30 лет назад, 13 ноября 1990 года, министр внутренних дел СССР Вадим Бакатин подписал приказ о создании в системе исправительных учреждений (ныне — ФСИН России) отрядов тюремного спецназа. Это стало вынужденной мерой: «Союз нерушимый» трещал по швам, и матерые уголовники, почувствовав слабину системы, решили установить свою власть на зонах. Они регулярно захватывали заложников и устраивали бунты в колониях. В те годы места лишения свободы охраняли солдаты срочной службы из внутренних войск МВД. Моральный дух и дисциплина в частях оставляли желать лучшего, а потому отправлять таких бойцов в бунтующие зоны было небезопасно. О том, как тюремный спецназ в лихие 90-е усмирял воровские бунты, вспомнила «Лента.ру».
В начале 90-х годов в советских, а затем и российских колониях матерые рецидивисты и новички-«первоходы» сидели вместе. В такой ситуации уголовники со стажем и воры в законе, пользуясь непререкаемым авторитетом, умело манипулировали молодежью, год от года укрепляя свою власть в тюрьмах и колониях. Показателен случай, когда зэки взяли в заложники тюремную медсестру и потребовали в обмен три бутылки водки, а получив желаемое, просто отпустили девушку, совершенно не опасаясь последствий для себя.
Вначале в колонии нелегально и большим потоком пошли деньги, чай (его использовали для приготовления чифиря) и наркотики — а потом на зонах один за другим стали вспыхивать бунты. Только что созданный тюремный спецназ неделями не покидал мятежные колонии.
К примеру, в Усть-Куте (Иркутская область) воры в законе, пытаясь получить реальную власть в колонии, по малейшему поводу поджигали жилую зону. В первый раз криминальные авторитеты сожгли клуб — спецназ работал неделю и навел порядок. Но уже через неделю в колонии вспыхнул новый конфликт, в ходе которого сгорел барак для осужденных.
Причем происходило все это накануне нового, 1993 года: зимы в Сибири, как известно, серьезные, а заключенные фактически оказались без жилья. При этом зачинщики беспорядков оставались в стороне — они просто науськивали других, которые и попадали под раздачу. Параллельно на зонах росло число несчастных случаев и убийств.
Расчет матерых уголовников был простым: подобные ЧП не скроешь — они поневоле заставят начальника зоны идти и договариваться с заключенными. Иначе он просто лишится своей должности.
Штат тюремного спецназа всегда был небольшим, он и сейчас не превышает 40-50 человек на весь регион, а часто даже меньше. Между тем в 90-х в колониях находились по 2-2,5 тысячи осужденных.
Но мало того, что подразделения спецназа Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России малочисленны, у их бойцов действует железное правило: на зону с оружием нельзя. Исключения делают максимум для резиновых палок. Объясняется это просто: даже один случайно утерянный ствол обязательно будет обращен против сотрудников колонии.
Однако, несмотря на все эти ограничения, тюремный спецназ быстро завоевал грозную репутацию среди уголовников: один факт его появления на зоне разом остужал сотни разгоряченных голов. Собственно говоря, и сам приказ о его появлении секретным не был — просто долгое время его не афишировали. Все поменяли 1995 год и Первая чеченская война.
Подразделения спецназа ФСИН участвовали в ней с самого начала. Предполагалось, что бойцы будут работать «по профилю» — конвоировать пленных, охранять фильтрационные лагеря, искать тайники и схроны с оружием.
Причем тюремный спецназ показал себя с лучшей стороны: например, миссия ОБСЕ на Северном Кавказе все время настоятельно просила российское руководство, чтобы ее базу в станице Знаменская охраняли именно бойцы Минюста (тогда ФСИН входила в его структуру).
Позже, когда к власти в Чечне пришел Ахмат Кадыров, он настаивал, чтобы временный комплекс администрации Чеченской республики тоже был под охраной спецназа ФСИН.
Первая операция полковника Игоря Исакова, начальника отдела спецназа Управления ФСИН по Иркутской области, пришлась на май 1999 года. Тогда он участвовал в задержании подростков, сбежавших из Ангарской воспитательной колонии.
ЧП в тулунской спецтюрьме №2 произошло 20 августа 2001 года. Тогда двое надзирателей в нарушение всех инструкций вошли в камеру к заключенным-умельцам: один был осужден на 30 лет, второй — на 26, а третий — на 24 года, причем каждый успел отсидеть немного — от двух до четырех лет.
Первого из надзирателей ранили, выстрелив в него заточенным электродом из самодельного арбалета, а второго несколько раз ударили молотком по голове, убив на месте. Зэки забрали у тюремщиков ключи и для маскировки надели их фуражки; хотели забрать и форму, но она не подошла по размеру.
Затем заключенные поднялись на второй этаж, освободили товарища и собрались выйти. Каждый имел при себе деревянный пистолет, внешне не отличимый от настоящего: умельцы изготовили их в собственной камере. Но женщина-контролер на выходе, увидев у зэков оружие, упала без чувств — а двери периметра можно было открыть только с ее поста.
Тогда беглецы проникли в административный корпус, поднялись на второй этаж, отогнули решетку окна и выпрыгнули на улицу — двое из них при этом получили серьезные травмы ног. По дороге заключенные заблудились и наткнулись на милицейский наряд — но патрульные, увидев у беглецов «оружие», испугались и не стали их задерживать.
Во время следствия выяснилось, что тюрьма, откуда сбежали осужденные, была построена еще в XIX веке и успела устареть не только морально, но и фактически. Решетку второго этажа зэки смогли отогнуть потому, что кирпичная кладка просто рассыпалась от времени. В итоге спецтюрьму №2 в Тулуне решили ликвидировать.
Игорь Давыдов, начальник спецназа Управления ФСИН по Республике Мордовия, вспоминает историю, которая произошла 27 мая 2012 года в исправительной колонии №4 (ИК-4) в поселке Середка (Псковская область).
Тогда двое осужденных убийц, 27-летний Юрий Иващенко и 21-летний Кирилл Голубев, взяли в заложники сотрудников медсанчасти колонии. Переговоры с ними шли семь часов, а вечером спецназ обезвредил обоих захватчиков при попытке скрыться и освободил заложников. Среди спасенных оказалась и тюремная медсестра с 40-летним стажем: как выяснилось, на своем веку она успела побывать в заложниках у заключенных четыре раза.
Одним из самых громких инцидентов, где тюремному спецназу довелось поработать в последние годы, был побег четверых убийц из колонии строгого режима в поселке Марково под Иркутском. Трое из четверых беглецов — главарь, 37-летний Владимир Авдеев, 28-летний Юрий Прохоров и 27-летний Александр Рыбаков — были осуждены за убийство мигрантов.
В 2005 году в деревне Московщина (Иркутская область) бандиты напали на бригаду рабочих, жестоко избили их, а затем стали рубить лопатами — двое мигрантов от ран скончались, четверо получили серьезные травмы.
Присяжные признали троих участников нападения виновными и не заслуживающими снисхождения. Больше всего получил главарь, экс-десантник Владимир Авдеев, который когда-то имел позывной «Башка» — его приговорили к 24,5 года лишения свободы. Видимо, предчувствуя такой исход, Авдеев до задержания три месяца скрывался в тайге от оперативников.
Но на зону бывший десантник все же попал и вместе с сообщниками стал готовить побег. К Авдееву, Прохорову и Рыбакову примкнул самый младший заговорщик, 25-летний Константин Павловец. Заключенные готовились к побегу заранее: наладили хорошие отношения с бригадиром и выторговали себе под бытовку отдельно стоящий на территории промзоны сруб.
Первым поймали Юрия Прохорова: его обнаружили 10 июня в Осинском районе, куда он пришел наниматься пастухом. Второй, Александр Рыбаков, был задержан в Улан-Удэ 3 июля — он добрался до родственников и скрывался у них. Третьего, Константина Павловца, 8 сентября привел в полицию отец.
Организатора побега, экс-десантника Авдеева, задержали лишь 30 сентября 2013 года. Как и в 2005-м, он несколько месяцев прожил в тайге, ни с кем не выходя на связь и добывая себе еду самостоятельно. А бойцы тюремного спецназа все это время искали его без перерывов на отдых.
Последней на сегодняшний день крупной операцией спецназа ФСИН стала ликвидация массовых беспорядков в Ангарской колонии №15, которые вспыхнули днем 10 апреля. Бойцы тюремного спецназа начали работать на территории мятежной зоны фактически в одиночку и за одну ночь сумели полностью навести там порядок.
Впрочем, работы для тюремного спецназа хватает не только в Иркутской области. Бойцам из Мордовского управления ФСИН России в последние годы частенько приходится работать у соседей — в Приволжском федеральном округе, где множество колоний расположено на небольшом участке, вдали от подъездных дорог и крупных населенных пунктов.
Последнее громкое ЧП произошло там в 2012 году: 53-летний мужчина, осужденный за похищение и убийство родного сына, сумел спрятаться на зоне и замкнуть провода. Воспользовавшись темнотой, он за десять минут преодолел пять рядов периметра. Но на воле беглец пробыл всего четыре дня: на пятый день его заметили местные жители и сообщили розыскной группе.
Главный предмет гордости любого бойца спецназа ФСИН — краповый берет, символ особого отличия воина внутренних войск. Его придумал еще в прошлом веке первый спецназовец внутренних войск, герой России полковник Сергей Лысюк, создатель и командир отряда спецназа внутренних войск МВД СССР «Вега» (позже переименован в «Витязь»).
Чтобы получить краповый берет — награду не официальную, но одну из самых почетных — боец спецназа должен пройти через традиционные ведомственные испытания. Их устраивают много лет и в Мордовии, и в Иркутской области, и в других регионах России. Особенность испытаний в том, что краповый берет получает не победитель, а тот, кто справится со всеми заданиями.
Их полный список выглядит так: марш-бросок в полной экипировке с оружием на 12 километров по сильно пересеченной местности, затем с ходу — стандартная полоса препятствий спецназа, потом — огневой рубеж, на котором за 20 секунд надо со ста метров поразить три мишени, далее — штурм высотного здания и серия акробатических упражнений.
Обычно до третьего испытания доходит лишь один из пяти участников, хотя все они — хорошо тренированные бойцы. А в некоторые годы краповый берет не получал ни один из претендентов.
Так что отряды спецназа ФСИН — без преувеличения, подразделения уникальные. Ведь далеко не каждый рискнет войти без оружия на охваченную мятежом зону строгого режима.