На «Ленте.ру» стартовал новый большой проект «История русской поп-музыки 1990-х». В нем год за годом будет представлен рассказ о той парадоксальной, часто безвкусной, не реже удивительной, но всегда народной музыке, под которую прошло целое десятилетие в жизни страны. Премьера первой серии, посвященной 1991 году, состоялась 20 июня. 27 июля вышел второй выпуск цикла — о событиях, артистах и явлениях 1992-го, а 3 августа третий — рассказывающий уже о 1993-м. Что такое попса вообще и русская попса в частности, чем она так отвратительна и почему столь живуча, о русском рэпе, Монеточке и многом другом со спецкором «Ленты.ру» Петром Каменченко беседовал музыкант, лидер группы «Ва-Банкъ» Александр Ф. Скляр.
«Лента.ру»: Откуда вообще взялось слово «попса», когда оно появилось и что значит?
Александр Ф. Скляр: В моем понимании попса — это нечто пошлое и недостойное. И не только в музыке. Попсой могут быть названы самые разные явления культуры. А вот когда появилось само слово, мне сложно вспомнить. В 80-е его вроде бы еще не употребляли, а вот в 90-е оно уже точно было. И для усиления употреблялось в сочетании с прилагательным «голимая».
Попса голимая! Под этим подразумевался весь набор шняги, который для людей моего поколения олицетворяла советская виашная эстрада. Все это говно — «Веселые ребята», «Поющие гитары», «Лейся, песня», «Вымя-пламя», «Добры молодцы»… Все это было для нас голимой попсой, мы ненавидели их до рвотного рефлекса.
Откуда такая ненависть у независимых рок-музыкантов к их филармоническим коллегам?
Нам казалось, что они занимались тем, что делать было просто западло. Исполняли тухлую советскую эстраду, но при этом рядились в какие-то псевдорок-н-ролльные одежки. Их абсолютно невозможно было отличить друг от друга, со всеми их электрогитарами, клавишами, куртками в блестках и рюшах, какими-то невероятными лосинами, ужимками и жизнерадостными песнями на один манер.
То есть по сути штрейкбрехеры, изображавшие рок-музыкантов и занимавшие их место на советской музыкальной сцене, — ваши идеологические противники.
Именно так. Они были нам идеологическими врагами. Мы их ненавидели даже больше, чем условного Муслима Магомаева. Потому что у условного Магомаева были какие-то отдельные искренние мелодии. У Кобзона они были, у Майи Кристалинской, а у этих не было ничего вообще. Весь русский рок-н-ролл начался из-за органического неприятия всех этих ВИА, этой пошлости и убожества. Это я могу утверждать.
Проект «Ленты.ру» начинается с 1991 года. Тем, кто тогда родился, уже около тридцати. В результате у молодой аудитории происходит подмена понятий: в их понимании попса и популярная музыка — фактически синонимы. Но это же не так!?
Конечно. Популярная музыка — это и Пресли, и Синатра, и Beatles, и Rolling Stones, и Pink Floyd, и Led Zeppelin, и ABBA… Это уже позже музыкальные эксперты начали выделять внутри популярной музыки жанры, стили, подстили и так далее. А изначально это все считалось поп-музыкой. Потом появилась рок-музыка. Но разве кто-то назовет группу ABBA голимой попсой? А «На-На» — это голимая попса, и «Ласковый май» — голимая попса.
Многие годы в Великобритании существовала популярнейшая программа Top of the Pop’s, в которой считали за честь принять участие и Beatles, и Rolling Stones, и Animals, и Slade… А у нас вместо этого была жуткая «Утренняя почта». Совершенно отвратительная! Людям, родившимся в 90-е, понять это трудно.
И так получилось, что прямыми наследниками и правопреемниками советских ВИА и советской попсы 70-80 годов стала русская попса 90-х. Даже люди поначалу были одни и те же: Олег Газманов — «Синяя птица», Буйнов, Глызин и Барыкин — «Веселые ребята», Николай Расторгуев — «Лейся, песня», Александр Малинин — «Голубые гитары», Игорь Тальков и Ирина Аллегрова — «Электроклуб», Дмитрий Маликов — «Самоцветы»... Список можно продолжать долго.
Ну конечно. Оттого-то массовая российская поп-музыка и оказалась такой дрянью.
Но сегодня, когда 90-е стали историей, вдруг появилось мнение, что постсоветская российская попса была уникальным музыкальным явлением…
(С возмущением) Уникальным по своей пошлости и убожеству. Потому что вышла из позднего совка, который был уникальным в своем идеологическом убожестве. Поздний совок родил попсу — вот с таким утверждением я безусловно согласен.
Тебе приходилось выступать на одной сцене в сборных концертах с «Ласковым маем», Женей Белоусовым, Викой Цыгановой и с кем-то еще из тех, кого можно назвать голимой попсой?
Нет, бог миловал. Я всегда интересовался, с кем я выхожу на сцену, даже если это сборный концерт.
В начале 90-х существовала конкуренция между попсой и русским роком?
Нет. Мы работали на совершенно разную аудиторию и несли совершенно разные смыслы. Они несли сугубо совковые смыслы, пропевали оду радости совку с очень редкими элементами ерничанья. А ранний рок-н-ролл был голосом протеста. Мы даже на сценах с ними никогда не пересекались. Этого не могло быть.
А какие-то личные отношения? Дружить, выпивать…
Конечно, существовали. Артистический мир — это профессиональное сообщество. В какой-то гримерке можно было пересечься в том числе и с попсовым артистом, и он мог оказаться неплохим человеком. На сцене мог делать шнягу, а человеком быть неплохим. Но по большей части эта попса была убогой и в человеческом плане. Или ты хочешь сказать, что человек, который реально хорошо образован — не для галочки, а по-настоящему, — человек, который хорошо знает музыку, литературу, знаком с философией, выйдет и будет петь то, что поет «Ласковый май»? Не смеши! Я на 99 процентов уверен, что они такие же и в жизни. Тогда о чем с ними разговаривать?
Я помню, что в рок-н-рольных компаниях не раз встречал Алену Свиридову, Наталью Ветлицкую, Володю Преснякова, и к ним всегда относились с симпатией.
А кто считал Свиридову, Ветлицкую или Преснякова попсой голимой? Мы по крайней мере не считали. Уважуха к ним была и к тому, что они делали. А Буйнова с его «Я бамбук» как ты иначе назовешь, если не голимая попса? Все эти «Поющие сердца», «Пламя-вымя»… какими были — такими и остались, какие бы прикиды на себя ни надевали, какие бы умные лица ни строили.
Какая у них тогда была аудитория? Они же собирали большие залы. Я хорошо понимаю, кто ходил на концерты «Аквариума», «Неприкасаемых», «Ва-Банка», «Черного обелиска», кто был на фесте в Тушино. А кто ходил на концерты «На-на», «Комбинации», Лады Дэнс, Лики Стар, Жени Белоусова?
Абсолютно дремучие в своих вкусах и пристрастиях среднестатистические мальчики и девочки. Если говорить о группах вроде «Ласкового мая» — то в основном плачущие девочки с их пубертатными страданиями.
Кого сегодня ты бы назвал попсой? Монеточка — это попса?
Сейчас произошло постмодернистское смешение всего со всем, и все критерии размыты. Любой может назваться кем захочет. Любая попсовая Монеточка может называть себя как угодно. Но, конечно, это попса. Что Монеточка, что вторая, как ее там…
Гречка…
Вот-вот. Они же поют отвратительно. Они даже просто петь не умеют. Это классический пример того, как теперь любой может вылезти. ВИА можно как угодно обзывать, но они хоть петь умели, хоть как-то играть умели, совершенствовались в ремесле. А теперь это же не нужно никому.
Чего у попсы не отнять, так это того, что она дико живучая. Где теперь русский рок, а попса — вот она: Гречка, Монеточка, Сергей Лазарев, Клава Кока, Егор Крид…
Она всегда такой живучей была и всегда будет, потому что ориентирована на самые массовые вкусы, музыкальный ширпотреб.
А русский рэп?
Окончательное размытие произошло, когда стал подниматься рэп. Рэп окончательно все размыл, потому что в рэпе как в стиле может существовать все — от самой голимой попсы до самых революционных примеров, и ультралевых, и ультраправых. Все это есть в рэпе. Потому что рэп — это просто рифмованное высказывание под бит.
Рэп окончательно смыл плотину, которая стояла между творческим человеком и простым потребителем звука. Классическое «восстание масс». Рэп может читать абсолютно любой человек, у которого ни голоса нет, ни слуха, ни умения хоть на чем-то играть. О таланте я вообще не говорю. Любой человек с отвратительной дикцией, с ужасной кашей в голове может теперь назвать себя музыкантом, потому что даже обезьяна может подобрать любые биты, и любая обезьяна может срифмовать «кеды» и «полукеды». А подчас им даже рифмы не нужно. Нужно просто прочитать. Это даже не ремесло, которым нужно овладеть. Ремесло как таковое здесь не востребовано.
В фильме есть фрагмент, касающийся группы «Парк Горького». Не вполне понятно, какое это имеет отношение к русской попсе — они даже пели по-иностранному, — тем не менее вопрос: почему при всем интересе к нашей стране в 90-е годы, в том числе и к нашей музыке, никому так и не удалось стать звездами на Западе.
А мы им на хрен не нужны. У них своей конкуренции хватает. Они все играют на едином европейско-американском поле. На этом поле нужно играть по определенным стандартам: нужно петь на английском языке, нужно иметь инфраструктуру, которой у нас нет. Валерия пыталась там пробиться — у нее ничего не получилось. Почему? Видимо, у Пригожина было недостаточно рычагов, чтобы ее туда внедрить… Недостаточно денег.
Если бы, к примеру, Абрамович захотел провести кого-нибудь в европейско-американский топ, он бы запросто сумел это сделать. Все рецепты известны от начала до конца. Взял бы кого-то отсюда, вложился и смог бы это сделать. С нуля можно сделать. Но, видимо, у него нет такого желания. Он своими футбольными клубами занимался или чем там еще... Нужен человек уровня Абрамовича, который захочет вытащить какую-то нашу звезду. Там все четко разработано: как из молодого артиста сделать звезду — при определенном таланте. Но пока такого желающего не нашлось.
Все действуют по своим локальным лекалам. А эти локальные лекала без поддержки бабок там ничего не значат совершенно.
Может быть, у нас просто талантов нет?
Талантов у нас навалом. Системы нет. Почему, к примеру, шоу «Голос» неэффективен? Телепрограмма слизана оттуда, но при этом у нас нет соответствующей инфраструктуры. У них человек, который доходит до финала «Голоса», автоматически попадает в хит-ротацию на радиостанциях, получает кучу других возможностей, поддерживаемых медиа. А у нас? Какая радиостанция будет крутить победителя «Голоса»? Слизали только внешнюю оболочку. У них выстроенная система, в которую тебя без больших денег просто не допустят. Такой условный музыкальный «Римский клуб».
Тогда последний вопрос. Что дали отечественной музыкальной культуре 90-е годы? Что из них останется на годы или даже станет классикой?
За всех не отвечу, а за «свое поле» скажу: 90-е дали нам лучшие образцы русского рока периода его расцвета. Эти песни точно останутся в сердцах людей моего поколения, и, возможно, не будут забыты нашими детьми, а может быть — и внуками.