Пятнадцать лет назад, 11 июля 2005 года, двадцать пять невинных человек погибли средь бела дня, зайдя за покупками в торговый центр российского города Ухта (Республика Коми). Это произошло за считаные минуты. У большинства жертв не было шансов спастись. В этой истории ясно лишь то, что кто-то умышленно устроил пожар — и именно такой, в котором должны погибнуть как можно больше людей. Больше никаких стопроцентно доказанных версий до сих пор нет. Корреспондент «Ленты.ру» убедился в этом, постаравшись восстановить картину трагедии в ТЦ «Пассаж» и последовавшую за ней череду событий и скандалов, сломавших множество человеческих судеб.
Валентина Стражникова подошла к торговому центру, когда из него валил густой едкий дым, пробивался огонь. Внутри уже работали пожарные, но женщина не могла просто стоять и ждать. Она вбежала в здание, чтобы найти дочь Наташу.
«Я прошла мимо "Сотовика", увидела, как ее выносят пожарный в форме и еще один мужчина, — вспоминала она годы спустя. — Наташа еще была жива, у нее был пульс, я проверяла. Ее начали реанимировать, у нее текли слезы. Я разговаривала с ней, чтобы она услышала меня. Ее долго реанимировали, около часа. Она умерла у меня на руках. Потом ее забрали».
Валентина запомнила, что всегда ухоженные пальцы дочери были сбиты в кровь. Она боролась, пыталась выжить, но те, кто устроил поджог, постарались сделать все, чтобы у Наташи и других пострадавших это не получилось.
Людмила Нор собирала младшую дочь Свету в пионерский лагерь. По такому случаю ей хотелось купить 11-летней девочке новую сумку, и утром она поехала из поселка Ветлосян в Ухту. С ней отправилась старшая дочь Вика.
В городе они расстались — конечно, не думая, что навсегда: мать отправилась в торговый центр «Пассаж» одна.
Туда же шла Наталья Кузнецова. Ей было 34 года — на три года меньше, чем Людмиле. Был уже час после полудня. Она вырвалась в обеденный перерыв с работы, чтобы купить подарок дочери Соне, которой 10 июля 2005 года исполнилось 14 лет.
Ожидалось много гостей, заказали торт. Мать Наташи — Валентина Стражникова — должна была помочь накрыть на стол, а пока они с зятем отправились за этим самым тортом.
Был солнечный и жаркий понедельник. Женщине-юрисконсульту из ООО «62 слона» стало плохо из-за жары. Позвонила врачу, проконсультировалась и решила взять больничный, отлежаться дома. Это не мнительность, а осмотрительность, без которой диабетику нельзя.
Ее офис находился в старом двухэтажном здании. Сто лет назад в нем жили ссыльные. Тогда дом был полностью деревянный. Потом появилась кирпичная пристройка. Часть окон была заложена, на остальные повесили глухие решетки. Линолеум и пластиковые панели дополняли антураж изнутри. Таким был ТЦ «Пассаж» летом 2005 года: несколько десятков небольших торговых павильонов-кабинетов, а еще шесть кабинетов и салон «Сотовик», принадлежавший «62 слонам».
На втором этаже возле центральной лестницы стоял стол администратора-вахтерши Татьяны Фридман. Казалось, она была здесь всегда, ну или по крайней мере с советских времен, когда в здании размещался «Трестпромстрой».
Летом здесь было душно. Для клиентов создавали сквозняк, правда, это не нравилось нескольким продавцам. Был вечный спор. 10 июля было открыто четыре двери, включая одну на втором этаже, которая вела к пожарной лестнице в левом крыле: там курили сотрудники.
Обед — время, когда клиентов больше, чем утром, но меньше, чем вечером.
«Мы зашли купить мне рубашку к отпуску, — рассказывал в суде Олег Сивков, в ту пору сотрудник Ухтинского гарнизона пожарной охраны. — Жена заранее ее присмотрела, и мы вместе зашли в "Пассаж" в обеденный перерыв».
Сивковы прошлись по первому этажу, поднялись на второй и зашли в бутик недалеко от эвакуационного выхода. Вернее, зашла жена пожарного, а Олег остался у входа в павильон.
Тем временем на улице ждал жену еще один ухтинец Александр Хозяинов — местный оперуполномоченный, находившийся в отпуске.
Продавщица Татьяна Константиновна нажала на кнопку кассового аппарата, чтобы пробить чек, и у нее сложилось полное ощущение, что эта была кнопка дистанционного управления бомбой, так как через мгновение по коридору первого этажа ТЦ, в котором находился ее павильон, прокатился огромный огненный шар, за которым пошел черный дым.
Однако ударной волны и мощного хлопка, как при взрыве, не было. Стоявшая рядом покупательница тут же закрыла дверь, ведущую в коридор, и сказала продавщице, что нужно как-то выбираться через окно, закрытое решетками изнутри и снаружи.
Тем временем Олег Сивков стоял у входа в павильон на втором этаже, где жена выбирала ему рубашку, и увидел, что в их сторону понеслось море огня со стороны лестничной клетки. Позже он оценил, что у них было не больше минуты, чтобы спастись. Пламя распространялось с первого этажа и сопровождалось черным едким дымом. «Я пригнулся и крикнул: "Юля, бежим!"» — рассказывал Олег. Он схватил жену за руку и рванул к эвакуационному выходу, до которого были считаные метры.
Сивкова затем вспоминала, что ее сразу накрыло едким дымом и двигаться приходилось в полной темноте: «Муж выбежал первым и стал кричать. Я шла на его голос. Мы вышли вместе с продавцом бутика. Потом меня Олег стащил вниз по пожарной лестнице — и все».
Галина Скокова подменяла знакомую, торговавшую детским бельем на втором этаже «Пассажа». При начале пожара в павильоне была женщина с двумя детьми. Когда появились пламя и дым, Галина захлопнула дверь в коридор. Здесь тоже снаружи на окнах были глухие решетки.
Больше повезло тем, кто был на первом этаже — в офисе ООО «62 слона». Наталия Ким, руководившая отделом закупок этой фирмы, была в кабинете директора ее ухтинского филиала Александра Митенева. «Мы услышали крики со второго этажа. Это был истерический крик женщины. Я развернулась к дверям, и тут пошла огненная волна», — вспоминала она.
Выбраться через окно из-за решеток возможности не было. Наталия, Александр и его секретарь Юрченко поползли к выходу из здания по коридору, пользуясь тем, что пламя было примерно на высоте 70 сантиметров от пола.
Про огнетушители нечего было и думать. Любое промедление вело к неминуемой гибели, и они это понимали.
Перед теми, кому удалось выбраться из здания самостоятельно, и теми, кто подошел к ТЦ со стороны, открылась чудовищная картина: бьющиеся в окна, дергающие намертво приваренные решетки человеческие руки, душераздирающие крики, пробивающиеся сквозь дым и пламя.
На место уже ехали пожарные, но эти минуты растянулись в часы и для многих стали последними. Большинство из 25 погибших не сгорели, а задохнулись.
Ольга Кривоборская была той самой покупательницей с двумя детьми — 16-летней Катей и 7-месячным Никитой на руках. Они были заперты вместе с продавщицей в павильоне на втором этаже. Решетка отрезала единственный путь к спасению. Дети кричали, задыхаясь от едкого черного дыма. «Дочь села около батареи и потеряла сознание. Я тоже села рядом, положила сына на дочь и тоже потеряла сознание», — вспоминала она.
Семью Кривоборских и еще нескольких человек спас Валентин Гаджиев. Он был за рулем внедорожника и, увидев в какой ситуации оказались люди, собирался протаранить им стену между двумя окнами.
«Вспомнил, что у меня есть трос стальной, — рассказывал после Валентин. — Зацепил один конец за машину, другой за решетку на окнах и выдрал первую решетку, потом у центрального входа второе окно. Потом принесли другой трос — он порвался, сделали двойной».
Когда решетки вырвали, люди стали прыгать из окон.
Она помнила, как на улице вокруг кричали люди. Из аптеки напротив прибежала фармацевт, принесла бинты, укрывала пострадавших. Затем приехала скорая. Милиция выставила оцепление. Пожарные стали выносить пострадавших. Врачи занимались реанимацией. Погибшие лежали на асфальте. Здесь их тут же начали опознавать родственники. Появились и журналисты с телекамерами.
Весть о произошедшем быстро облетела Ухту. К торговому центру стекались люди в надежде найти своих родственников и друзей живыми. Несколько сотрудниц торгового центра, как порой бывает, попросили коллег, которые должны были отдыхать в этот понедельник, отработать за них. Мать троих детей Елена Киселева вышла вместо подруги в книжную лавку, и именно этой подруге пришлось сообщить ее семье о пожаре.
«Мы вместе искали мою жену, — рассказал муж Киселевой, ставший в тот день вдовцом. — Она [сменщица] потом в истерике кричала, что на этом месте должна быть она, была почти в обмороке».
У нескольких человек был в «Пассаже» семейный бизнес. Мать погибшей Лидии Мельченко всегда работала вместе с дочерью, но именно в тот понедельник она с утра занималась оформлением пенсии, а в обед заехала домой, чтобы принести ей поесть.
«К нам прибежала Якумене и сказала, что горит "Пассаж". У них тоже был бизнес в "Пассаже", — рассказывала она в суде. — Мы с мужем сначала не поверили — подумали, что это глупый розыгрыш. Но Якумене с семьей сели в машину и поехали к "Пассажу". Тогда мы с мужем тоже побежали туда».
Подходя к зданию, она увидела столб черного дыма, пожарного, спускавшегося по лестнице, и толпу людей, окруживших «Пассаж». Под окнами своего павильона Ольга Мельченко стала кричать, что там горит ее ребенок. К ней подошли пожарные и стали пытаться проникнуть туда, дергая крюком решетку на окне. Один из них пробил окно ломом и пробрался внутрь, но никого там не нашел.
Число погибших росло и в конце концов достигло 25 человек. С первых же часов у ТЦ начали работать правоохранительные органы. Вся информация стекалась к следователям прокуратуры.
По тому, как стремительно развивался пожар, стало ясно, что речь идет именно о поджоге. Вскоре эксперты установят, что возгорание произошло после того, как кто-то разлил принесенный в двух пятилитровых бутылках газовый конденсат (газолин) на центральной лестнице, а затем поджег.
Действия преступников явно были направлены не на то, чтобы кого-то напугать. Они намерено перекрыли путь к спасению многим, кто в тот момент находился в торговом центре.
По горячим следам дело раскрыть не удалось. Милиционеры не нашли даже очевидцев, которые могли бы с точностью опознать преступников, указать транспорт, на котором те приехали, и так далее. Такое впечатление, будто речь шла о каких-то невидимках, которые действовали ночью на пустыре, а не в городе средь бела дня. Удалось быстро установить лишь то, что поджигатели — двое молодых мужчин, у одного из них были светлые волосы, а у другого — темные.
Странную парочку заметили милиционер Хозяинов, местный житель, страдающий алкоголизмом, женщина и девятилетний мальчик.
Что-то непонятное произошло с записью камеры видеонаблюдения расположенного рядом магазина «Строймаркет». С нею ознакомились милиционер-стажер Марков и начальник криминальной милиции города Краснов. Первый обнаружил на ней двоих предполагаемых преступников, заметил, что они зачем-то заходили в «Строймаркет», а второй не увидел ничего ценного и запись не изъял.
Директор магазина визит стажера отрицал, однако рассказал в суде, что не сохранил запись, хотя его об этом настоятельно попросили. Он сослался на технические проблемы. На следующий день этот жесткий диск Краснов все же забрал, но искомый видеофайл так и не был восстановлен.
Внешний облик поджигателей пытались закрепить, изготовив их портреты, но эта процедура почему-то не была должным образом оформлена, и соответствующие изображения в суде не изучались.
Еще удивительнее то, что после установления предполагаемых исполнителей и получения от них явок с повинной следователи не провели опознания с участием свидетелей. Один из свидетелей скончался в ходе расследования от болезни.
Каким был мотив исполнителей и заказчиков — неясно до сих пор. Разумно предположить, что среди арендаторов наибольший интерес для злоумышленников мог представлять бизнес фирмы «62 слона», торговавшей мобильными телефонами в нескольких городах республики.
По словам сотрудницы компании Наталии Ким, оборот был большой. Порой приходилось работать ночь напролет, чтобы оформить документы перед отправкой по разным точкам. Но все равно весь кабинет управляющего Митенева в ТЦ «Пассаж» был заставлен коробками с мобильниками.
Однако эта версия так и не была раскрыта. Конфликт интересов партнеров, попытки вымогательства, а также заключение заведомо невыгодной сделки — если что-то из этого и имело место, суду эти материалы представлены не были.
Другой версией было чье-то желание завладеть зданием ТЦ, принадлежавшим братьям Геворкянам и их партнерам. Но доказать этого не удалось.
«Лично у меня возникло полнейшее непонимание этой нечеловеческой жестокости. Трагедия, которая случилась, — чистой воды криминал. В то непростое для страны время еще были слышны отголоски 90-х годов, — сообщил «Ленте.ру» действующий глава Ухты Магомед Османов. — В условиях ослабления страны после развала Советского Союза возросла преступность по всей России. К сожалению, простые люди стали жертвами попытки передела имущества и в нашем городе».
Версия о конфликте между разными преступными группировками также не получила развития в ходе расследования. Кто и что мог делить в «Пассаже» — непонятно. Информированные источники «Ленты.ру» утверждают, что весь город и регион в целом был территорией, контролируемой криминальными структурами известного российского вора в законе Юрия Пичугина.
Впрочем, речь идет о Республике Коми, бывшего главу которой Вячеслава Гайзера и 12 местных чиновников и бизнесменов следственные органы называли организованным преступным сообществом. В суде этого подтвердить не удалось, но сроки за мошенничество и взятки они получили.
В сентябре 2005 года за кражу сотовых телефонов в точках, относившихся к ООО «62 слона» (в суде по поджогу это называли делом «Сотовика»), были задержаны два молодых ухтинца — 19-летний Алексей Пулялин и 18-летний Антон Коростелев.
«Когда там совершали кражу, хотели сначала взять золото, но там был сейф, и мы решили украсть сотовые телефоны. Нас задержали. С оперативниками не нашел общего языка, — рассказал Пулялин в суде. — С одним произошла потасовка. Потом оперативник Малофеев мне сказал, что если я не напишу явку с повинной, то будет статья 317 УК РФ или 318 УК РФ. Я написал явку с повинной о краже из "Бенилюкса" и "Юпитера". Я указал подельников, указал Саида и Толстого как заказчика».
Заказчиков, как сказал Пулялин, он придумал, так как их наличие позволяло ему до поры оставаться на свободе и якобы помогать сыщикам их разыскивать.
Через полгода, весной 2006 года, произошло неожиданное: Пулялин и Коростелев уже в заключении дают одну за другой явки с повинной по поджогу «Пассажа».
Еще в 2002 году, по малолетке, они были судимы за кражу в особо крупных размерах. Тогда Пулялин получил реальный срок в воспитательной колонии, а Коростелев — условный, но нарушил условия исполнения наказания и тоже отправился в места не столь отдаленные.
В деле фигурировал и поджог, но его не доказали.
Ребята явно тяготели к воровской карьере: Коростелев на свободе до осени 2005 года нигде не работал, не учился и вел, как говорится, разгульный образ жизни. Пулялин, правда, под влиянием отца пытался социализироваться через профучилище и трудоустроился разнорабочим.
Явок с повинной и признательных показаний было много. Они слишком уж отличались друг от друга: то получалось, что они лишь якобы облили стены ТЦ бензином (эксперты установили, что использовался газолин), то занесли двухлитровые бутылки (а на месте нашли две пятилитровые).
Сначала речь даже не шла о заказе: ребята признавали, что совершили поджог из хулиганских побуждений, а потом объясняли его местью какой-то продавщице. А затем уже на горизонте появились Махмудовы. Но и эти показания пришлось отмести, так как по датам выходило, что парни встречались с дагестанцами, гулявшими на свадьбе в родной кавказской республике, что было доказано документально.
В суде оперативники объясняли неожиданные перемены сюжета в показаниях Коростелева и Пулялина тем, что парни постепенно изливали душу сотрудникам уголовного розыска, открывая им все новые обстоятельства. Однако не скрывалось, что порой на эту встречу с подследственным в колонию или СИЗО приходил не один или двое, а до пяти сотрудников уголовного розыска.
Коростелеву в подразделении по борьбе с оргпреступностью даже устраивали свидания с его девушкой — это называлось оперативным мероприятием.
Пулялин рассказывал в суде, что пока сотрудничал с оперативниками, то имел в камере и телефон, и сигареты, и радио, и другие удобства.
По его словам, все изменилось, когда он приехал для прохождения полиграфа в Москву. Здесь Алексей решил сказать эксперту правду о том, что его признания были добыты путем обмана, а подкреплены побоями и угрозами.
Другими словами, Алексею предлагали стать своеобразным свидетелем против братьев Махмудовых, на которых ему указали оперативники.
В суде Пулялин рассказал, что записал одну из таких бесед, где разъяснялись условия сделки, на диктофон сотового телефона, который потом спрятал в тюрьме: «После разговора меня провели в камеру на второй этаж. Там в отдушину я положил сотовый телефон в пачке от сигарет».
Об этой записи Алексей позже рассказал сотруднику ФСБ, но найти этот мобильный уже не представлялось возможным.
Когда Пулялин пошел в отказ, к нему в психотделение ИК-18 привели смотрящего Славу по кличке Мертвый. Тот ударил его и вынудил написать записку вору в законе Пичуге с признанием своей и Коростелева вины в поджоге, извинениями и объяснением, что действовали они по заказу Махмудовых.
Эту записку затем якобы случайно обнаружили на полу в камере одного из московских ОВД. Нашедший ее милиционер, прочтя о «Пассаже», вбил это слово в интернет-поисковике и понял, что речь идет о сгоревшем в Ухте торговом центре.
На Коростелева, который также стал уходить в отказ, давили через его возлюбленную. Марина Мотовилова и в суде вела себя очень необычно, меняя показания кардинально и прямо на ходу. Наверное, единственный вопрос судьи, на который она ответила без сомнений и последующих опровержений, был: «Вы действительно его любите?» — «Да!»
Ни одно уголовное дело не отметилось таким числом неожиданных выступлений и поворотов.
То, что Антон Коростелев и Алексей Пулялин, охотно и обильно дававшие признательные показания в ходе следствия, отказались от них в суде, а процесс начался летом 2007 года, — это для уголовной практики дело обычное.
Новым стало то, что в поддержку подсудимых внезапно выступил заместитель прокурора Ухты Григорий Чекалин, который открыто заявил о фальсификациях, допущенных в ходе расследования этого дела, которым он тоже непосредственно занимался. Его заявление стало настоящей информационной бомбой. Сотрудники привилегированного надзорного ведомства не шли так уверенно против коллег ни до, ни после.
В июне 2008 года, после длительного судебного разбирательства, коллегия из трех судей Верховного суда Коми оправдала Коростелева и Пулялина, направив в Генпрокуратуру частное определение о допущенных в ходе следствия фальсификациях.
После этого на YouTube выступил бывший оперативник Михаил Евсеев, занимавшийся делом против поджигателей «Пассажа». Он рассказал о той самой записке Пичуге, которую оперативники отвезли в Москву и «нашли» там при содействии коллег.
Однако «чудеса» на этом не закончились. В сентябре 2008 года Верховный суд России отменил оправдательный приговор и направил дело на повторное рассмотрение в тот же Верховный суд Коми. В июне 2009 года Коростелева и Пулялина там признали виновными по той же доказательной базе, что и прежде, приговорив обоих к пожизненному лишению свободы.
В особой колонии «Черный беркут» они вновь дали признательные показания и активно обличали заказчиков — братьев Махмудовых и Валентина Гаджиева. Сразу скажем, что, когда дело дошло до суда над последними, «поджигатели» вновь изменили показания, и присяжные признали дагестанцев невиновными.
Бывший опер Михаил Евсеев получил год и три месяца колонии за разглашение сведений, составляющих гостайну. Затем он признался в подкупе начальника оперативной части ИК-56 Виталия Колесникова, в которой содержался пожизненно осужденный Алексей Пулялин.
Чекалина же привлекли за дачу ложных показаний.
«Мы оба сейчас находимся в БУРе (барак усиленного режима) ИК-31 города Микунь, а не в своей колонии-поселении. Нас двоих содержат в диких, нечеловеческих условиях ШИЗО (штрафной изолятор)», — писал бывший прокурор в открытом обращении, опубликованном в 2011 году.
Чекалин отметил, что по Евсееву работают «плотнее»: его заподозрили в совершении особо тяжких преступлений во время службы в Чечне.
«Я лично читал представление руководства МВД Чеченской Республики о награждении Михаила госнаградами за проявленное мужество при выполнении возложенных на него обязанностей, в том числе и за уничтожение участников незаконных бандформирований. Михаил дважды был ранен, контужен», — добавил Чекалин.
18 февраля 2011 года нотариально заверенное письмо президенту России написал бывший начальник управления ФСБ по Республике Коми (с 1999 по 2009 год) генерал-майор в запасе Николай Пиюков, проработавший в органах госбезопасности более 30 лет.
Он рассказал, что в сентябре 2007 года чекисты получили информацию о причастности к поджогу «Пассажа» совершенно других людей. Ее проверили и документально подтвердили факты фальсификации доказательств следователями.
По словам Пиюкова, за этим стояли «политические деятели, бизнесмены и руководство правоохранительных органов Республики Коми», не гнушавшиеся использовать родственников погибших, «спекулируя на их горе».
Все это, утверждал генерал-майор ФСБ, было сделано для того, чтобы отобрать у братьев Махмудовых прибыльный строительный бизнес.
Пиюков раскритиковал всех, кроме коллег из органов госбезопасности. Между тем в показаниях оперативников МВД в первом судебном процессе по «Пассажу» говорилось, что впервые фамилии Пулялина и Коростелева прозвучали осенью 2005 года именно от коллег из ФСБ.
Но и это еще не все.
Не менее впечатляющим выглядит поведение дагестанца Валентина Гаджиева. Именно он спасал людей во время пожара, сдергивая решетки с окон. Позднее его вместе с Махмудовыми обвинили в заказе этого поджога. Мол, потому он и находился неподалеку.
С этой точкой зрения была связана еще одна версия, которую подкрепил сам Гаджиев. Внезапно, когда братья Махмудовы были под арестом, он решил вернуться в Коми из Дагестана, где благополучно скрывался от федерального розыска, и рассказал о том, что действительно выступил заказчиком, но совсем не такого преступления, какое в итоге получилось.
В планы Гаджиева — или бизнесмена, которому он помогал с вопросами безопасности, — входило заняться торговлей мобильниками, вот и решено было якобы наехать на офис соответствующей фирмы в «Пассаже».
Но дагестанец собирался «наехать» не сам, а через посредника, который нанял каких-то неместных ребят. Гаджиеву предложили подъехать к торговому центру днем 10 июля 2005 года и увидеть, как будет исполнен его заказ.
Но следствие и оперативные органы, похоже, не стали отрабатывать эту версию до конца — она подкреплялась лишь показаниями Гаджиева. Когда же на суде присяжных он от них отказался, версия канула в Лету.
Фахрудин Махмудов жил в Ухте с 18 лет, был женат на русской и всегда считал себя местным жителем. Об этом «Ленте.ру» рассказал его сын Марат.
Карьера Фахрудина в бизнесе не была результатом случайного и быстрого взлета, как у некоторых выходцев из бандитских группировок, возникавших в спортзалах еще в 80-х. Один из оперативников в суде назвал Махмудова «смотрящим» по Ухте, но получить соответствующий криминальный статус, без тюремного опыта, он тоже не мог.
Фахрудин Махмудов развивался именно как предприниматель — безусловно, пользуясь поддержкой родственников. Решали ли эти дагестанцы какие-то вопросы силой – неизвестно. Во всяком случае, ни одного уголовного дела, весомого упоминания о некоей ОПГ Махмудовых ни в сети, ни в памяти у нескольких опытных сотрудников уголовного розыска, занимавшихся настоящими этническими преступными формированиями из Дагестана, корреспондент «Ленты.ру» пока не отыскал.
«В 2006 году отец обратился с письмом к главе Коми, в котором выразил намерение об участии в программе "Доступное жилье". Суть участия заключалась в строительстве жилых домов от котлована до крыши», — говорит Марат Махмудов.
Главный актив его отца «УхтаЖелезоБетон» мог производить все — от железобетонных конструкций до пластиковых окон, что позволяло обеспечить низкую себестоимость жилья.
После этого к Махмудову, по словам сына, обратились глава городского совета Ухты Макаренко и еще один высокопоставленный чиновник. Ему настоятельно рекомендовали уступить 50 процентов бизнеса, оформив его на подставных лиц.
Еще одно подобное предложение поступило от руководителя Ухтинского подразделения по борьбе с оргпреступностью Ершова, который в ходе беседы с бизнесменом звонил Чернову — проконсультироваться. В ответ на отказ тот угрожал вовлечением семьи Махмудовых в дело о поджоге «Пассажа».
Третье предложение поступило от милиционера, заявившего, что он действует от лица главы республиканского МВД.
Летом 2009 года все имущество Махмудова было арестовано, а деятельность его предприятий приостановлена.
В 2013 году суд присяжных признал братьев Махмудовых и Валентина Гаджиева невиновными, однако это решение было отменено Верховным судом и вернулось на повторное рассмотрение. Боясь повторить судьбу Пулялина и Коростелева, дагестанцы покинули страну.
Теперь они находятся в международном розыске как заказчики поджога ТЦ «Пассаж». За поимку Фахрудина Махмудова официально объявлена премия в размере одного миллиона рублей.
У пожарного Сивкова после пожара был ожог рук и лица, а у его жены обгорели руки, спина и голова. Месяц она лежала в больнице.
Мама и папа Лидии Мельченко долго не могли отыскать тело дочери, а Ольга Кривоборская очнулась в больничной барокамере. Ее дети, к счастью, тоже выжили.
Сейчас Ольга работает парикмахером, живет обычной жизнью, в которой пришло время для новых тревог.
«Дочь выросла и стала врачом. Сейчас она борется с коронавирусом в Москве», — рассказала она журналисту «Ленты.ру». С сыном тоже все в порядке.
Некоторые ожоги не заживают. Нельзя смириться, принять гибель ребенка, сколько бы лет ни прошло.
Родственники жертв пожара в ТЦ «Пассаж» не желали сидеть сложа руки, пока ведется следствие и сильные мира сего бьются лбами в борьбе за собственные интересы. Валентина Стражникова и другие родители провели собственное расследование, в результате которого пришли к выводу, что исполнителями поджога могли быть Коростелев и Пулялин, а заказчиками — Махмудовы.
Стражникова пыталась приобщить к делу данные о телефонных звонках Коростелева из СИЗО. «Мы требуем установить, кому за месяц он сделал восемь тысяч звонков, — выступала женщина в суде. — Коростелев звонит свидетелям, сообщникам, подельникам». Родственников особенно сердило то, как подсудимые вели себя во время заседаний.
«Мы устали смотреть на ухмыляющиеся физиономии подсудимых, на веселье среди защитников, — сетовала Стражникова. — Щадите наши чувства! Это происходит постоянно… А нам на это смотреть очень тяжело».
Потерпевшие постоянно выходили с разными ходатайствами, настаивали, активно задавали вопросы участникам процесса, пытались выяснить, как пропала видеозапись с камеры наблюдения магазина «Строймаркет», принадлежащего, кстати, Махмудовым.
Как сообщил «Ленте.ру» информированный источник, в начале процесса над братьями Махмудовыми родственники жертв пожара даже собирались писать письмо президенту России с просьбой о помиловании Коростелева и Пулялина — в благодарность за показания на заказчиков чудовищного преступления, но потом передумали, когда парни вновь сменили позицию.
Земля на месте трагедии теперь не принадлежит никому. Там стоит часовня в память о погибших, где возлагают цветы каждый год. Сюда же пришли ухтинцы, когда произошел пожар в кемеровской «Зимней вишне».