Российская императрица Екатерина II неоднократно привлекала внимание кинематографистов, поскольку история ее уже сама по себе драматична — чужестранка, приехавшая в Россию без знания языка и, по сути, укравшая престол, которой все ее правление приходилось бороться с самозванцами и доказывать подданным любовь к неродной стране. Не менее интересна ее роль прогрессивной правительницы, пытавшейся проводить в России либеральные, европейские реформы. Ну и, конечно же, притягателен исторический образ сильной женщины с абсолютной властью, не стеснявшейся ни жестоких методов борьбы за нее, ни даруемых ею сексуальных свобод. За последний неполный год на Западе вышло сразу два сериала, посвященных Екатерине II. «Лента.ру» сравнивает их с двумя последними российскими теледрамами про императрицу и объясняет, почему не получились ни те, ни другие.
Вышедший в 2014 году сериал «Екатерина» — самая масштабная и последовательная попытка снять российский сериал о жизни императрицы. Авторы с трепетной осторожностью отнеслись к изложению истории, стараясь, по-видимому, перенести ее как можно более бесконфликтно, при том что консенсуса среди историков по поводу оценки личностей того времени до сих пор нет. В своей масштабности и аккуратном отношении к историческим персонам теряется, к сожалению, драма заглавной героини в исполнении Марины Александровой — первая часть, посвященная ее появлению в России при императрице Елизавете Петровне (Юлия Ауг), короткому правлению Петра III и перевороту, почти не уделяет внимания самой Екатерине. Что, впрочем, идет сериалу на пользу, поскольку сезон живет исключительно благодаря игре Александра Яценко в роли Петра. Во второй части, разворачивающейся после смерти императора, потеря этого ведущего актера сильно бьет по всему сериалу — ключевая сюжетная линия, роман между Екатериной и ее фаворитом Потемкиным, напрочь лишена химии (возможно, потому, что вместо бравого дворянина Владимир Яглыч играет застенчивого русского омоновца). В остальном «Екатерина» страдает от тех же проблем, что и ее отечественные сериалы-современники — излишнего драматизма, затянутости и обилия клише.
Но все эти недостатки меркнут на фоне еще одного российского сериала про императрицу «Великая», вышедшего на год позже премьеры первого сезона «Екатерины». Россия в нем — поистине магическое место, эдакий патриотически-скрепный Хогвартс, обитатели которого вместо диалогов перебрасываются народными мудростями и избитыми анекдотами в перерывах между ссорами кухонного формата и речами об особом пути России. Играющие придворных актеры, кажется, и не выходили из ролей постсоветских милиционеров из криминальных теледрам, и потому просмотр сериала, с легкой руки названного историческим, превращается в целый аттракцион — в один момент мы будто бы наблюдаем эфир передачи на канале «Спас», в другой видим сцену из «Улиц разбитых фонарей», после чего переносимся в эпизод сериала «Солдаты».
Поведение центральных персонажей и вовсе не поддается логическому объяснению: Екатерина (Юлия Снигирь), еще не научившись толком говорить на русском языке, принимает крещение и сразу пронизывается бесконечной любовью к новой Родине, в то время как ее супруг (Павел Деревянко) предстает до абсурда нелепым, неадекватным ребенком в теле взрослого (возможно, авторы намекали на задержки царской особы в развитии, но по сути он просто всегда все делает не так и вечно не прав, о чем ему постоянно твердят окружающие). Суть сериала сводится к тому, что в России XVIII века царил бы настоящий рай, если бы не враги в Европе, подсылаемые ими шпионы и редкие западники при дворе. «Великая» могла бы оказаться гениальнейшим фарсом, жаль только, что авторы картины абсолютно серьезны. Впрочем, сериал, выходивший на федеральном канале через год после присоединения Крыма, особо не выбивался из сетки вещания тех дней ни по уровню патриотического угара, ни по общему градусу абсурда.
После громкого успеха «Чернобыля» телеканал HBO в том же тандеме с британским Sky позарился на еще одну восточноевропейскую историю — последние два десятилетия правления Екатерины II. Сюжет «Екатерины Великой» по большей части вращается вокруг романа императрицы с Потемкиным, и, как и в случае с российской «Екатериной», весьма аккуратно обходит исторические мифы о главной героине. Петр III в сериале присутствует только на картине, а сексуальные развлечения Екатерины сводятся к большому роману с князем и паре-тройке случайных связей.
К сожалению, за четыре эпизода мини-сериала авторы не то что не успевают рассказать историю последних лет Екатерины — они намеренно переносят фокус на связь императрицы с ее фаворитом, чтобы затем и вовсе целиком переключиться на Потемкина и его завоевания, в то время как Екатерине остается только сидеть во дворце и грустить по своему любовнику. При этом одна из самых драматичных глав жизни императрицы — ее трансформация из прогрессивной, жаждущей изменений реформаторши в консервативную и боязливую правительницу, сжигающую книги французских мыслителей своего времени, — показана наспех и оставляет лишь горечь от упущенных возможностей сериала. Особенно учитывая, что Хелен Миррен с ее огромным опытом игры царских особ мастерски удается изобразить Екатерину не только страстной любовницей, но и жестокой, хладнокровной правительницей.
Фарс, который в российской «Великой» сияет без желания на то его создателей, восторжествовал в одноименном американском сериале про императрицу, к реальной Екатерине имеющей такое же отношение, как «Любовь и смерть» Вуди Аллена к «Войне и миру» Льва Толстого. Заимствуя персонажей и декорации у истории, «Великая» представляет собой буффонадную сатиру, наполненную дворцовыми интригами, бесконечным кутежом и сценами развратного аристократического секса. Но, раз действие происходит в России, ко всему вышеперечисленному добавляются медведи, бородатые попы и реки водки.
По сюжету Екатерина (Эль Фаннинг), австрийская принцесса, прибывает в Россию и выходит замуж за императора Петра (Николас Холт), внука Петра Великого, страдающего от того, что ему никак не дадут похожее громкое прозвище. Император (как и большинство мужчин в «Великой») предстает нарциссичным и невежественным самодуром — по этому уже можно догадаться о его потребительском отношении к женщинам, в том числе и к новоявленной супруге. В первую брачную ночь Петр лишает Екатерину девственности, не отрываясь от разговора об охоте с придворным подпевалой, а после приказывает сжечь церковь, в которой она задумала учить женщин чтению. Поначалу горевшая идеей стать верной помощницей императора, Екатерина меняет свои приоритеты и затевает дворцовый переворот.
Сюжет первого сезона «Великой» строится вокруг заговора Екатерины — она погружается в дворцовые интриги в поисках сторонников, попутно разрабатывая будущие реформы и пытаясь через недальновидного мужа влиять на текущую политику России. Получается, правда, так себе — в приезжей заговорщице, которой еще и двадцати не исполнилось, мало кто видит сильную правительницу (придворные дамы вскоре после знакомства распускают слух о том, что Екатерина предавалась плотским утехам с конем), а ее прогрессивные европейские идеи встречают яростное сопротивление со стороны церкви, которую в сериале олицетворяет архиепископ Архи (Адам Годли). Да и сами идеи героини, вдохновившейся мыслителями Просвещения, оказываются весьма поверхностными — Екатерина требует отменить крепостное право, не предлагая никаких альтернатив для экономической устойчивости страны, призывает окончить войну на крайне невыгодных условиях и обещает изменить жизнь подданных к лучшему, не зная даже, где кончаются границы России.
«Великая» с первых сцен заявляет себя не только как ярый феминистский памфлет, но и, в более широком смысле, как басня о борьбе новых, либеральных идей с мраком консерватизма. Зрелище это настолько же предсказуемое, насколько очевиден тот факт, что в какой-то момент сумасбродного Петра напрямую начнут сравнивать с Дональдом Трампом (его нелепые предложения во время военного брифинга — это аллюзия на пресс-конференции американского президента, а уж призыв «сделать Россию великой» в нынешних реалиях никак иначе попросту не считывается). Нужно отдать должное, что в «Великой» нет однозначно отрицательных персонажей — у всех приспешников тирана-императора найдется уйма объяснений тому, почему они потакают его прихотям, да и сам Петр, который, упиваясь своей вседозволенностью, бьет супругу и занимается сексом с женой своего ближайшего друга, пока тот грустно сидит возле царского ложа, позже проявляет человечность и даже по-настоящему влюбляется в Екатерину. Однако власть развращает — и самой Екатерине приходится не раз поступиться собственными идеалами на пути к престолу. Правда, идея эта не нова даже в фильмографии создателя «Великой» Тони МакНамары, выступившего сценаристом «Фаворитки» режиссера Йоргоса Лантимоса. Картина 2018 года не только транслирует ту же мысль, но делает это в схожих декорациях и идентичной легкомысленной манере.
Сложность в работе над байопиками, посвященными историческим персонам, заключается в том, что создать доподлинную картину едва ли представляется возможным — историю пишут победители, а побеждает тот, кто остался в живых, и дай бог за несколько столетий до нас дойдет хоть крупица правды о личностях усопших. Кинематографистам, жаждущим исторической точности, приходится изображать только железные факты — и в этом случае персонажи превращаются в неживых фигур, которые бессмысленно слоняются в декорациях в ожидании какого-нибудь события вроде дворцового переворота или начала войны. Желающие придать жизни героям рискуют ввергнуться в зону спекуляций, что, в зависимости от тараканов в голове создателя, может породить глупый фарс, пропагандистский материал или же шедевр. А чем привлекательнее фигура, о которой снимают байопик, тем больше вероятности, что рано или поздно вокруг нее соберется бинго из всего вышеупомянутого. В случае с Екатериной II, однако, последнего придется еще подождать.