В условиях замедления темпов роста мировой экономики и производительности труда, глобальной конкуренции и торговых войн ключом к успеху и страновому лидерству становятся инновации. Когда-то Россия невероятно отставала от ведущих стран по этому показателю — сказались распад Советского Союза, последовавший за ним экономический крах и непростые 90-е годы с их войнами, дефолтом и прочими проблемами. Впрочем, в нулевые ситуация начала меняться. С тех пор Россия в вопросе внедрения новых технологий действует последовательно и настойчиво. Так, в Глобальном инновационном индексе страна поднялась с 54-го места в 2007 году, когда рейтинг был составлен впервые, на 47-ю позицию в 2020 году и не собирается останавливаться на достигнутом. В ближайшем десятилетии у России есть все шансы стать одним из лидеров в сфере использования искусственного интеллекта и создании беспилотных транспортных средств. «Лента.ру» изучала долгий путь к инновациям в рамках проекта «Россия 2020».
В офисе напряженная атмосфера. Сотрудники бегают между тремя телефонами — позвонят с одного, зададут вопрос относительно стоимости акций банка «Санкт-Петербург», потом переходят на следующий, уточняя относительно котировок межбанковских кредитов. И так целый день.
Сейчас мало кто понял бы, зачем они это делают, но Сергею Григорьеву, который долгое время занимался торговлей на фондовом рынке, все очевидно: это DDOS-атака, только без интернета. И такая ситуация — не выдумка. В начале 90-х он сам работал в этом офисе и сидел на этих телефонах в тот день.
«Мы тогда купили пакет ваучеров под клиента — на свои деньги, надеясь, что он его купит», — объясняет Сергей. Клиент позвонил на биржу, ему сказали, что ваучер сейчас стоит 6500 рублей. Но потом ваучер начал падать. Интернета нет. Как оперативно узнать курс ценных бумаг? Только позвонив на один из двух телефонов петербургской биржи. И этого клиент ни в коем случае не должен был суметь сделать.
Поэтому выход был один: звонить с разных телефонов на телефон аналитического отдела биржи и ее справочной службы и постоянно занимать линию. Кстати, вопрос о котировках межбанковских кредитов был выбран неслучайно — ведь все их перечислять было очень долго. В итоге дело было сделано — и клиент, не дозвонившись до биржи, купил ваучеры.
«Правильно уболтав человека, ты мог купить все, что тебе нужно, по хорошей цене. Я, вообще, отошел от торговли ценными бумагами, когда из этого процесса исключили общение человека с человеком, пошла бездушная электронная торговля», — говорит Сергей.
Тогда же было возможно многое. Например, существовала такая вещь, как торговые площадки, благодаря которым можно было заключать сделки, о которых не надо было отчитываться в торговой системе, и гонять внушительные пакеты акций мимо рынка. Весь процесс был построен на телефонной связи: на одном телефоне, на громкой связи — партнеры, которые заключают сделки между брокерами, на других — клиенты.
«Представьте себе, у меня четыре телефона стоят, по которым ты звонишь клиентам, и параллельно у нас в офисе была штука, которая постоянно кричала на заднем плане, а когда нужно, ее ставили на громкую связь, и она говорила: «Серег, пакет акций РАО "ЕЭС" искал? Мимо рынка 5 миллионов акций тебе так отдадут, — рассказывает Сергей. — Теперь ты сразу с другого телефона набираешь клиенту и кричишь ему об этом. Романтика!» Прямо как у Носова в романе «Незнайка на Луне», где коротышек, торговавших ценными бумагами, отселили на баржу, которую отогнали подальше от берега, — уж слишком громко те орали.
При этом интернет у компании Сергея был практически с самого начала 90-х, но толку от него было мало. «У нас сначала был провайдер "Рилком", он позволял получать доступ к доскам объявлений», — объясняет он. Скачал сообщения с бизнес-досок, прочитал, написал ответные письма, а потом звонишь на номер провайдера и отсылаешь — времени на это выделялось не больше получаса в день.
«А потом мы перешли одновременно на комплексное обслуживание, когда провайдер поставлял тебе и цифровую связь, и интернет. Но он был просто ужасным», — признается Сергей. Дозваниваться уже было не нужно, но ПО постоянно зависало, и поэтому систему приходилось постоянно перезагружать.
Вскоре появилась и РТС — Российская торговая система, работавшая в онлайне. Впрочем, она представляла собой практически ту же доску объявлений и при этом сжирала огромный по тогдашним меркам объем данных. А чтобы заключить сделку, все равно приходилось дозваниваться до брокеров по телефону.
«Интернет был. Электронная почта была, и при этом я настаивал на том, чтобы наши контрагенты заводили себе электронную почту и переписывались по возможности по ней», — вспоминает Иван Черных (имя и фамилия изменены по просьбе героя — прим. «Ленты.ру»). В середине 90-х он занимался тем, что станет популярным только через двадцать лет — вместе с партнерами разрабатывал электронный маркетплейс на манер современных AliExpress, Яндекс.Маркета и прочих.
«Мы раздавали людям логин-пароль, говорили, на какой телефон звонить со своих модемов. У нас в Москве и Питере стояло свое оборудование», — рассказывает он. Найти самому нужный товар было сложновато — для этого надо было долго листать страницы толстых газет объявлений вроде «Экстры-М» или «Из рук в руки». И фирма Черных позволяла людям не заниматься этим. «Человек обращался к нам, а мы находили ему товар и поставщика», — объясняет Иван.
Чуть позже, к сожалению, Черных и его партнеры продали этот проект компании с названием «Система ТЕЛЕ-Маркет». «Они выкупили у нас две наших станции, сказали, что мы все лохи, что плохо продвигаем, а они сейчас дико впрягутся», — с усмешкой вспоминает Иван. Впряглись действительно дико — очень скоро эта компания превратилась в финансовую пирамиду, собрала с доверчивого населения деньги и исчезла.
«Студентом я торговал — договаривался с магазином завезти им конфеты, потом ехал на базу, покупал оптом конфеты, привозил их, — рассказывает Дмитрий Черепков. — Какие-то такие мелкие совершал сделки, которые, как я понимал, для красного диплома МГТУ, наверное, немного не того масштаба». На дворе стоял 1992 год, и каждый крутился, как мог.
Дмитрий — сибиряк, но еще при СССР поступил в МГТУ им. Баумана в Москве, «со всей социальной историей, по советской традиции». А оканчивал он институт уже в момент, когда куча его сокурсников имела свой бизнес, ездила на «Мерседесах», у кого-то было уже производство, у кого-то — торговля. Торговал понемногу и Черепков.
В то время о мобильной связи никто и не думал — хотя вскоре появилась и она, и пейджеры. Тем не менее торговать и заключать сделки как-то нужно было. «Я помню, как мы, студенты, стояли в нашем общежитии, и там был всего один телефон на весь подъезд. И мы такие бизнесмены стояли к этому телефону в очереди полчаса и торговали, звонили и договаривались. Стоишь и слушаешь, кто кому какие вагоны продает, тут же ищет, где купить…» — вспоминает Черепков.
Мобильный телефон у него появился только в 1996 году, и это был громоздкий ящик с трубкой. В основном же в то время он общался с помощью пейджера. Зато у Черных мобильная связь появилась достаточно рано. «У меня был телефон, и я точно помню, на какой шкаф нужно было залезть, чтобы он начал ловить связь. От "Дельты-телеком" был», — рассказывает он.
Черных разбирается в мобильной связи и объясняет, как компании удалось развернуть мобильную связь в начале 90-х в Санкт-Петербурге так быстро. Дело в том, что она осуществлялась не по GSM, а по технологии NMT-450, одна сота которой пробивала на восемь километров.
Иван пользовался телефоном Nokia — «кирпичом» весом около килограмма. Он был полегче, чем «ящик с трубкой», но ловил связь хуже, зато был действительно мобильным — ведь «ящик» в основном устанавливали в автомобиле. Впрочем, даже если связи не было, для той трубки Nokia все равно находилось применение. «Как-то раз мы пошли на Космонавтов на аукцион, а у меня был этот телефон, — вспоминает Черных. — К нам докопались гопники, поскольку наличие сотового показывало, что этого человека нужно избивать очень сильно и сразу. И я дрался этим телефоном вполне успешно».
Сергей Григорьев вспоминает мобильную связь того времени без ностальгии. «У "Дельты-телеком" такое было: ты трубку повесил, и обязательно другой абонент должен повесить, иначе — не нажал на красную кнопку — тебе все еще шло время за разговор. Входящие тарифицировались, и все это стоило бешеных денег», — говорит он, попутно припоминая об «этом собачьем роуминге», когда в стоимость командировки в Москву закладывалась не столько цена билетов, сколько расходы на мобильную связь.
Бизнес Ивана Черных, который он открыл еще в студенческие годы в 1992 году, не заладился: он и его партнеры купили крупную партию товара, а поставщик не привез ничего, скрывшись с деньгами. В результате ребята влетели на крупные бабки — помимо прочего, они учредили фирму, и оказалось, что с нее еще надо платить налоги. Поэтому Иван, пораскинув мозгами, решил, что свой бизнес — это пока не про него, и пошел учиться на бухгалтера, что для человека с математическим образованием было раз плюнуть и растереть.
«Бухгалтерию я вел уже в 1992 году на компе, — вспоминает он. — Это была специализированная программа, тупенькая, конечно. Я писал, какие счета корреспондируют друг с другом, а она мне с одного счета на другой перебрасывала средства. Я не следил за отрицательными остатками, ничего этого не делал, но она умела собрать баланс, отчет о доходах и расходах, отчет о движении денежных средств». При этом налоги Иван в то время считал руками, так как программ, которые бы делали это автоматически, еще не было.
Впрочем, по словам Черных, «оно и к лучшему». Достаточно быстро бизнес понял, что «никто ничего не проверяет, все верят на слово». Налоговой лень ходить и выяснять, где действительно находится фирма, проверять документы на месте». Поэтому они ориентировались по отчетам «и сразу пытались вкатить тебе какой-нибудь штраф».
Был, например, налог на правоохранительные органы, который считался по среднесписочному на сотрудника. «Заявил я, скажем, что у меня нет среднесписочного, у меня никто не работает, — приводит пример Черных. — За что меня сразу поймали: ну как же, вот у тебя гендир и главбух обязаны работать, два человека точно есть. Так что давай, не греши, заплати, вот тебе штраф, и еще, и еще».
Спорить было бесполезно — «ты сначала заплати, а потом умничай». Ведь суды были для людей «посерьезнее», которые делили в них крупные бабки, а разборки с налоговой рассматривались в последнюю очередь, и в арбитраж очередь стояла года на два-три. «Можно было посудиться, но надо учитывать, что тогда была бешеная инфляция. Пока я отсужу у налоговой эти деньги, они уже превратятся в тыкву», — грустно усмехается Черных.
«Прежде всего, нужно было каждый день ездить в банк», — рассказывает Сергей Григорьев о том, как компании проводили платежи. Ждать их приходилось долго. Деньги стандартно шли три дня, но могли зависнуть и дней на пять. Как объясняет Григорьев, если отношения у фирмы с банком были хорошие, то можно было сделать так, чтобы деньги зачислили по платежке. «У меня прямо генетическая память: пять часов вечера — стук печатной машинки, — говорит Сергей. — Секретарь сидит и печатает платежки».
По идее, если все делать по официальным протоколам, то сумма сначала зачисляется на корсчет банка в Центробанке, но тут еще большой вопрос, когда придет подтверждение Центробанка…
Цепочка выглядит так: банк-отправитель посылает деньги в Центробанк. При этом банк-получатель видит сумму, скажем, 5182 рубля, и если клиент приносит платежку на 5182 рубля с указанием банка-отправителя, то все очевидно. «Если у тебя хорошие отношения с банком, то он зачисляет на ваш счет именно эту сумму, потому что видит, что она предназначена вам и действительно, скажем, из "Инкомбанка"», — объясняет Сергей. И не нужно ждать подтверждения Центробанка.
Чтобы процесс шел быстрее, нужно было посылать платежку по факсу, которые в те годы не у всех были. «Междугородние — это вообще ужас какой-то. Приходит тебе что-то кривое, размытое, и ты понимаешь, что это на платежку не похоже. Факс к тому же занимал телефон, и поэтому когда его отправляли или принимали, кричали на всю фирму: "Никому телефон не брать!"» — вспоминает Григорьев.
Впрочем, банки первыми начали делать приличные программные продукты. «Банк-клиент появился у меня в 1994 году», — говорит Иван Черных, признавая, что до этого времени канитель с платежками была просто изнурительной. «Еще эти карточки заполнять — очень точно надо было в рамку попасть, когда подпись делаешь. И там еще тебя могли завернуть, сказав, что у тебя подпись не похожа на ту, которой ты подписался в карточке», — рассказывает он.
Что касается пластиковых карт, то ими практически никто не пользовался. Да и как это было делать? Черных говорит, что в Санкт-Петербурге был, наверное, один банкомат на каждый банк, а в магазинах о платежных терминалах никто и не слышал. Бизнес же пользовался исключительно наличными.
«С пластиковыми картами я столкнулся в 1996 году, причем очень неудачно», — вспоминает Дмитрий Черепков. Он завел для себя карточку, положил на нее деньги и поехал в Германию покупать машину. Перед покупкой он попытался их снять, но банкомат, когда Черепков снял несколько тысяч марок, сожрал карточку — оказалось, что больше определенной суммы снимать было нельзя. «Это были выходные, а у меня виза кончилась, — с ужасом рассказывает он о той ситуации. — Я, получается, машину не купил, просрочил свое пребывание в Германии. Карточку в результате достали, выписали какой-то штраф, покинул страну… И года два я карточкой с того момента вообще не пользовался — бегал как идиот с "котлетами" денег».
Казалось бы, время, когда весь бизнес был построен на «черном» нале и «серых» зарплатах, бизнесмены 90-х должны вспоминать с ностальгией. Но Иван Черных вовсе не скучает по нему. «Постоянно то обсчитаешься, то эта бешеная инфляция… Все равно налоги платишь — просто их тогда платили в виде инфляции», — говорит он. Деньги прилетели, ты их раздал, вроде как думаешь, что прибыль будет одна, а она гораздо меньше, потому что все хотят зарплату уже в полтора раза больше — другие расходы. «Государство, вообще, должно было тогда доплачивать бизнесу за то, что он в принципе что-то делал», — несколько раздраженно добавляет Черных.
Сергей Григорьев признается, что страна входила в 2000-е «с большими надеждами», которые по большей части оправдались. «Рынок тогда пошел вверх, потому что считали, что Путин будет кем-то вроде Пиночета — в хорошем смысле Пиночета. Твердая рука, нормальный рынок, и если кого расстреляют, то только двадцать коммуняк на стадионе. Надежды были, что не будет раздолбайства, а будет в хорошем смысле правый поворот», — поясняет он.
Дмитрий Черепков говорит, что в 1998 году было «важное событие», дефолт, после которого уже не верилось, что произойдет что-то хуже. А Иван Черных вспоминает, как радовался 30 декабря 1999 года, когда Ельцин заявил о сложении полномочий президента. Он говорит, что все, конечно, очень благодарны первому президенту за многое, но в целом уже года четыре как «стоило бы ему уйти», поскольку он «полностью потерял контроль». «Когда ментов возят лицом по столу, и никому от этого ничего не бывает, наверное, это не государство. И если человек, который это построил, считает, что это государство, он сильно ошибается», — утверждает Черных. По его словам, было понятно, что дальше так продолжаться не может, была радость от того, что «это наконец закончилось» и радужные прогнозы «насчет нашего будущего оправдались».
Говорить всерьез об инновациях в России в 90-е не приходится — страна переезжала на рыночные рельсы, попадая в многочисленные ловушки и набивая шишки, поэтому, когда весь мир ужаснулся от краха доткомов в 2000 году, в России этого почти никто не заметил — люди по-прежнему с большим трудом сводили концы с концами, а о компьютерах могли только мечтать.
Однако даже на этой почве в России достаточно быстро зародилось множество компаний, которые стали лидерами отечественного IT-рынка. Начинали такие фирмы с перепродажи компьютеров и создания каких-то своих программ, главный тренд тех лет — работа с языком, машинный перевод и индексация слов. Так создавались первые поисковики и онлайн-транслейтеры. Так, например, выстрелили ABBYY и «Яндекс». Налаживание коммуникации с помощью почтовых сервисов помогло вырасти другим лидерам рынка — Mail.ru и «Рамблеру».
На сегодняшний день Россия наравне с крупнейшими странами обладает собственной во многом независимой сетевой архитектурой, со своими лидерами рынка, которые навязывают конкуренцию международным гигантам вроде Google и Amazon. А стоимость доступа в сеть в нашей стране считается одной из самых низких в мире — то, о чем 20 лет назад не могли даже мечтать, сейчас есть практически в каждом доме.
Стремительно развиваются и совсем новые технологии.
Беспилотный транспорт — неоспоримый мировой тренд последних лет. По оценкам аналитической компании Gartner, если в 2018 году в мире насчитывалось 137 тысяч автомобилей, оснащенных оборудованием для автономного вождения, то в 2019-м их стало в два с лишним раза больше, а через три года будет достигнута отметка в 745 тысяч штук. Лидерами рынка беспилотных автомобилей можно назвать компании Volkswagen, Volvo, Mercedes, BMW, Tesla и Google.
В России их создание тоже идет довольно активно. Красно-белые автомобили компании «Яндекс» стали уже привычными участниками дорожного движения во многих районах юго-запада Москвы. Работу над собственными беспилотными автомобилями компания начала в 2016 году.
Два года спустя первые машины вышли на испытания в подмосковном Сколково и Иннополисе в Татарстане. Причем Иннополис стал первым городом Европы, где стало возможным воспользоваться беспилотным такси. Поскольку «Яндекс» только тестирует технологию и в России пока нет законодательства о коммерческих беспилотных перевозках, то сервис предоставляет услугу бесплатно. Контролирует работу систем автомобиля инженер-испытатель, который сидит на месте переднего пассажира.
В том же 2018 году автомобиль совершил путешествие из Москвы в Казань, проехав, как утверждает компания, 99 процентов маршрута в автономном режиме. Годом позже «Яндекс» объявил о планах вывести на улицы Москвы 100 беспилотников для испытаний, а в феврале отчитался, что общий парк автономных машин превысил 110 штук. В планах начать испытания в других регионах страны. Между тем тесты автономных автомобилей «Яндекса» вышли за пределы России. Так, в декабре 2018 года испытания беспилотников российской компании вышли на дороги Израиля, а в 2020 году — на улицы города Энн-Арбор в США. В «Яндексе» обещают начать коммерческую эксплуатацию своих беспилотных автомобилей в мегаполисах уже в 2023 году.
Однако IT-гигант — далеко не единственная российская компания, которая может похвастаться успехами в этом направлении. С 2017 года над своими беспилотниками работает Московский автомобильно-дорожный государственный технический университет (МАДИ). Сейчас у университета два полностью автономных автомобиля, которые участвовали в проектах «Караван» на подъезде к Крымскому мосту и технологическом конкурсе «Зимний Город». В МАДИ сконцентрировали свои усилия в двух направлениях: проект цифровая модель дороги (ЦМД), который позволяет прогнозировать движение как отдельно взятых транспортных средств, так и всего потока, и информационная защита канала взаимодействия между отдельными беспилотниками и ЦМД.
Над грузовыми беспилотниками работают в компании «КАМАЗ». В 2015 году завод объявил о создании совместного проекта с Cognitive Technologies, а год спустя заключил партнерство с «Яндексом». В 2017 году был представлен прототип беспилотного автобуса-шаттла, созданный совместно с Центральным научно-исследовательским автомобильным и автомоторным институтом (НАМИ). В 2019 году «КАМАЗ» начал испытания беспилотного грузовика на своей производственной площадке, а в 2020-м получил патент на прототип беспилотника без кабины. Автономные грузовики компании стали первыми беспилотниками, испытания которых прошли в Арктике. Машины прошли две с половиной тысячи километров на Восточно-Мессояхском месторождении в Ямало-Ненецком автономном округе.
Внедрением беспилотных технологий на железнодорожном транспорте и сельскохозяйственной технике занимается компания Cognitive Pilot. Она была создана в ноябре 2019 года Сбером и Cognitive Technologies. В C-Pilot работают над обеспечением автономности, чтобы можно было ездить без использования лидара (транслитерация LIDAR от англ. Light Detection and Ranging — «обнаружение и определение дальности с помощью света») — самой дорогой части беспилотного автомобиля. Беспилотный транспорт C-Pilot полагается на радары и камеры. К слову, в «Яндексе» пошли другим путем и разрабатывают собственный лидар, который позволит снизить цену беспилотников компании.
Сейчас главные препятствия для начала коммерческой эксплуатации беспилотников и массового появления на дорогах автономного транспорта без страхующего инженера за рулем лежат в области нормативной базы. Поэтому «Яндекс» и Сбер при участии «ГАЗа» и «КАМАЗа» разработали дорожную карту поэтапного внедрения в стране беспилотников. Она состоит из трех этапов, включающих 27 пунктов. Проект предполагает разработку до конца 2020 года инструкций по расследованию ДТП с участием машин без водителя, а в 2021-м — условий страхования для них. Если все пойдет по плану, то к началу 2023 года Россия будет полностью готова выпустить на дороги беспилотные автомобили для перевозки людей и грузов без инженера-оператора в салоне.
Только беспилотниками российские технологические амбиции не ограничиваются. К 2030 году страна планирует войти в число лидеров по уровню внедрения искусственного интеллекта (ИИ). Финансировать его планируется как из госбюджета, так и из частных источников. Стратегия подразумевает две реперные точки: 2024 год, когда Россия должна сократить отставание от лидеров в области развития ИИ, и 2030 год, когда по плану удастся стать одним из лидеров в этой сфере.
Цели стратегии можно разбить на две группы: экономические и социальные. В первую группу входят: повышение эффективности планирования, автоматизация рутинных операций, повышение безопасности труда, создание автономных устройств, оптимизация подбора и обучения кадров. Ко второй относятся: повышение качества государственных, муниципальных, медицинских и образовательных услуг. Главным критерием успешности программы является рост числа компаний и органов, которые используют ИИ, а также рост числа отечественных патентов в этой сфере. Последнему будет способствовать ревизия существующего законодательства, которая должна упростить процесс создания и внедрения технологий на основе ИИ.
Главным идеологом стратегии выступил президент и председатель правления Сбера Герман Греф. Банк стал координатором создания стратегии, в работе над которой также участвовали представители «Яндекса», Mail.ru Group и «Газпром нефти». Эти же компании вместе с «МТС» и Российским фондом прямых инвестиций (РФПИ) создали AI-Russia Alliance — российский альянс по развитию ИИ. Основным направлением деятельности альянса станет упрощение внедрения технологий ИИ. Альянс планирует участвовать в создании нормативной базы для беспилотников, законодательства в области персональных и промышленных данных.
Однако уже сейчас ряд компаний и ведомств достаточно широко применяет ИИ. Так, Сбер сперва начал использовать ИИ для найма консультантов в отделения. Искусственный интеллект присваивает скоринг-балл соискателю, прогнозирует, когда тот захочет уволиться, и на основе этого дает свои рекомендации по найму. До конца 2020 года все решения по выдаче кредитов также планируется отдать на откуп ИИ. На данный момент на основании заключений, полученных от ИИ, выдается 100 процентов кредитных карт, более 90 процентов потребительских кредитов и свыше 50 процентов ипотечных кредитов.
IT-гиганты «Яндекс» и Mail.ru используют ИИ в своих голосовых помощниках «Алиса» и «Маруся», «Ростех» — в сфере производства, а МВД применяет его для системы распознавания лиц. Велик шанс, что даже студентов российских вузов в ближайшем будущем станут отчислять в результате рекомендаций ИИ. По словам директора Центра EDCrunch University НИТУ «МИСиС» Нурлана Киясова, система будет оценивать успеваемость студентов на основании анализа их цифрового следа — она будет мониторить их активность на лекциях, участие в общественной жизни и поведение. На основе анализа этих данных руководство вузов будет решать: поощрить ли студента, посоветовать ли пройти дополнительные курсы, стоит ли активнее спрашивать его на семинарах, предупредить ли о ненадлежащем поведении или вовсе отчислить.
Однако на пути к технологическому превосходству участия только государства и крупных компаний недостаточно. Наиболее эффективным способом продвижения инноваций считаются стартапы. Несмотря на внушительные размеры российской экономики, ее стартап-экосистема долгое время была далека от совершенства. Набирать обороты этот рынок начал лишь в начале 2010-х годов, хотя отдельные примеры успешных стартапов и даже «единорогов» (Avito, Playrix, Badoo, Wildberries) в стране были и раньше. Одна из особенностей российской стартап-экосистемы — большая роль государственных фондов и фондов государственных компаний в ее развитии. Однако предпринимателям трудно ориентироваться во всем их многообразии, так как «службы единого окна» для стартапов нет.
Решением этой проблемы должна стать единая цифровая платформа, разработкой которой занимается правительство совместно с АНО «Платформа НТИ», фондом «Сколково» и Фондом содействия инновациям. Ее введение позволит технологическим стартапам подавать заявку на получение господдержки в упрощенном виде и на разных стадиях развития компании. Платформа позволит оптимизировать бизнес-процессы и документооборот, приведет к стандартизации требований разных фондов и увеличит скорость обработки запросов. Основную часть работ по ее созданию планируется завершить уже к концу 2021 года.
Тем не менее уже сейчас существуют несколько сервисов, которые призваны помочь предпринимателям найти финансирование для своих проектов. Это портал «Мой бизнес», созданный Минэкономразвития, «Бизнес-навигатор» корпорации МСП и цифровой омбудсмен «Забизнес.рф» Агентства стратегических инициатив. Помимо этого большой вклад в развитие венчурной отрасли в России делают бизнес-инкубаторы и акселераторы. Например, программа акселератора от Сбера и международного венчурного фонда 500 Startups, Стартап-академия «Сколково», «Московский акселератор», организованный «Яндексом» совместно с Агентством инноваций Москвы и фондом «Московский инновационный кластер» и другие. Для начинающих технологических компаний это отличный способ перенять зарубежный опыт и привлечь инвестиции.
По словам Германа Грефа, глобальная цель программ акселераторов — продвижение России на рынке высоких технологий и предпринимательства. «Мы стремимся сделать нашу страну более привлекательной на рынке инноваций. Только так, через развитие предпринимательства, через помощь молодым ребятам, мы можем создать инвестиционный климат и продвинуть страну в плане развития современной экономики», — подчеркнул глава Сбера. Он также выразил надежду, что многие российские компании подхватят это движение и также будут способствовать развитию технологического предпринимательства в стране.
Перспективы в этом смысле есть — лучшие российские проекты получают неплохие деньги уже сейчас. Так, согласно отчету «Венчурная Россия» от BI-платформы Dsight, за 2019 год было заключено 230 публичных сделок. Фонды, корпорации и физические лица, так называемые бизнес-ангелы, проинвестировали в общей сложности 868,7 миллиона долларов. В итоге рост объема инвестиций в венчурный рынок по сравнению с прошлым годом составил 13 процентов, а средний чек в сделках со зрелыми проектами вырос в 1,6 раза — до 78,2 миллиона долларов. Более того, если в 2018 году совокупный объем так называемых выходов, когда инвестор проводит со стартапом несколько лет, а затем продает свою долю, составил 349 миллионов долларов, то в 2019 году объем увеличился почти в 16 раз — до 5,55 миллиарда долларов. Это рекордный показатель для России, что может позволить ей оказаться в топ-10 венчурных экономик в мире.