Сто лет назад Южно-Африканский Союз послал тайную экспедицию в самое сердце континента. Путешественникам предстояло найти и похитить фантастически ценных страусов, за которыми тщетно охотились дельцы со всего мира. Чтобы добиться своего, им пришлось уходить от иностранных шпионов, отстреливаться от кочевников и скрываться от французского Иностранного легиона. «Лента.ру» вспоминает историю Рассела Торнтона и его берберских страусов.
В 1911 году в Южной Африке кипели нешуточные шпионские страсти. Местные газеты писали о предателе, который сбежал к американцам. И ради чего? Из-за страусов! Все считали, что он передал врагам важнейшую информацию о редких птицах, которая могла нанести огромный урон южноафриканской экономике.
Сейчас это может показаться странным, но в те годы страусиная торговля была серьезным бизнесом. В конце XIX — начале XX веков женские шляпы украшали экзотические перья, птичьи крылья и даже целые чучела. Страусиные перья из-за своего объема и универсальности пользовались особенным спросом и стоили больших денег. К концу XIX века за пару страусов на развод давали тысячу фунтов стерлингов (с учетом инфляции сегодня эта сумма соответствовала бы примерно 120 тысячам фунтов, или 12 миллионам рублей).
Главным поставщиком страусиных перьев был Южно-Африканский Союз. По прибыльности перья занимали четвертое место среди экспортируемых им товаров, уступая только золоту, алмазам и шерсти. Страусов разводили на специальных фермах, а центром страусиного бизнеса стал южноафриканский городок Оудсхурн, где им занимались тысячи человек — в основном литовские евреи, сбежавшие из Российской империи от погромов и бедности.
Была только одна проблема: оперение южноафриканских страусов считалось второсортным товаром. Куда выше ценились загадочные берберские страусы, которые водились где-то в районе Сахары. Южную Африку выручала только редкость и труднодоступность этого товара. Поэтому в стране очень боялись, что берберские страусы попадут в руки конкурентов из Франции или США. Если бы они развели их на своих фермах в Алжире или Аризоне, то без труда вытеснили бы Южную Африку с рынка.
Чтобы сохранить конкурентоспособность, стране требовались берберские страусы. Но где именно их взять, никто не знал или не хотел говорить. Перья привозили караваны, пересекающие Сахару по традиционным торговым маршрутам, но откуда они шли? Власти Южно-Африканского Союза много лет пытались найти ответ на этот вопрос. Правительство запрашивало образцы берберских перьев у своих агентов на разных краях Африки — и все впустую.
Первая зацепка появилась лишь в 1910 году, когда берберское перо попало в руки британского консула в Триполи. Он выяснил, что его привез караван, который прибыл из Сахеля — большого региона на южном краю пустыни Сахары.
Именно этой информацией располагал перебежчик — служащий Секретариата сельского хозяйства Эрнест Торнтон, неожиданно уехавший в Соединенные Штаты. После его исчезновения поиски берберских страусов превратились в настоящую гонку. С одной стороны, по предположению властей Южной Африки, за берберскими страусами охотились американцы, которые получили от Эрнеста все необходимые сведения.
С другой стороны в Сахель отправлялась тайная южноафриканская экспедиция, которую возглавил брат перебежчика Рассел Торнтон. Его сопровождали известные эксперты по страусам Фрэнк Смит и Джек Баукер. Им поручили любой ценой обнаружить берберских страусов и привезти их в Южно-Африканский Союз, прежде чем до птиц доберутся конкуренты.
Экспедиция требовала тщательной подготовки, поэтому первым делом Рассел Торнтон и его товарищи отправились в Лондон. Там они купили снаряжение и наняли переводчика — английского сержанта-майора, хорошо знакомого с Западной Африкой.
Следующей остановкой стал Париж, где Торнтон тайно встретился со своим информатором — местным дельцом по имени Хассин. Историк Сара Штайн считает, что речь, вероятнее всего, шла об одном из родственников крупного еврейского торговца перьями Исаака Хассана. Его семейство не одно поколение поставляло в Европу перья страусов из Северной Африки, но в последнее время столкнулось с проблемами. Из-за колониального раздела континента, упадка Османской империи и нападений туарегов караваны с перьями все реже достигали средиземноморских портов.
Хассин посоветовал Торнтону встретиться со своим поставщиком. Оказалось, что перья продавал эмир древнего африканского города-государства Кацина, лежащего в глубине Нигерии.
Африканский этап путешествия Рассела Торнтона начался в Форкадосе — нигерийском городе на берегу Бенинского залива. Там он и его компаньоны наняли колесный пароход для плавания по реке Нигер.
Товарищи сошли на берег лишь в Баро — речном порту в 650 километрах от побережья. Там они наняли 107 носильщиков, которых нагрузили продовольствием, водой, багажом и оборудованием. Поскольку продолжать путешествие по реке было невозможно, они воспользовались новенькой железной дорогой. Поезд довез их лишь до Зарии — одного из городов-государств народа хауса. Дальше рельсы еще не проложили, поэтому им пришлось идти пешком.
Лагерь разбили возле Кано — важного торгового поселения в 135 километрах от Кацины. Здесь заканчивались владения Британской империи, которая покровительствовала Южно-Африканскому Союзу. Дальше начинались французские колонии, где Рассела Торнтона и его компаньонов вполне могли счесть лазутчиками.
Из Кано южноафриканские эксперты по страусам совершили несколько вылазок на запад в Кацину и на восток к озеру Чад. Кроме того, они проверяли все караваны, проходившие через город. Торнтон обнаружил, что хауса на протяжении веков ловили диких страусов ради их оперения. Однако вместо того, чтобы отрезать перья, они вырывали их с корнем, а потом массировали голых страусов специальным бальзамом, который одновременно обеззараживал раны и служил защитой от солнца. Перья после этого никогда не вырастали прежними, а оставались слабыми и кривыми.
На базаре в Кано Торнтону попались перья, очень напоминающие берберские. Осмотрев товар, предлагаемый на продажу разными караванами, он написал в своем дневнике: «Те, что из Зиндера, похоже, нужного типа… Все указывает на то, что перья следует искать на французской территории». В Зиндере располагалась столица французской колонии Нигер.
Торнтон телеграфировал в Южную Африку и попросил разрешить ему перейти границу и продолжить поиски берберских страусов на французской стороне. Через полтора месяца пришел ответ от властей Южно-Африканского Союза. Правительство одобрило его план и выделило семь тысяч фунтов стерлингов для приобретения 150 птиц. Было только одно «но»: Торнтона предупредили, что если участники экспедиции попадутся, то всю ответственность свалят на них.
Получив разрешение на переход границы, экспедиция выдвинулась в путь. После изнурительного семидневного перехода по пустыне южноафриканцы добрались до Зиндера. Там они встретились с местным руководством и подали запрос на вывоз страусов. Тяжелые переговоры продолжались шесть недель и закончились резким отказом. Французское колониальное правительство запретило вывозить не только живых птиц, но и яйца. «Французы что-то подозревали, — пишет биолог Тор Хансон в книге «Перья: эволюция природного чуда». — Не похоже, что они в полной мере понимали ценность страусов, но мотивы Южной Африки не вызывали у них доверия».
Вернувшись в Кано с пустыми руками, Торнтон с коллегами не сдались и провели в регионе еще пять месяцев. С этого момента сведения об их действиях становятся противоречивыми. В своем дневнике и официальном отчете Торнтон рассказывает о долгом процессе покупки страусов у местных эмиров. Часть птиц помог провезти через границу эмир Кацина — тот самый торговый партнер Хассина, о котором Торнтон узнал в Париже.
Компаньон Торнтона Фрэнк Смит, однако, рассказывал совсем другую — и куда более остросюжетную — версию истории. В старости он вспоминал о перестрелках с кочевниками, стычках с американскими шпионами и перегоне страусов из Тимбукту, расположенного в тысячах километров от официального маршрута экспедиции. Если верить ему, чтобы запутать предполагаемых преследователей, экспедиция разделилась на три группы.
Как бы то ни было, к концу апреля 1912 года в загонах у лагеря экспедиции в Кано сидели 150 берберских страусов. Теперь их требовалось доставить в Южную Африку. Торнтон к тому моменту слег с лихорадкой и солнечным ударом. У него хватало сил только на короткие дневниковые записи вроде «Плохо себя чувствую» или «Болею», поэтому транспортировку страусов по суше взял на себя Фрэнк Смит, а Джек Баукер, второй эксперт по страусам, участвовавший в экспедиции, пытался организовать переправку птиц по морю.
На сохранившихся фотографиях можно увидеть, что для перегона страусов использовались загоны из пальмовых веток. Носильщики поднимали весь загон целиком и несли его вперед, а закрытым внутри птицам волей-неволей приходилось шагать вместе с ними. Так они добрались до Зарии, откуда шла железная дорога в Лагос. Болевшего малярией Торнтона дотащили до поезда на носилках.
Страусы ехали в Лагос в специальных вагонах. В порту их перегнали на пароход до Кейптауна. Плавание оказалось сложным и для людей, и для птиц. Контейнеры со страусами то и дело переворачивались, поэтому членам команды приходилось быть начеку и при первых признаках беды идти вниз и вызволять птиц из опрокинувшегося контейнера.
В довершение всего на корабле закончились запасы зерна сорго, необходимого для питания страусов. Чтобы драгоценные птицы были здоровы и счастливы, членам экспедиции приходилось каждый день резать для них тонны лука. Так и проходили их дни по дороге домой: они убирали за страусами, резали лук и плакали.
К прибытию слухи об экспедиции распространились по Южной Африке, поэтому путешественников встречали, как героев. Большинство страусов благополучно пережили плавание. Их сразу же доставили в Грутфонтейн, главный сельскохозяйственный колледж страны, для дальнейшего скрещивания с местными видами страусов. Казалось, что теперь страусиной монополии Южной Африки ничто не угрожает.
Спустя два года после возвращения экспедиции рынок страусиных перьев рухнул. Впрочем, судьба страусиной торговли была предрешена еще до того, как Торнтон покинул Лондон. Мода на перья близилась к концу, к тому же против нее ополчились любители птиц, к которым присоединились суфражистки-бердвотчеры. Благодаря их стараниям в США приняли акт Лейси, который запрещал международную торговлю дикими птицами.
Подозрения в адрес Эрнеста Торнтона, сбежавшего в США, тоже оказались напрасны. Как выяснилось, американцы действительно предлагали ему большие деньги, но он ответил отказом. Вместо этого Эрнест пытался выведать секреты калифорнийских страусоводов, но в итоге пришел к выводу, что их страусы ни на что не годятся. «Это был страусиный шпионаж, — пишет биолог Тор Хансон. — Неизвестно только, кто за кем шпионил».
Позже Эрнест утверждал, что своим побегом хотел вынудить правительство Южной Африки начать поиски более ценных берберских страусов. Если так, то ему это удалось. Узнав об экспедиции брата, он вернулся домой и объяснил мотивы своих действий, а после ухода с государственной службы занялся разведением страусов на собственной ферме.
Берберских страусов, с которыми вернулась экспедиция Торнтона, так и не скрестили с южноафриканскими. К концу 1930-х годов большинство птиц, которых привезли из Зиндера, умерли, а последнего берберского страуса в Южной Африке убила молния. Поскольку французское колониальное правительство не уделяло должного внимания браконьерству, страусы из окрестностей Кано и Зиндера тоже перевелись. Все шпионские игры с перьями завершились ничем.