговорили к смертной казни.
А вот начальнику штаба Григорию Васюре и командиру взвода Василию Мелешко, принимавшим активное участие в уничтожении жителей Хатыни, поначалу удалось уйти от правосудия.
Младший лейтенант Мелешко попал в плен в первый день войны 22 июня 1941 года и, оказавшись в концлагере, сразу же согласился сотрудничать с немцами. В составе 118-го батальона шуцманшафта Мелешко был переброшен в Белоруссию для борьбы с партизанами.
Помимо расправы в Хатыни каратель не раз участвовал в расстреле мирных жителей. Так, при непосредственном участии Мелешко была учинена расправа над жителями деревни Осови, подобная той, что была в Хатыни. В результате погибли 78 человек.
Для этого они сформировали 2-й украинский батальон имени Тараса Шевченко, который позже включили в состав Французского иностранного легиона. Вернувшись из-за рубежа, Мелешко пытался скрыть свою службу у фашистов, но был арестован.
Однако самые кровавые факты биографии перебежчика от чекистов ускользнули: в 1949 году Мелешко получил 25 лет тюрьмы, отсидел шесть лет и освободился по амнистии. После этого он поселился на хуторе в Ростовской области и стал главным агрономом.
В 70-х годах размещенную в газете фотографию агронома Мелешко случайно увидел один из выживших жителей Хатыни. Признав в передовике производства палача, свидетель поспешил в органы. Мелешко арестовали и в 1974 году заново судили, приговорив к смертной казни. Каратель до последнего отрицал свое участие в расстреле жертв.
Григорий Васюра тоже успел отсидеть после войны и после амнистии поселился в Киевской области. Несмотря на свое прошлое, Васюре удалось сделать неплохую карьеру и выбиться в председатели крупного совхоза. Каратель строил из себя невинную жертву советского режима и убеждал всех, что отсидел лишь потому, что побывал в плену. Так же как «героическая медсестра» Макарова, Васюра не раз выступал перед школьниками с рассказами о войне.
Палача в итоге сгубили жадность и наглость: в 1985 году он прослышал, что в связи с грядущим 40-летием Великой Победы всем ветеранам дают ордена Отечественной войны II степени, и подал прошение. Изучая биографию потенциального орденоносца, чекисты обратили внимание на существенные нестыковки: к примеру, во время войны «ветеран» числился пропавшим без вести.
Спецслужбам стоило огромного труда доказать причастность Васюры к карательным операциям в Белоруссии — свою роль сыграли показания Мелешко, которые он дал перед расстрелом. Кроме того, выяснилось, что Васюра также был карателем в Бабьем Яре, где погибли больше ста тысяч человек.
Присутствующие на судебных слушаниях свидетели зверств Васюры хотели линчевать карателя, причастность которого к гибели 360 человек следствию доказать удалось. 72-летний Васюра был расстрелян в октябре 1987 года, став последним казненным хатынским палачом.