На российском Кавказе — главным образом в Чечне и Ингушетии — в случае развода или гибели мужа детей часто отбирают у матери. Правозащитники утверждают, что в этих республиках такое происходит в каждой третьей семье. И у женщин почти нет шансов вернуть их: традиции могут победить даже конституцию страны, на обычаи ссылаются чиновники и судебные приставы. «Лента.ру» побывала на одном из таких процессов и попыталась разобраться, как устроено кавказское семейное правосудие.
«Вот пачка документов — уже год хожу по инстанциям, добиваясь только одного: вернуть своих детей. Сначала деверь, брат покойного мужа, лишил меня жилья, а теперь, чтобы я не пыталась бороться за свой дом, забрал и детей. В Следственном комитете мне говорят: почему детей у дяди не оставляете, это самый близкий родственник! Сотрудники РОВД тоже говорили: почему не отдашь детей родне?» — рассказывает 33-летняя чеченка Лиана Сосуркаева.
В 1999 году она переехала с родителями из Чечни в станицу Орджоникидзе в соседней Ингушетии, окончила колледж по специальности экономист-бухгалтер в Серноводске, где в 2009 году подруга познакомила ее с будущим мужем — бизнесменом из Ставрополя Саидом-Эмином Ахмадовым. Разница в 19 лет не смутила Лиану — Ахмадов, по ее словам, был взрослый, уверенный в себе чеченец, состоявшийся в жизни и обаятельный. Через год знакомства она вышла за него замуж и уехала в Ставрополь. Там родились ее дети Ясмина и Рахман.
В 2014 году Саид-Эмин внезапно умер. Лиана с детьми продолжали жить в двухкомнатной квартире в Ставрополе, принадлежавшей ей и покойному мужу, но брат мужа, Саид-Салах Ахмадов, начал ее уговаривать продать жилье и построить дом под Грозным. «Два года я сомневалась, но потом продала. Сразу после сделки в банке он взял у меня деньги, три миллиона восемьсот тысяч рублей, и примерно через год построил двухэтажный дом. Мы с детьми въехали в него, а вскоре туда же вселились сын Саид-Салаха с женой и он сам. Я прожила в том доме всего несколько месяцев. В один прекрасный день я обнаружила, что замки поменяли — я не могу войти», — вспоминает Лиана.
По ее словам, брат погибшего мужа объяснил, что дом ей не принадлежит и оформлен на его сестру. Так она осталась без средств и жилья, после чего вернулась с детьми к родителям. Лиана дважды пыталась возбудить дело о мошенничестве в Следственном комитете, но ей отказали. После этого она несколько раз обращалась в муфтият. Старейшины обязали Ахмадовых предоставить ей и детям жилье или оплатить съемное.
Но те поступили иначе. 31 мая 2019 года племянник ее погибшего мужа забрал восьмилетнюю Ясмину и семилетнего Рахмана к родственникам в село Итум-Кали, якобы на празднование Курбан-байрама. С тех пор Лиане — матери и единственной законной представительнице детей — видеться с ними не дают.
С лета прошлого года Лиана обошла все государственные инстанции, обращалась в муфтият, к старейшинам, чтобы вернуть уже не жилье или деньги, а детей. Однако все ее усилия были напрасны. Муфтии сходились во мнении, что если мать желает быть с детьми, она обязана жить у деверя в Итум-Кали.
Последний раз мать видела детей до карантина. Каждую неделю она приезжала из Грозного в Итум-Кали, чтобы увидеться с ними в школе, поскольку войти в дом бывшие родственники не позволяли — выгоняли. Однако по их просьбе и в сельской школе педагоги, завидев Лиану, тут же звонили ее деверю, после чего являлись его сыновья или племянники и прогоняли ее. По словам Лианы, дома родственники настраивают сына и дочь против нее, бьют за теплые слова о ней, а Ясмину уже заставляют помогать по хозяйству.
Осенью 2019 года Лиана Сосуркаева обратилась в Шатойский районный суд с требованием вернуть детей. Ей удалось зафиксировать на теле сына побои, нанесенные в доме дяди, и получить справку в больнице. Также ей прислали фото ее сына, на котором висела лента с патронами, а в руках был автомат. В заявлении она сообщила, что детям опасно жить у дяди — Саид-Салах, утверждает Сосуркаева, был ранее объявлен в федеральный розыск, судим за хранение оружия, сбыт наркотиков и хулиганство (сам он отрицает наркотическую статью). Лиана уверена: Ахмадов удерживает ее дочь и сына в основном по корыстным мотивам.
Кроме отписок ничего получить не удалось. Сотрудники отдела образования Итум-Калинского района сообщили Сосуркаевой, что совместно с комиссией по делам несовершеннолетних и представителями администрации района выезжали по месту жительства детей и не обнаружили угрозы их жизни и здоровью. Однако, по словам Лианы, детей удерживают насильно, бьют их и не позволяют им с ней общаться.
У Саида-Салаха Ахмадова другая версия. В разговоре с корреспондентом «Ленты.ру» он оправдывает свои действия интересами детей: якобы ставропольская квартира Сосуркаевой была куплена на его деньги, и к грозненскому дому Лиана отношения не имеет. Пока он сидел в тюрьме, рассказывает Ахмадов, вдова брата перестала пускать в дом его родственников, в том числе его брата, депутата парламента Чечни, который более шести лет является председателем совета старейшин Чеченской Республики.
«Когда я вернулся — спросил: чего тебе не хватает? Она сказала, что дом ее, нас она видеть не хочет. Разговаривала со мной матом. Поскольку она женщина, я поехал, как это принято по чеченским обычаям, к совету старейшин их рода. Я с ними договорился, что дети моего брата будут учиться в Итум-Кали, а на выходные приезжать к матери», — говорит он.
По словам Ахмадова, Лиана на это не согласилась. «В шариатском суде ей объяснили, что чеченка не может жить в доме одна, без мужчины. И сказали, что дети останутся с родственниками отца», — продолжает он. Далее, по его версии, Лиана стала писать Кадырову и жаловаться. «Все ей говорили: чего тебе не хватает? Живи там, где тебе разрешается. Она категорически отказалась и решила судиться по российскому законодательству. Она написала и на меня, и на мою сестру заявления. Это категорически запрещено по нашим адатам», — возмущается Ахмадов и добавляет: с детьми он видеться Лиане не запрещает, они сами просят его не отдавать их матери.
Лиана называет это ложью. По ее словам, когда в сентябре прошлого года она увидела детей в школе после долгой разлуки, они обнимали мать и просились домой. Она вызвала такси и попыталась увезти детей, но на узкой горной дороге таксиста, по ее словам, настигли вооруженные сын и племянники Ахмадова. Рыдающих и кричащих «мама» Ясмину и Рахмана насильно оторвали от Лианы и увезли.
«Общаться не препятствуем, но боимся, что детей выкрадут, поэтому из школы нам звонят, когда она приезжает. Если бы в том инциденте пострадал кто-то — таксист, мой сын или племянник, — это переросло бы в кровную месть, потому что мы — отцовская сторона. Если ее сын завтра вырастет и взорвет кого-нибудь, с кого будут спрашивать? Материнская сторона ни при чем, придут ко мне. Меня выселят, дом сожгут, убьют», — поясняет свою позицию Ахмадов.
Аргументируя свою правоту, он добавляет, что у Лианы нет ни дома, ни средств к существованию, и по чеченским адатам она не имеет права забрать детей в Грозный.
Точку в их споре мог бы поставить российский суд. 10 декабря 2019 года в районном суде села Шатой состоялось заседание по этому делу. Представительница истицы зачитала судье Исламу Гуциеву выводы эксперта, психолога Ламары Исмаиловой о том, что в разлуке с матерью дети находятся в постоянном стрессе, беспокойстве и тревоге, что их состояние можно назвать «стрессовым истощением, связанным с травмированием, потерей общения с высокозначимым близким человеком, то есть матерью», а также пояснила, что дети были приняты в школу в Итум-Кали без заявления от законного представителя — приказа об их зачислении нет. Кроме того, она напомнила сотруднице опеки Айне Исаевой статью 68 Семейного кодекса России: родители вправе требовать возврата ребенка от любого лица, удерживающего его у себя не на основании закона и не на основании судебного решения.
На вопрос представительницы Сосуркаевой, почему Ахмадов удерживает у себя детей, тот ответил, что «они живут у себя дома». Он также назвал психологическую экспертизу заказной, поскольку опрос детей в школе проводился без его присутствия.
Далее — расшифровка аудиозаписи с заседания суда.
Представительница истицы: Вы говорите, что в школе опрашивали детей, это происходило в ваше отсутствие, вас должны были вызвать. А на каком основании ?
Саид-Салах Ахмадов: На том основании, что я отец! Я заменил им отца.
Представительница истицы: У вас есть документы, что вы их отец?
Саид-Салах Ахмадов: Вы кто такая? Вы безродная! Без рода, без племени!
Представительница истицы: Вы мне не угрожайте.
Саид-Салах Ахмадов: Я вам не угрожаю, я заявляю, что вы без рода, без племени.
Представительница истицы: У меня есть свой род и племя.
Саид-Салах Ахмадов: Тогда приведи сюда!
Представительница истицы: Еще раз оскорбите меня — я буду подавать в правоохранительные органы!
Судья Ислам Гуциев сделал замечание представительнице истицы и заявил, что рассмотрит вопрос об определении места жительства детей только после новой психологической экспертизы. Однако в итоге так и не вынес решения в пользу Сосуркаевой. Верховный суд Чечни тоже отклонил ее жалобу и просьбу вернуть детей.
Проблема отъема детей у матерей касается в основном Чечни и Ингушетии и носит массовый характер — встречается примерно в каждой третьей семье, говорит в беседе с «Лентой.ру» Ванесса Коган, директор проекта «Правовая инициатива», защищающего права женщин на Кавказе.
С 2016-го по 2020 год до Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) дошли несколько подобных жалоб от жительниц северокавказских регионов. По ним ЕСПЧ принял пять постановлений, еще три дела ждут решения. Однако большинство подобных разбирательств оказывается без цивилизованного решения — верх берут местные обычаи.
29-летняя Амина, жительница другого северокавказского региона, который она просит не называть, судится за двоих сыновей. Дети пока еще не с ней, поэтому она просит не называть и места тяжбы. Менеджер по образованию, соблюдающая ислам мусульманка приезжает на очередное заседание суда по делу об определении места жительства детей в широком платье и хиджабе со стразами. Все — красного цвета.
«Люблю черное, но в черном, адвокат сказал, буду как террористка, надо яркое», — объясняет она.
Ее история довольно типична: после свадьбы с мужем, у которого был контракт в силовых структурах, они уехали жить в другой регион, в закрытый гарнизон. Родились дети. Там, по ее словам, муж начал гулять с русской женщиной. «Я случайно как-то взяла его телефон, прочитала сообщения. Он разозлился: ты что в мой телефон лезешь? Я ему в шутку сказала: ты что, бабу завел? И попала в точку. Он меня толкнул, а потом ударил меня об стену головой», — вспоминает Амина. У нее был отек на все лицо, но в полицию она, конечно, не обратилась — это создало бы мужу проблемы на службе. Несколько следующих лет она терпела издевательства и побои. Вскоре родители мужа потребовали, чтобы сын вернулся к ним: младший из братьев, по местным традициям он должен был жить в отчем доме. Там к побоям мужа добавился прессинг его родственников.
В 2016 году Амина не выдержала и развелась. Ей и детям свекры выделили две маленькие комнаты без санузла в доме и сделали дверь на улицу, к трассе. «Приехал мой отец, посмотрел и сказал, что не позволит мне жить в таких условиях. Забрал меня и детей. Бывший муж теперь представляет дело так, что мне предложили жилье, а я не захотела», — продолжает Амина.
В 2017 году она заболела пневмонией. Ее сыновей на период лечения отвезли к отцу, а грудная дочь осталась с ней. Оправившись от болезни, Амина решила вернуть мальчиков, но бывший муж их не отдал. Вскоре он женился во второй раз. Отец Амины воспринял второй брак бывшего зятя как личное оскорбление, поскольку все еще надеялся на восстановление семьи дочери. Ей было всего 26, но отец переживал, что она останется одна, а дети, даже если она их заберет, вырастут и уйдут к отцу.
«Тут как раз пришли меня сватать, и отец, вопреки моей воле, дал согласие. Про сыновей мне сказал: оставь, это их дети», — вспоминает она.
Со вторым супругом они уехали в Москву, родилась еще одна девочка, однако брак долго не продержался — по словам Амины, муж не принял ее старшую дочь, и спустя полгода она вернулась домой. Все это время она думала о сыновьях и, вернувшись, выяснила, в какую школу они ходят. Однако тут вмешалась бывшая свекровь — запретила внукам говорить с матерью и надавила на классного руководителя, чтобы тот запретил им встречаться. При этом, говорит Амина, бывший муж, забрав сыновей, отказался общаться с дочерью и попросил сказать ей, что он умер.
По ее словам, мирно решить ситуацию с детьми не удавалось. «Я к ним домой не могу прийти, будет скандал. Это может дойти до крови. Я что-то не то скажу, они что-то не то скажут. Поэтому мне нужно очень много терпения, чтобы друг на друга никого не натравить, чтобы никто друг друга не убил», — поясняет она.
Амина подала иск. На заседание районного суда по делу об опеке вызвали старейшину из ее рода. Он подтвердил, что ей запрещали видеться с детьми, но при этом возмущался тем, что она пытается забрать сыновей. Несмотря на это первую инстанцию об определении места жительства детей Амина выиграла. Ответчик подал апелляцию и привлек на свою сторону службу опеки и попечительства. В акте обследования записали, что мать «тайно посещала детей».
На заседание пришла учительница сыновей Амины — ее удалось вызвать в суд, лишь получив согласие ее мужа. Она подтвердила, что истица приходила к детям часто, принимала участие в их жизни, устанавливала с ними контакт, а отец этому противился, бабушка требовала от учительницы пресечь встречи, запрещала детям получать подарки от мамы.
Бывший муж Амины заявил, что учительница в сговоре с истицей. Однако и второй суд принял сторону Амины. Ей назначили выплату алиментов по 4986 рублей на каждого из детей. Дальше должна была начаться работа приставов и исполнительные действия, но дело пошло иначе: переговоры на уровне старейшин, угрозы, давление, адатная иерархия и связывание клятвой под страхом кровной мести.
«Идут угрозы из семьи бывшего. Грозят карами: если я заберу детей, начнут отцу моему угрожать. Если с детьми что-то случится — будешь отвечать кровью. Возьмут слово с моего отца, что с моими детьми ничего не случится, но если вдруг, по воле Всевышнего, с детьми что-то произойдет, то моему отцу объявят кровную месть», — объясняет Амина местные обычаи.
Приставы, в чьи обязанности входило обеспечить передачу детей матери, объявили ей, что не вправе прикасаться к детям — они должны пойти к матери сами. Однако в назначенную дату мальчики, настроенные семьей отца против матери, к ней не подошли. «Надеюсь, что в осознанном возрасте дети сами захотят и придут ко мне. Если будет на то воля Всевышнего», — говорит Амина. Надеяться ей остается только на это.